Она держалась за грудь и пыталась отдышаться, но перед глазами плыли цветные круги и противный шелестящий шепот проникал в разум: «Вспомни, Мелисса… Вспомни…».
– Я помню, – просипела она.
– Девушка, с вами все в порядке? – Проходящая мимо женщина подошла к Мари.
Она с трудом кивнула.
Клетчатая зимняя куртка на незнакомке вдруг мигнула, и вместо нее появилось старинное платье из грубой коричневой ткани. Мари поморгала, но нет, город продолжал мигать, меняя декорации. Люди, одежда, дома, вывески на зданиях… Неизменным оставался лишь чернеющий замок.
Мари выпрямилась, хотя боль никуда не исчезла. Маленький нож продолжал кромсать сердце.
И шепот: «Нет, ты забыла. Вспомни, Мелисса…».
Она свернула в переулок и стала спускаться к старой части города. Ноги сами вели ее, и Мари не заметила, как очутилась перед тем самым домом, в котором жила раньше. Более трехсот лет назад. Мари зашла внутрь и рухнула на промерзлую землю.
– Я все помню, – упрямо прошептала она, но было уже поздно.
Глава 13Голубая луна
Ее затягивала пустота.
Сначала Мари не видела ничего, кроме тьмы. Затем зрение стало возвращаться. Размытые очертания домов становились четче, снег на дорогах таял, сквозь брусчатку пробивалась трава. Стало тепло. На небе размытые облака испарялись под палящими лучами солнца.
Мари выпрямилась. Одежда на ней изменилась. Привычное пальто сменило платье из грубого льна. Добротное, темно-синее, рабочее платье. Мари часто надевала его, когда шла работать в поле. Но сегодня ее вырвали из привычной жизни и заставили идти в замок.
Мари все помнила. Помнила так, словно ей вышили воспоминания поверх разума. Эта ее жизнь давно оборвалась, но Мари вновь вернули назад. Как будто надеялись, что она все-таки забыла.
Нет. Она не забыла. Даже свое имя.
– Мелисса!
Мари вышла на дорогу и огляделась в поисках обладательницы звонкого голоса. К ней бежала высокая девушка. Черные волосы были привычно заплетены в косу и уложены короной на голове. Миловидное, открытое лицо. Самые лучистые и теплые глаза.
– Камилла?
Мари замерла, боясь спугнуть видение. Но нет. К ней бежала живая Камилла. Ее сердце билось, кровь струилась по венам. Камилла с улыбкой заключила Мари в объятия.
– В замке поселился граф Берггольц! Говорят, он хочет встретиться с местным главой. Но мистер Браун снова пьет. – Камилла закатила глаза.
– Он допьется до гробовой доски, – фыркнула Мари-Мелисса.
Слова срывались с ее губ, прежде чем Мари успевала подумать. Сомнений не осталось. Она попала в собственные воспоминания. Странное чувство – словно она наблюдатель, но при этом от первого лица. И никакого контроля над телом и словами. Только мысли, что роились в голове, принадлежали Мари, а не Мелиссе.
– Жители проголосовали за тебя. – Камилла ухватила Мари за руку и потащила по каменной дороге в сторону замка.
– Женщина будет представлять Вэйланд перед новым графом? – Мари цокнула языком. – Сумасшедшие.
– Не женщина, а Стихея. Да, даже коза лучше пьяницы Брауна. – Камилла хохотнула. – Я пойду с тобой, постою рядом, словно твоя служанка.
– Подожди! – Мари остановилась, когда перед ними открылся вид на зубчатые ворота замка, сегодня приветливо распахнутые. Но за этой приветливостью крылась скорбь. Позже в темницах замка будут пытать ведьм, а потом сжигать возле собора на холме. Но они еще об этом не знали, и жизнь в Вэйланде текла привычно и мирно.
– Ты сейчас серьезно? Меня выбрали как представителя?
– Мелисса, ты меня вообще слушала? – Камилла подбоченилась и вскинула брови.
– Камилла, в Вэйланде треть жителей – чистокровные ведьмы. Берггольц – человек. Не думаю, что он захочет об этом узнать. Поэтому лучше, если представителем будет Браун. Ну, или мясник Коул, или…
– Ой, Мелисса, прекрати! Просто не смотри им в глаза, и все будет хорошо. В конце концов, они ведь не охотники на ведьм.
«О, Камилла. Как же ты ошибалась».
Воспоминания вдруг ускорились, словно включили перемотку. Перед глазами зарябило и тело завибрировало, а потом Мари оказалась посреди зала. Холодные каменные своды замка даже близко не напоминали университет. Это было другое здание из другого мира.
– Милорд, мы рады, что эти стены больше не будут пустовать. – Мари стояла посреди зала, чинно сложив руки на животе. Камилла с любопытством выглядывала из-за ее плеча.
Мари помнила, что она переживала насчет своего платья. Камилла не дала ей времени переодеться, хотя пренебрегать нарядом, направляясь к графу, не стоило. Длинные пшеничные волосы она успела заплести в косу до пояса и прятала руки в складках платья, потому что им было далеко до белых ручек графини.
Мари скользила взглядом по лицам собравшихся, стараясь ни на ком не задерживаться, но все-таки один человек привлекал ее внимание больше остальных. Статный, высокий молодой человек. Он смотрел исподлобья, его синие глаза сканировали сестер. Белая хлопковая рубашка была зашнурована под самое горло, а на указательном пальце блестел перстень со знаком пламени. Как и у остальных мужчин. Позже Мари-Мелисса узнает, что его зовут Ноэль. А сейчас ей оставалось лишь теряться в догадках, почему он так угрюм. И так красив.
– Люциус, – добродушно улыбнулся граф.
Мари снова скользнула по нему взглядом и задержала взгляд на его груди. Черные волосы падали на плечи, в них уже виднелась седина, а на лице морщины. Ему явно было далеко за сорок. И все же он сохранил мужскую харизму, которая пряталась в легкой усмешке и прищуре.
Граф Берггольц поставил ногу на скамью и взмахнул рукой, в которой держал кубок с вином. На столе лежала нарезанная индейка, свежие овощи и свежеиспеченный хлеб.
– Зовите меня Люциус, не люблю условности. Тем более в такой глубинке, как Вэйланд, это ни к чему, – продолжал граф. – Признаться, я удивлен, что жители послали женщину.
– Я удивлена не меньше, – промолвила Мари, – но наш викарий заболел, а жители очень хотели почтить вас и преподнести дары.
– Вы про тележку с фруктами снаружи? – улыбнулся Люциус. – Что ж, думаю, мы подружимся.
Мари улыбнулась в ответ и столкнулась взглядом с Ноэлем. Он побледнел и порывисто отвел глаза.
Картинка вновь смазалась, накатила дурнота. Возникло чувство, что Мари засасывает смерть, и в следующее мгновение она очутилась у реки. Опушенные листвой ветви плакучих ив нависали над головой. В лучах закатного солнца вода в реке казалась слишком темной. Такими же темными были глаза Ноэля.
– Я люблю тебя, – прошептал он и прижал Мари к себе. Он оставил на ее лбу поцелуй, и ей захотелось стереть его, но Мелисса, наоборот, таяла в его объятиях.
– Сколько мне повторять, чтобы ты поверила?
Мари улыбнулась. Она не боялась смотреть в глаза Ноэлю. Сначала она навела на него дурман, чтобы отвести от себя подозрения. А позже их чувства стали так сильны, что он больше не испытывал страха, когда заглядывал в ее глаза.
Лето пролетело, как один миг. Сперва несмелые улыбки, затем тихие слова, порывистые прикосновения. Та Мелисса верила, что для любви не существует преград, даже между ведьмой и охотником на ведьм.
– До бесконечности, – засмеялась Мари, но тут же осеклась.
– Что такое?
– По деревне ходят слухи, что вы решили очистить город от ведьм. Вы верите, что они здесь есть?
– Милорд – Охотничий Пес, – кивнул Ноэль. – Он чувствует ведьм. Не бойся, Мелисса, мы не совершаем ошибок. Казнят только виновных. Зло уйдет из Вэйланда, и мы с тобой будем жить счастливо.
Мари поджала губы. Беззаботное лето подходило к концу, но ей не хотелось возвращаться в реальность. Только не в ту, которую уготовили для нее Ноэль и граф Берггольц.
На холме возле Вэйландского собора разнесся стук молотка. Возводили помост для сожжения ведьм. В воздухе уже витал аромат гари.
Не успела Мари моргнуть, как уже стояла в их с Камиллой доме. В этот раз перемещение напомнило щелчок затвора пленочного фотоаппарата. Раз, и Мари в новом месте.
В камине трещали поленья, от огня приятно веяло теплом. Двери были плотно закрыты на засов, ставни на окнах создавали иллюзию защищенности. Камилла жалась в углу комнаты на кровати, а Мари стояла босиком на полу, присыпанном сеном, и не чувствовала холода.
– Они начали настоящую охоту на ведьм, Мари. – Глаза Камиллы стали огромными. В них могла затеряться целая вселенная. – Зовут себя обществом «Sang et flamme». Вчера сожгли Генриетту, а ведь она даже не была одной из нас! А что начнется, когда им в руки попадет настоящая ведьма?
Мари хотелось обнять Камиллу, но тело не слушалось. Вместо этого она равнодушно пожала плечами:
– Как только они сожгут первую ведьму, я объявлю им войну.
– Но ты ведь с Ноэлем, я знаю! – вскрикнула Камилла и плотнее обхватила колени руками. – Я видела вас у реки.
– Он не такой. Ему можно доверять.
– Они все не такие. А потом отправят тебя на костер, чтобы очистить Вэйланд от зла… – прошептала Камилла. – Он знает, что ты ведьма?
Мари помотала головой, и Камилла всхлипнула. Она боялась жить.
Мари дернулась к ней, но события вновь полетели в быстрой перемотке. Дни сменяли друг друга, солнце вставало на востоке и садилось на западе. От постоянного мельтешения перед глазами начинало тошнить. А потом все резко остановилось.
– Милорд, ваше Общество перешло границы дозволенного! – Мари вновь стояла перед Берггольцем.
Кажется, это был его кабинет. Бурая шкура медведя покрывала стену напротив камина из серого камня. В нем не угасал огонь, который наталкивал на мысли о пламени инквизиции. Зашторенные плотной тканью окна превращали кабинет в темницу.
Мари дрожала. Она помнила, что боялась и одновременно задыхалась от гнева. Ей нельзя было приходить к самому графу, словно он обязан отчитываться перед ней, но Мари-Мелисса была готова убить его, если понадобится.
Люциус оторвал взгляд от бумаг, которые рассматривал с таким видом, будто не понимал, что с ними делать. Под зелеными глазами залегли темные круги.