– Мелисса, поверьте, я вам не враг. Но общество «Sang et flamme» не только я, и часто мои соратники не хотят слушать… меня. – Он говорил медленно, взвешивая каждое слово.
– Генриетта не была ведьмой! – воскликнула Мари. – А даже если и была, это еще не значит, что она – зло!
– Я знаю! – взорвался Люциус. Он с размаху стукнул кулаком по столу и отбросил документы. Желтые, исписанные мелким почерком листы плавно опустились на пол. – Дьявол их побери, у этой женщины была алая кровь! Но они не готовы признавать свою ошибку. – Люциус устало протер лицо и вышел из-за стола. Он навис над Мари. Хмуро пробежался по ней взглядом, избегая смотреть в глаза. – А вот ты – ведьма, но все еще жива.
Мари отшатнулась. Губы беззвучно зашевелились в поисках нужных слов заклинания, но Люциус криво улыбнулся:
– Молчи, Стихея. Если бы я хотел, ты бы сгорела вместо Генриетты. Но я знаю, ты не причиняла никому вреда. Поэтому я не выдал тебя Совету.
Мари задумчиво разглядывала золотые пуговицы на его камзоле:
– Значит, ты не стремишься уничтожить всех ведьм?
– Нет. Зачем? Есть те, кто помогает, лечит, принимает роды. Но есть и те, кто использует магию во зло. – Он нахмурился. – Калечит, проклинает, убивает… Обычный человек беззащитен перед такой ведьмой. Вот для чего нужно общество «Sang et flamme».
– А если оно выйдет из-под контроля? – Мари вскинула подбородок, и на секунду их глаза встретились.
– Я стараюсь этого не допустить. И я надеюсь, Совет меня услышит.
В следующее мгновение Мари снова закрутило, и теперь казалось, что она попала в мясорубку. Кости выламывало, а мышцы рвались.
Мари очнулась посреди волнующейся толпы.
– Ведьма, ведьма, ведьма! – скандировал народ.
На небе горела луна, а на земле – женщина. На этот раз на самом деле ведьма. Пожилая дама, уважаемая жена мясника. Говорят, она ела младенцев. А Мари и не ведала об этом. Неужели правда?
Мари прищурилась и поспешила вниз с холма. Она больше не могла слышать крики женщины. Это война, война!
Новое воспоминание перенесло Мари в ночь. От постоянных скачков накапливалась усталость. Уже ничего не хотелось, только лечь и уснуть. Но вместо этого она тащила по улице упирающуюся Камиллу и шипела от злости:
– Ты в своем уме? – Она оглянулась на сестру. – Люциус сказал, что Совет очень сложно контролировать; пока что у него получалось, хотя и были три невинных жертвы. Но давать повод и шляться по ночам с травами! Уму непостижимо!
– Ей нужна была помощь, – пыхтела Камилла. – Мои травы уняли лихорадку, иначе девочка умерла бы.
Мари остановилась и уставилась на сестру:
– Попросила бы меня! Камилла, сейчас страшное время. Но если бы тебя застали на…
Время действительно было страшным. Приходилось носить обереги, маскирующие цвет крови, прятать взгляд, насылать дурман.
– А что сделала бы ты? Великая Стихея умертвила бы охотников? – съязвила Камилла и вырвала руку. Она прижимала к груди глиняный горшок.
– Если понадобилось бы, то да.
– А я не хочу, чтобы ты становилась убийцей. К тому же обратились за помощью ко мне. – Камилла вскинула голову и прошла мимо Мари. – А я не трусиха.
Все опять смазалось, закрутилось. Желудок сжался, Мари едва сдерживалась, чтобы ее не стошнило. В отчаянии она зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела перед собой Ноэля. Вновь их место у реки. Холодная река ярилась от порывов ветра, ивы облысели. Осень пришла в Вэйланд.
– Ты понимаешь, как вам повезло?! – негодовал Ноэль. – Той ночью была смена Кристиана. Но он заболел, и поставили меня. Хорошо, что вас с Камиллой увидел я! – Он нервно растрепал волосы пятерней. – Что вы вообще забыли ночью на улицах?
– Наша подруга рожала, мы не могли оставить ее одну. – Мари поймала лицо Ноэля в ладони и попыталась улыбнуться, но губы дрожали и не слушались. – Ты ведь не думаешь, что мы – ведьмы?
– Нет, конечно. – Ноэль прижал ее к себе. – Конечно, нет, любовь моя. Но больше не гуляйте по ночам. Скоро полнолуние, грядет шабаш. Будет большая охота, а потом все закончится.
От его слов Мари содрогнулась. На этот раз их с Мелиссой мысли наконец зазвучали в унисон. Ведьмы не могут пропустить очередной шабаш. Они и так таились много месяцев, и охотники это знают.
События помчались вперед, Мари просто отдалась на их волю. Попыталась расслабиться, лишь бы больше не мутило. Сделала вздох она уже в кабинете Берггольца.
– Люциус, Люциус… Ах ты, пес! Ах ты, негодник! Украл мой локон! – Мари засмеялась.
Она сидела на столе друга и болтала ногами. Красное вино расслабило разум, который последние месяцы дребезжал от напряжения.
– А как ты хотела? Плата за то, что ты зовешь меня по имени.
– Милорд? Так лучше?
– Нет, Мелисса, – улыбнулся он, – зови меня Люциусом.
Мужчина спрятал локон в шкатулку.
– Сама Стихея, кто бы мог подумать.
– Стихея и Охотничий Пес – звучит поэтично. – Мари ухмыльнулась и допила вино в кубке.
Люциус перестал улыбаться.
– Жаль, я слишком стар для тебя.
Впервые его голос звучал с такой горечью.
– Люциус… – Мари спрыгнула со стола и умолкла.
– Не надо ничего говорить. – Он покачал головой. – Возможно, в следующей жизни мы будем вместе. А в этой… Знаю, что не могу состязаться с молодым Ноэлем. Не будем рушить нашу дружбу.
Мари попыталась перевести все в шутку:
– Надеюсь, ты будешь блондином. Но сохранишь свои прекрасные зеленые глаза.
Люциус засмеялся и с трепетом погладил шкатулку. К самой Мари он больше не осмелился прикоснуться. Напускное веселье растаяло. Мари залезла с ногами в кресло из коричневой кожи.
– Скоро полнолуние. Ведьмы больше не могут игнорировать шабаш. Многие начали болеть; еще пару месяцев, и мы не сможем помогать людям. Ты ведь понимаешь это? – Она с надеждой посмотрела на Люциуса.
– Вы можете потерпеть еще немного? Я почти убедил Общество, что мы очистили Вэйланд.
Мари покачала головой:
– Ведьмы, практикующие темную магию, могут дольше обходиться без шабаша, но нашему ковену необходимы собрания. Все, кого вы отловили, из других ковенов, я не несу за них ответственности. Но мои ведьмы страдают.
Люциус нахмурился:
– Я думал, в Вэйланде только один ковен.
Мари тихо засмеялась:
– О, нет. Ковен не может принять больше тринадцати ведьм. А Вэйланд – это исконно ведьминский город. Здесь много кругов. Кто-то устраивает шабаши в подземельях, кто-то ограничивается жертвоприношением. Мне и мои ведьмам нужен лунный свет, – Мари встала с кресла и расправила складки на платье. Пора идти, она и так задержалась. – Поэтому в следующее полнолуние мы устроим шабаш. Я постараюсь защитить наш ковен, но и ты не устраивай облав.
– Я сделаю все, что в моих силах. – Люциус тоже встал и посмотрел на Мари теплым взглядом. – Обещаю их отвлечь, очаровательная ведьма.
В этот миг в коридоре послышался шум и чьи-то тяжелые шаги. Лицо Люциуса скривилось, а затем Мари перебросило дальше. Все растаяло, почернело, а затем из темноты проступили новые образы.
– Что у вас с Берггольцем? – Ноэль сидел на табурете в их с Камиллой крошечном доме, состоящем из одной комнаты.
Мари расставляла в шкафу глиняные миски, вымытые после еды, и не сразу уловила злость в голосе мужчины. Как же ей хотелось закричать себе в прошлом: молчи, соври, беги… Но она лишь безвольно наблюдала.
– Он мой друг, как и твой. – Мари пожала плечами и села на соседний табурет.
В доме пахло травами и горящей древесиной. За окном опускалось солнце, скоро закат. А Камиллы все нет.
– Да, я тоже так думал. – Ноэль поддернул рукава и оголил запястья. Он нервно их тер, словно не знал, как себя успокоить. – Но я замечаю его взгляды в твою сторону. Раньше милорд себе не позволял подобного.
– И ты решил меня приревновать? – Мари вскинула брови и хотела было поймать руки Ноэля, но он резко вскочил. – Я же не могу контролировать его взгляды! – Она обиженно поджала губы.
– Возможно, это не все, что ты скрываешь, Мелисса. – Впервые за полгода их отношений Ноэль смотрел на нее холодно.
При этом в глубине глаз крылась боль. Так, словно ему приказали убить ребенка.
– О чем ты говоришь? – напряглась Мари.
Сколько раз она хотела признаться Ноэлю? Не сосчитать. Ей стоило сделать это раньше, возможно до того, как он приревновал. Но теперь остались лишь домыслы. Мари не могла изменить прошлое.
– Это ты мне скажи. Вы часто ведете с милордом странные разговоры наедине. В Обществе никому не нравится ваша дружба. А уж мне и подавно!
– Ноэль, я…
Мари запнулась. Она должна была сказать ему, что балансирует на грани жизни и смерти. Что они с Люциусом пытаются спасти праведных ведьм и наказать виновных. Что «Sang et flamme» выходит из-под контроля, потому что гораздо проще казнить всех без разбора, чем искать правду. Но Мари-Мелисса промолчала, потому что испугалась.
– Он ведь граф; пусть и старше, зато богат, – процедил Ноэль.
– Ты сам себя слышишь? – Мари сжимала и разжимала кулаки, а внутри нее разгорался гнев. – Зачем же я все это время водилась с тобой?
– От скуки, или, может, не верила, что милорд обратит на тебя внимание. – Он пожал плечами.
– Убирайся, Ноэль. Мне жаль, что я была так слепа и не разглядела твою подлость раньше.
Стоило его остановить, умаслить, но гордость не позволила Мелиссе. А Мари уже ничего не могла изменить. И Ноэль ушел, хлопнув дверью.
В следующее мгновение Мари оказалась посреди Вэйландского леса. Снова щелчок фотоаппарата. Быстро, легко. Вот только воспоминание вовсе не из приятных. Поляна, где собирались ведьмы каждое полнолуние, наполнялась женщинами в плащах. Мари стояла возле костра и грела руки. К ней подошла пожилая дама из знатного рода. В тени капюшона пряталось морщинистое лицо с усталыми глазами:
– Мелисса, деточка, я все понимаю, но, может, нам стоило потерпеть еще один месяц? – Она закашлялась.
– Если перестанем помогать людям, тогда можно и потерпеть, – равнодушно отозвалась Мари. После ссоры с Ноэлем прошло два дня. В душе зияла пустота, словно Мари лишили ведьмовских сил. – Вы сможете воздержаться от помощи? – Она подняла взгляд на даму. – К вам тянутся из других городов, Беатрис. Ес