Пусть мой ус, краса природы, Черно-бурый, в завитках, Иссечется в юны годы И исчезнет, яко прах! Пусть фортуна для досады, К умножению всех бед, Даст мне чин за вахтпарады И георгья за совет! Пусть... Но чу! гулять не время! К коням, брат, и ногу в стремя, Саблю вон - и в сечу! Вот Пир иной нам бог дает, Пир задорней, удалее, И шумней, и веселее... Ну-тка, кивер набекрень, И - ура! Счастливый день! 1804 Денис Давыдов. Стихи и проза. Москва, "Детская литература", 1977.
ЭЛЕГИЯ IV В ужасах войны кровавой Я опасности искал, Я горел бессмертной славой, Разрушением дышал; И в безумстве упоенный Чадом славы бранных дел, Посреди грозы военной Счастие найти хотел!.. Но, судьбой гонимый вечно, Счастья нет! подумал я... Друг мой милый, друг сердечный, Я тогда не знал тебя! Ах, пускай герой стремится За блистательной мечтой И через кровавый бой Свежим лавром осенится... О мой милый друг! с тобой Не хочу высоких званий, И мечты завоеваний Не тревожат мой покой! Но коль враг ожесточенный Нам дерзнет противустать, Первый долг мой, долг священный Вновь за родину восстать; Друг твой в поле появится, Еще саблею блеснет, Или в лаврах возвратится, Иль на лаврах мертв падет!.. Полумертвый, не престану Биться с храбрыми в ряду, В память Лизу приведу.. Встрепенусь, забуду рану, За тебя еще восстану И другую смерть найду! 1816 Денис Давыдов. Стихи и проза. Мо 1000 сква, "Детская литература", 1977.
ГОЛОВА И НОГИ
Уставши бегать ежедневно По грязи, по песку, по жесткой мостовой,
Однажды Ноги очень гневно
Разговорились с Головой: "За что мы у тебя под властию такой, Что целый век должны тебе одной повиноваться;
Днем, ночью, осенью, весной, Лишь вздумалось тебе, изволь бежать, таскаться
Туда, сюда, куда велишь; А к этому еще, окутавши чулками,
Ботфортами и башмаками, Ты нас, как ссылочных невольников, моришь,И, сидя наверху, лишь хлопаешь глазами,
Покойно судишь обо всём,
Об свете, об людях, об моде,
Об тихой и дурной погоде; Частенько на наш счет себя ты веселишь
Насмешкой, колкими словами,
И, словом, бедными Ногами
Как шашками вертишь". "Молчите, дерзкие,- им Голова сказала,Иль силою я вас заставлю замолчать!..
Как смеете вы бунтовать, Когда природой нам дано повелевать?" "Все это хорошо, пусть ты б повелевала, По крайней мере нас повсюду б не швыряла, А прихоти твои нельзя нам исполнять;
Да между нами, ведь признаться,
Коль ты имеешь право управлять,
То мы имеем право спотыкаться, И можем иногда, споткнувшись,- как же быть,Твое величество об камень расшибить".
Смысл этой басни всякий знает... Но должно - тс! - молчать: дурак - кто всё болтает. 1803 Д.Давыдов. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1979.
РЕКА И ЗЕРКАЛО За правду колкую, за истину святую,
За сих врагов царей,- деспот Вельможу осудил: главу его седую
Велел снести на эшафот.
Но сей успел добиться
Пред грозного царя предстать
Не с тем, чтоб плакать иль крушиться,
Но, если правды он боится,
То чтобы басню рассказать. Царь жаждет слов его; философ не страшится
И твердым гласом говорит:
"Ребенок некогда сердился, Увидев в зеркале свой безобразный вид; Ну в зеркало стучать, и в сердце веселился,
Что может зеркало разбить.
Наутро же, гуляя в поле, Свой гнусный вид в реке увидел он опять... Как реку истребить? Нельзя, и поневоле
Он должен был и стыд и срам питать.
Монарх, стыдись! Ужели это сходство
Прилично для тебя?..
Я - зеркало: разбей меня,
Река - твое потомство;
Ты в ней найдешь еще себя!" Монарха речь сия так сильно убедила, Что он велел ему и жизнь и волю дать; Постойте, виноват! - велел в Сибирь сослать, А то бы эта быль на басню походила. 1803 Д.Давыдов. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1979.
ГУСАРСКИЙ ПИР Ради бога, трубку дай! Ставь бутылки перед нами, Всех наездников сзывай С закрученными усами! Чтобы хором здесь гремел Эскадрон гусар летучих, Чтоб до неба возлетел Я на их руках могучих; Чтобы стены от ура И тряслись и трепетали!.. Лучше б в поле закричали... Но другие горло драли: "И до нас придет пора!" Бурцов, брат, что за раздолье! Пунш жестокий!.. Хор гремит! Бурцов! пью твое здоровье: Будь, гусар, век пьян и сыт! Понтируй, как понтируешь, Фланкируй, как фланкируешь, В мирных днях не унывай И в боях качай-валяй! Жизнь летит: не осрамися, Не проспи ее полет. Пей, люби да веселися!Вот мой дружеский совет. 1804 Д.Давыдов. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1979.
ТОВАРИЩУ 1812 ГОДА, НА ПУТИ В АРМИЮ Мы оба в дальний путь летим, товарищ мой, Туда, где бой кипит, где русский штык бушует,
Но о тебе любовь горюет... Счастливец! о тебе - я видел сам - тоской Заныли... влажный взор стремился за тобой;
А обо мне хотя б вздохнули,
Хотя б в окошечко взглянули,
Как я на тройке проскакал
1000
И, позабыв покой и негу,
В курьерску завалясь телегу, Гусарские усы слезами обливал. 1826 Д.Давыдов. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1979.
ВЕЧЕР В ИЮНЕ
Томительный, палящий день
Сгорел; полупрозрачна тень Немого сумрака приосеняла дали. Зарницы бегали за синею горой
И, окропленные росой,
Луга и лес благоухали. Луна во всей красе плыла на высоту, Таинственным лучом мечтания питая, И, преклонясь к лавровому кусту,
Дышала роза молодая. 1826 Д.Давыдов. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1979.
ОТВЕТ
Я не поэт, я - партизан, казак. Я иногда бывал на Пинде, но наскоком,
И беззаботно, кое-как, Раскидывал перед Кастальским током
Мой независимый бивак.
Нет, не наезднику пристало Петь, в креслах развалясь, лень, негу и покой.. Пусть грянет Русь военною грозой
Я в этой песни запевало! 1826 Д.Давыдов. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1979.
ГЕНЕРАЛАМ, ТАНЦУЮЩИМ НА БАЛЕ ПРИ ОТЪЕЗДЕ МОЕМ НА ВОЙНУ 1826 ГОДА Мы несем едино бремя; Только жребий наш иной: Вы оставлены на племя, Я назначен на убой. 1826 Д.Давыдов. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1979.
ПЕСНЯ СТАРОГО ГУСАРА Где друзья минувших лет, Где гусары коренные, Председатели бесед, Собутыльники седые?
Деды! помню вас и я, Испивающих ковшами И сидящих вкруг огня С красно-сизыми носами!
На затылке кивера, Доломаны до колена, Сабли, шашки у бедра, И диваном - кипа сена.
Трубки черные в зубах; Все безмолвны - дым гуляет На закрученных висках И усы перебегает.
Ни полслова... Дым столбом.. Ни полслова... Все мертвецки Пьют и, преклонясь челом, Засыпают молодецки.
Но едва проглянет день, Каждый по полю порхает; Кивер зверски набекрень, Ментик с вихрями играет.
Конь кипит под седоком, Сабля свищет, враг валится... Бой умолк, и вечерком Снова ковшик шевелится.
А теперь что вижу?- Страх! И гусары в модном свете, В вицмундирах, в башмаках, Вальсируют на паркете!
Говорят умней они... Но что слышим от любова? Жомини да Жомини! А об водке - ни полслова!
Где друзья минувших лет? Где гусары коренные, Председатели бесед, Собутыльники седые? 1817 100 Стихотворений. 100 Русских Поэтов. Владимир Марков. Упражнение в отборе. Centifolia Russica. Antologia. Санкт-Петербург: Алетейя, 1997.
ВОЛЬНЫЙ ПЕРЕВОД ИЗ ПАРНИ
Сижу на берегу потока, Бор дремлет в сумраке; все спит вокруг, а я Сижу на берегу - и мыслию далёко,
Там, там... где жизнь моя!.. И меч в руке моей мутит струи потока.
Сижу на берегу потока, Снедаем ревностью, задумчив, молчалив... Не торжествуй еще, о ты, любимец рока!
Ты счастлив - но я жив... И меч в руке моей мутит струи потока.
Сижу на берегу потока... Вздохнешь ли ты о нем, о друг, неверный друг... И точно ль он любим?- ах, эта мысль жестока!..
Кипит отмщеньем дух, И меч в руке моей мутит струи потока. 1817 Д.Давыдов. Стихотворения. Москва, "Советская Россия", 1979.
ОРЛИЦА, ТУРУХТАН И ТЕТЕРЕВ
Орлица
Царица
Над стадом птиц была, Любила истину, щедроты изливала, Неправду, клевету с престола презирала. За то премудрою из птиц она слыла.
За то ее любили,
Покой ее хранили. Но наконец она всемощною рукой.
По правилам природы,
Прожив назначенные годы,
Взята была судьбой, А попросту сказать - Орлица жизнь скончала; 1000
Тоску и горести на птичий род нагнала; И все в отчаяньи горчайши слезы льют,
Унылым тоном
И со стоном
Хвалы покойнице поют. Что сердцу горестно, легко ли то забыть?
Слеза - души отрада
И доброй памяти награда. Но - как ни горестно - ее не возвратить...
Пернаты рассуждают
И так друг друга уверяют, Что без царя нельзя никак на свете жить И что царю у них, конечно, должно быть! И тотчас меж собой совет они собрали
И стали толковать,
Кого в цари избрать?
И наконец избрали...
Великий боже!
Кого же?
Турухтана! Хоть знали многие, что нрав его крутой,
Что будет царь лихой,
Что сущего тирана
Не надо избирать, Но должно было потакать,И тысячу похвал везде ему трубили: Иной разумным звал, другие находили, Что будет он отец отечества всего, Иные клали всю надежду на него, Иные до небес ту птицу возносили, И злого петуха в корону нарядили.
А он
Лишь шаг на трон, То хищной тварью всей себя и окружил, Сычей, сорок, ворон - в павлины нарядил, И с сею сволочью он тем лишь забавлялся, Что доброй дичью всей без милости ругался:
Кого велит до смерти заклевать,
Кого в леса дальнейшие сослать,
Кого велит терзать сорокопуту
И всякую минуту
Несчастья каждый ждал. Томился птичий род, стенал... В ужасном страхе все, а делать что - не знают! "Виновны сами мы,- пернаты рассуждают,И, знать, карает нас вселенныя творец За наши каверзы, тираном сим вконец, Или за то, что мы в цари избрали птицу
Кровопийцу!.." И в горести они летят толпой к леску Размыкать там свою смертельную тоску. Не гимны, Турухтан, тебе дичина свищет, Возмездия делам твоим тиранским ищет. Когда народ стенёт, всяк час беда, напасть, Пернаты, знать, злодейств терпеть не станут боле! Им нужен добрый царь,- ты ж гнусен на престоле! Коль необуздан ты - твоя несносна власть!