Крест-от кладет да по-писанному,
Поклон-от ведет по-ученому.
Склался Алексей-свет в котомку,
Пошел Алексей-свет в дорожку,
Пошел Алексей-свет во чистое поле.
Шел он да ко синему морю,
К той же пристани корабельной,
Просился к купцам-гостям на кораблик.
Купцы-гости его не примали —
Господь тишени им не давает.
Отдавал им Алексей три златницы;
Скоро приняли его на кораблик,
Господь им тишень давает,
Способну поветерь и поносну.
Скоро якоря из моря катали,
Скоро корабельныя сходенки убирали,
Скоро тонки паруса поднимали,
Пошли они в Римское славно царство.
Собегает Алексей да со кораблик,
Пошел Алексей по Римскому царству,
И встретился Ефимьян, князь богатый.
Давает Алексею три златницы, —
Калика златниц не примает;
Просит у Ефимьяна келейку под крылечком
Для ради сына Алексея.
На то Ефимьян скоро прихватился:
«Уж ты гой еси, убогая калика,
Как ты моего сына знаешь,
Почему ты его да почитаешь?»
Говорит убогая калика:
«Уж ты гой еси, Ефимьян, князь богатый,
Как я твоего сына да не знаю,
Как я твоего сына да не почитаю, —
В одном мы училище училися,
Одну книгу псалтирную читали,
С одного плеча платьице носили,
С одного блюда пили-ели».
Дал ему Ефимьян, князь богатый,
Келейку да под крылечком.
«Уж ты гой еси, убогая калика,
Что я сам буду пити-ясти,
То и тебе буду преставляти».
Что сам Ефимьян ест и пьет,
То и калике с холопами представляет.
Холопы сами все съедят,
Алексею одни костки приставляют,
И за то Алексей Господа благодарил.
Богородица гласом прогласила,
Великое чудо сотворила:
«Уж ты гой еси, Алексей человек Божий!
Ты бери-ко-ся бумагу и чернилы,
Ты пиши все свое да похожденье,
Скоро тебе будет да света представленье».
Послал Алексей холопов,
Просит у Ефимьяна чернил и бумаги,
Да не на долгое время.
Принесли ему чернил и бумаги;
Писал он свое да рукописанье,
Писал он свое похожденье.
Пришло ему света представленье,
Пошли по всей Ефимьяновой пустыне
Демьянные духи.
Посылает Ефимьян, князь богатый,
Своих слуг и холопов
По своей да пустыне, —
Нет ли где в пустыне святого,
Не лежат ли святыя мощи,
Не лежит ли где рукописанье.
Ходили они по всей Ефимьяновой пустыне
Нигде не нашли они святого,
Не лежат нигде святыя мощи.
Заходили они в келейку под крылечком,
Лежат тут святыя мощи,
Держат в руках рукописанье,
Пашут от них демьянные духи.[90]
Господу Богу они помолились,
Ко святым мощам приложились,
Сказали они князю Ефимьяну;
Пошел он звать попов, патриархов.
Пришли они в келейку под крылечком.
Лежали тут святыя мощи,
Держат в руках рукописанье.
Господу Богу помолились,
Ко святым мощам приложились,
И брали они из рук рукописанье —
Рукописаньице им не удалося.
Приходили отец с матушкой родимой.
Господу Богу они помолились,
Ко святым мощам приложились,
Брали из рук рукописанье —
Рукописаньице им отдалося.
Читал Ефимьян рукописанье,
Читал, сам слезно плакал,
Рвал он с себя ризу золотую:
«Уж ты гой еси, чадо милое,
Пошто же ты, чадо, не сказалося,
Кого ты, чадо, убоялося?»
Прочитала его матушка родимая,
С буйной головы волосы рвала:
«Уж ты гой еси, чадо милое,
Кого же ты, чадо, убоялося,
Пошто же ты не сказалося?»
Приходила его обручная княгиня,
Слезно-жалобно она рыдала:
«Уж ты гой еси, Алексей человек Божий,
Кого же ты да убоялся,
И пошто же ты да не сказался?»
Сделали ему гроб серебряный,
Понесли его по чистому полю,
Во ту же Божью церковь.
И кидает Ефимьян, князь богатый,
Горстьем он злато и серебро,
Никто злато и серебро не берет,
Все к мощам попадают.
Чудеса творил он великия:
Кто был безглазый, тому давал зрение,
Кто был безногий, тому ноги,
Кто был безрукий, тому руки,
Кто был глухой, тому слышанье.
Захоронили тут Алексея человека Божия.
36. ИОСАФ И ВАРЛААМИЙ[91]
Был-жил царь премудрой.
Народился же у царя-то,
И родилось ведь цядо мило,
Как родился тут млад царевич;
Нарекли-то ему имя
Иосаф же свет Царевич.
Мудреци были люди хитры,
Што сказали царю премудрому:
«Ты не радуйся, царь премудрой,
Своёму сыну Иосафу,
Иосафу ты всё Царевичу:
Он оставит твоё царство,
Всё большо твоё государство.
Он поступит же, младой юноша,
В православну веру, в крешшону;
Он свою душу будет спасати,
Во Христа он будет верить».
Он возрос тут Иосаф же,
Он возрос-то до лет пятнадцать.
Никуда-то же он не ходит
Из полат-то, полат царских.
Говорил ему царь премудрой,
Его батюшко-свет родимой:
«Прогуляйся, млад мой юноша,
Иосаф ты мой свет Царевич,
По играм по всим, по беседам.
Соберу я тебе девиц же,
У царей дочерей королевских,
Приведу я к тебе в полаты
Их во платьи драгоценном —
Звеселять тебя, младого юношу».
Промолчал Иосаф Царевич —
Ни ответу ёму всё, ни привету.
Говорит-то своёму дядьки:
«Ты любезной мой милой дядька!
Ты поедем со мной всё прогуляться
По тому ли мы по царству.
Я послушаю отца своего,
Я царя же все премудрого».
Тут ведь царь тому зрадовался,
Иосаф-от што поезжает.
Как уехал Иосаф Царевич:
«Што премудри мне-ка люди
Ето всё мне пусто сказали!»
Как поехали по царству,
Увидал Иосаф Царевич,
Увидал он чудо чудноё,
Он увидел диво дивно, —
Он седатого старого старца,
Говорил он своёму дядьки:
«Што любезной мой милой дядька!
Тут какой идет старой старец,
Тут какой же идет седатой?»
Говорит-то ведь ему дядька:
«Ты не бойся, пресладко чадо,
Иосаф ты наш Царевич, —
Етот старец-то такой же был,
Как ведь ты-то теперь и я какой.
Постарел он теперь в пустыни, —
Он трудится, Богу молится,
Мало хлеба он воскушает».
Говорит-то тут Иосаф Царевич:
«Ты любезной мой милой дядька!
Призови ты ко мне поближе,
Мне-ка речь штобы говорить с им,
Про пустыню мне спросить же».
Дядька созвал же того старца,
Старец всё пришел к ему близко,
Всё пришел к им, становился,
Царевичу низко поклонился.
Тут увидел млад Царевич
Все одежду ихну пустынску,
Сам тому скоро ужахнулся.
Проречёт тут млад Царевич:
«Тебя как мне-ка звать-то, старче?»
Старец от радости взирает
На прекрасного все на юношу,
На Иосафа свет Царевича:
«Ты зови, зови меня, чадо,
Иосаф свет, зови, Царевич, —
Как зовут меня Купец Премудрой;
Ноне меня зовут как —
Я святой теперь Варлаамий».
Проречёт млад наш юноша,
Иосаф-то свет Царевич:
«Ты скажи мне, о Купец Премудрой,
Скажи, святой Варлаамий,
Расскажи ты мне сушшу правду,
Расскажи про святу пустыню». —
«Ты пресладкое мое чадо,
Иосаф свет Царевич!
Во пустыни жить ведь надоть горько,
Надоть заповеди иметь Господни.
Я скажу про одну пустыню
Молодому тебе юноше.
Там ведь жил-был Предотеча,[92]
Все ведь жил он, Богу молился.
Што питался Предотеча —
Ишше пил Предотеча,
Он болотную воду,
Ишше кушал Предотеча,
Он гнилую колоду». —
«Ничего-то я не боюсь-то,
Ничего я не страшусь-то!
Я лишусь у папы царства,
Я иду с тобой в пустыню».
Говорит Иосаф Царевич:
«Ты зайди, зайди ко мне, старче,
Уж ты, о Купец Премудрой,
Ты святой, святой Варлаамий!»
Говорит святой Варлаамий:
«Уж ты гой еси, Иосаф ты,
Иосаф ты свет Царевич!
Не допустят до тебя слуги
Ты за замками сидишь за крепкима,
За строгима караулами». —
«Ты приди, приди ко мне, старец,
Ты приди-ко, приди, не бойся!» —
«Я приду, приду к тебе, чадо,
Омману твоих караульщиков.
Я скажу, что иду с дарами,
Драгоценной несу камень».
Приезжает Иосаф Царевич,
Его батюшко стречает:
«Што пресладкое мое чадо,
Иосаф свет Царевич!
Каково тебе погулялось,
Каково тебе показалось?»
Проречёт-то Иосаф Царевич
Своему он батюшку родному:
«Ничего я почти не видел,
Ничего мне не прилюбилось».
Запиралось ихно чадо,
Во свои-ти он полаты.
Идет-то Купец Премудрой,
Што святой к ему Варлаамий.
Варлаамия не пускают.
Варлаамий отвечает
Он святым же своим духом:
«Уж вы слуги, слуги верны!
Мне царем ведь все приказано,
Я иду-ту к ему с подарками,
Драгоценныя несу камень».
Скоро слуги пропускали
Што святого-то Варлаама.
Отпираёт он полату —
Возрадело сладко цядо,
Он берет старца за руку,
Он садит его со слезами,
Уречет он таки речи:
«Уж ты, о Купец Премудрой,
Ты святой, святой Варлаамий!
Вприведи ты в веру крешшону
Ты обех же нас со дядькой».
Приводил их в веру в крешшону,
Во крешшону, в православну.
Проречёт-то чадо пресладко,
Как прекрасной-от млад юноша,
Иосаф же свет Царевич:
«Уж ты, о Купец Премудрой,
Ты святой, святой Варлаамий!
Ты скажи, скажи мне всю тайность,
Скажи, как ты на свет родился?
Я Христа в себе приобряшшу,