и молитва, с которой умереть,
как обычно умирают
в один день в обычную
погоду, знает ли
человек, что он умрёт
или нет, в один день,
когда, возможно, как водится,
забудет, что нужно умереть,
в один день, когда лёгкий ветер
ноябрь, может, когда
человек идёт на кухню
и вдруг чувствует,
как чудно картошка
землёй
пахнет, и вот он
поднимает крышку и
размышляет, положил
ли он соль, до того
как поднял крышку,
и в этот миг молниеносно,
пока пар из-под крышки
вырывается вверх,
вспоминает свою жизнь,
какой она была и всегда
есть, покуда картошка
варится, и жизнь, про которую
говорят, что она должна
продолжаться, и она продолжается,
молитва,
обычная молитва, в один
обычный день, да-да
жизнь совершенно обычным
образом пусть
продолжается,
и чтобы никогда
ни одно из всех
ужасных испытаний,
которые провела рабочая
группа Э. Теллера
на атолле Эниветок[43],
где волны
Тихого океана бушевали
от гнева, или какие-то
из тех испытаний
которые провела
рабочая группа Сахарова
на Новой Земле,
где волны Северного
Ледовитого океана
бушевали от гнева,
и чтобы никогда эти
испытания, а ещё британские,
французские, китайские
действительно не стали бы
действительностью там, где мы
всё ещё живём в
действительно действительном
мире по сравнению
с нереальностью Новой
Земли или Эниветоком
атоллом, вот я
спускаюсь в синеву
тихого пролива Зунд,
бросаю камешек в воду,
смотрю, как расходятся
круги по воде, достигая
самых дальних берегов
жизнь есть, воздух, которым мы дышим, есть,
лёгкость во всём, равенство во всём,
тождество, открыто движущееся высказывание
во всём, и пока с шумом взлетает вверх каждое дерево
в раннее лето, страсть, страсть есть
во всём, замысел, просто как если бы для воздушной игры
с манной небесной годился б набросок,
просто как если счастье имеет довольно хлеба,
а несчастье нет, просто как если стремление
имеет довольно путей, а страдание нет,
просто как прост священный лотос,
потому что его можно съесть, рисунок так прост,
как если бы смех набрасывал в воздухе твоё лицо
в середине ноября, в то время года,
когда люди живут одинаковыми снами,
смытое прошлое одного рода,
похожее на высушенный солнцем камень
там стоят безмолвные родители,
дети бегают вокруг с собакой,
приезд, который пытаешься изобразить, или
как вода поднялась до моего рта, и как я
спала в своём отеле в номере,
это было как сон, что плыл,
который, видимо, остался от визитёра,
что отставил его в сторону и забыл
во сне ни одного знакомого не было
только изучающий взгляд белого
абрикосового дерева, что оглянулось было,
прежде чем вдруг уйти, его забыли
наверное, его забыли там летом,
когда мир, как праздник, был белым,
и прежде чем я поняла, что в этом
сне должен сновидец видеть, как светом
плоды осиянны, что снятся деревьям всем телом
снег
вовсе не снег
если он выпадает
в июне
снег
вовсе не с неба
падает
в июне
снег
сам пророс из земли
и зацвёл
в июне
как яблоки
абрикосы
каштаны
в июне
заблудиться
в настоящем снегу
каковой снег в июне есть
с цветами и семенами
когда никак нельзя умирать
а теперь без паники, это папоротники
на хворосте, они собирают время
и вяжут его, у папоротников свой
календарь, слёзы дождь и немного
солнечного света такого чёрного
как если бы его везли на себе лесные
улитки, как когда прислушиваешься
к тихому листу папоротника и самым нижним
коричневым спорам секунд, что всё ещё
тикают, может быть, вспоминают
как спрятавшись мы лежали, как
спрятавшись в том месте, куда никогда
ни один человек не заходит, лежали мы,
пока наконец не родились и не
выползли на свет, я беспокойно
оглядываюсь, и снег,
который сегодня так тонко
падает, осторожно просыпается
и тает, луг, натянутый
чибисами, тут лежит, идёшь
на запах, хруст
мёрзлый во льду, точно так же,
как однажды слёзы жемчугом
покатились и, должно быть,
радовали глаз при виде больного,
но тело стало солёным, так что его
долгий рассказ растворил
зеркало, несколько снежинок
с потолка, видимо выпав на мою маму,
растаяли, и детство распространяется
вперёд, у окна там
чуток солнечного света
запуталось в складках штор
вечер шестнадцатого июня
из окна поезда остановившегося
не по расписанию я вижу как они
из погасшего кирпичного завода
извлекают жар
возможно по привычке они идут
вниз по тропе и дороге тогда как
облака собираются к скорому
дождю
лишь самый дальний краешек поля
освещён солнцем
и вообще нет никакого
жара что я вижу
может быть это маки а может
погасший кирпичный завод
лес лишь частично
поваленный может быть
это овцы сходят вниз
по тропе, в то время как тени
живой изгороди мимо которой они идут
двигаются толчками
такое чувство, как будто смотришь
на старинную картину, на которой
на заднем плане движется ряд
фигур
которые можно различить только
если увеличить изображение либо
как людей которые идут
с завода домой
марширующие усталые солдаты
либо как овец бегущих вслед за
пастухом, на переднем плане
Мадонна
в покрытом пухом кустарнике
несозревшей ежевики
кобальтовая бомба есть
облечённая в оболочку
изотопов кобальт-60
период полураспада их
гарантирует экстремально
эффективное воздействие
больше не надо ничего
говорить, мы гарантируем,
что ущерб будет
всецелым, больше
нечего сказать, мы
гарантируем нам всё или
ничего, больше сказать
нечего, гарантируя,
что всё
в ничто может
превратиться, мы лишаемся
способности
ни о чём (не) думать,
ни о чём
в мире, как мы
говорим, если мы
только существуем, больше
нечего
сказать, мы
гарантируем,
что мы всё
сотрём, всё
уничтожим, так что первое
всё решающее
Ничто (не)
сможет писать стихи как ветер
в воздухе или по воде
стихи писать может
больше нечего
сказать, мы убиваем
больше чем нам кажется
больше чем мы знаем
больше чем мы чувствуем
больше нечего
сказать, мы ненавидим,
больше ничего
как королевская райская птица
в своём гробе из трясины,
как червь в болоте,
как сарыч,
раздавленный штормом,
как прихваченный спасательной шлюпкой
серый попугай с чьей-то плантации
зрения, с сегодняшнего дня так я хочу жить,
сдавленной упакованной
каким ни на есть голубем из
всех утомлённых совокуплением голубей,
в последней группе перьев которого отчаянное
ненастье мира
глаз человека
сталкивает вниз, так я хочу жить,
с моим собственным крошечным
изысканным периодом полураспада до дрожи
в сердце, так я хочу умереть,
я выучила, что я должна умереть,
я сказала себе
я должна умереть, сказано и
подумано для печали, для
забвения, сделано, сказано
мне, думай, как птица,
что строит себе гнездо,
думай, как облако, как корни
карликовой берёзы
думай, как лист на дереве
думает, как тень и свет,
как светящаяся кора думает,
как думают личинки
под кожей коры, как лишайники
на камне, как нарост на дереве
думает, как петров крест думает,
как туманная лесная поляна
думает, как болотца думают,
когда восхождение радуги
отражается в них, думай, как
грязь, как дождевые капли
думают, думай, как зеркало,
так жизненно важно, посмотри
со своего трона из Ничто
на вихрь песчаной бури,
посмотри, как банально заключённая
остроумно в малой песчинке