Зажглась румянцами по тучам,
Прошла дождем в лесу дремучем
И бальзамичною смолой
По хвоям елок проблеснула,
Шум ободряющего гула
Неся в их сумрак вековой…
Апрель 1896
АЛЛЕЯ ОСЕНЬЮ
Пышней, чем в ясный день расцвета,
Аллея пурпуром одета.
И в зыбком золоте ветвей
Eщe блистает праздник лета
Волшебной прелестью cвoeй.
И ночь, сходящую в аллею,
Сквозь эту рдяную листву,
Назвать я сумраком не смею,
Но и зарей — не назову!
1896
РАКЕТА
Взвилась летучая ракета
Из темной зелени ветвей,
И сноп рассыпчатого света
Мелькнул и скрылся от очей;
Вослед ее летит другая,
Огни цветные рассыпая,
И брызги легкие огня
Чертят и брызжут в тьме лазурной,
Но шум и блеск и бег их бурный
Не принесет живого дня.
Напрасно в дерзости надменной
Стремятся чадные огни
Туда, где тихо свет нетленный
Льют звезды в сладостной тени.
Им не затмить звезды прелестной,
Сверкнувшей с чуждой высоты,
Как не затмят любви небесной
Земные, бурные мечты!..
1896
ГРУСТЬ CОСЕН
Шел я весною, в сумерках туманных,
Рощей сосновой, тихою дорогой.
Хмурые сосны в думах неустанных
Вслед мне шептали с тайною тревогой:
"Грустно нам, гpyстно, соснам молчаливым,
Грустно нам думать думы вековые!
Снежной метелью, вечером тоскливым
Мы одевались в ризы ледяные;
Пели нам, пели зимние метели;
Слаще их птицы майские споют нам!
Вот из-под снега воды зашумели,
Птицы щебечут в гнездышке уютном.
Долго и долго солнышко нас грело!
Встретили много белых зим и осен,
Долго росли мы, тихо и несмело,
Много погибло нас, косматых сосен…
Много сорвало бурями сердито…
Плачем смолою, если вечер зноен!
Радостное солнце нами позабыто,
Траур наш темен, ропот наш нестроен”.
Так мне шептали сосны-великаны,
Шлемы колебля в воздухе румяном…
Дымно вставали влажные туманы,
Плыли над ними тучи караваном.
В роще сосновой хвоями и мохом
Почва дышала в трепете унылом…
Плакало сердце; с облегченным вздохом
Слезы катились о далеком милом!..
1896
ЗАСОХШИЕ ЛИСТЬЯ
Весной, в лучах, при шуме вод,
Кружится легкий хоровод
Нарядных светлых мотыльков
Над влажной зеленью лугов.
И, видя их счастливый рой
Над отогретою землей, —
Во дни весны и торжества
Дерев засохшая листва,
Гонима ветром кочевым,
Стремится к бабочкам цветным…
Летит листва, шумит: и мы
Расторгли плен своей зимы,
И мы проснулися с лучом!..
И мы летаем и живем!..
Так вы, убитые в глуши,
Мечты истерзанной души,
На краткий миг оживлены
Восторгом чуждой вам весны!
И, видя счастье и любовь,
Вы окрыляетеся вновь —
И мчитесь мертвою толпой
Навстречу юности чужой!
И упадаете опять
На прахе прахом истлевать!..
1896
В РОЩЕ
Раннею весною роща так тиха,
Веет в ней печалью, смутною кручиною;
И сплелися ветками, словно паутиною,
Белая береза, серая ольха.
Дремлет в вязкой тине неподвижный пруд,
Дремлют камни старые, желтым мхом покрытые,
И в тени под соснами солнцем позабытые
Перелески синие медленно цветут.
Если на закате вспыхнут небеса,
Роща оживает под лучами алыми,
И блестит рубинами и горит опалами
На траве и мохе ранняя роса.
И кружит воронкой мошек черный рой,
И косые тени, пылью осребренные,
Охраняют молча ветки, преклоненные
Над землею, веющей сыростью грибной.
‹1897›
* Я не вижу врагов, не могу враждовать, *
Я не вижу врагов, не могу враждовать,
Что такое вражда — не могу я понять.
Не враждует же волк, если голоден он
И ягненка берет в свой кровавый полон?
Не враждует же волн разыгравшийся бег,
Если слабым пловцам дно готовит ночлег?
Не враждует же смерть, если силы запас
В зябком теле иссяк, в робком сердце погас?
Не враждует же бог, если гибельный гром.
Освежая поля, опалит нас огнем?
Я не вижу врагов, не могу враждовать,
Что такое вражда — не могу я понять!
Март 1897
* Пел соловей, цветы благоухали. *
Пел соловей, цветы благоухали.
Зеленый май, смеясь, шумел кругом.
На небесах, как на остывшей стали
Алеет кровь, — алел закат огнем.
Он был один, он — юноша влюбленный,
Вступивший в жизнь, как в роковую дверь,
И он летел мечтою окрыленной
К ней, только к ней, — и раньше и теперь.
И мир пред ним таинственным владыкой
Лежал у ног, сиял со всех сторон,
Насыщенный весь полночью безликой
И сладкою весною напоен.
Он ждал ее, в своей разлуке скорбной,
Весь счастие, весь трепет и мечта…
А эта ночь, как сфинкс женоподобный,
Темнила взор и жгла его уста.
Май 1897
* Как воздух свеж, как липы ярко *
Как воздух свеж, как липы ярко
Румянцем осени горят!
Как далеко в аллеях парка
Отзвучья вечера дрожат.
Не слышно птиц, не дышит роза,
Врываясь, мчатся в мрак дерев
Свист отдаленный паровоза,
Удары башенных часов.
Да прозвучит в траве росистой
Кузнечков поздних тяжкий скрип,
Меж тем как вьется лист огнистый,
Без шума упадая с лип.
Все полно смерти предстоящей,
И в тишине тягучих струй
Уж стужа осени дрожащей
Запечатлела поцелуй…
Октябрь 1897
* Еще повсюду в спящем парке *
Еще повсюду в спящем парке
Печально веет зимним сном,
Но ослепительны и ярки
Снега, лежащие ковром.
Их греет солнце… Скоро, скоро,
Под лаской девственных лучей,
Стремглав помчится с косогора
Весною созданный ручей.
И, торжествуя счастьем новым,
Любовью новой веселя,
Травой и запахом сосновым
Вздохнет усталая земля.
1897
УХОДЯЩАЯ ЗИМА
Тепло почувствовав и влагу
Уже растаявших снегов,
Поет задор, поет отвагу
Семья весенних воробьев.
С ветвей намокших тянет прелью,
Свежее сосен бахрома.
Весну к родному новоселью
Зовет слезливая зима.
И, тая тихими слезами,
В лучах от сладострастных нег,
Зима под треснутыми льдами
Торопит волн упрямый бег.
Заходят воды, вздуют льдины,
Надышат ветры и туман,
И в пробужденные долины
Слетит весна из южных стран.
И встретит север гостью юга —
И перед ней рассыплет он,
Как дар измученного друга,
Цветы и блеск со всех сторон…
1897
* День гаснет зарею, свиваясь с тенями; *
День гаснет зарею, свиваясь с тенями;
В пустынных аллеях глубокая тишь.
И только как призрак, ширяя крылами,
Порою промчится летучая мышь.
С деревьев, вечерней росой отягченных,
И каплет, и брызжет, как будто они
Заплакали молча, в мечтаниях сонных,
Встречая опять теплотворные дни.
Ни звука, ни страсти в душе умиленной,
Глубокая тишь осенила меня;
Как в дали, весеннею мглой осребренной, —
В ней зреют восторги грядущего дня.
1897
ИЗ ОСЕННИХ МЕЛОДИЙ
В осеннем холоде мерцающего дня
Сквозят ряды аллей, как колоннады apOK;
Багряный их навес так нежен и так ярок,
Как будто соткан он для ветра из огня.
Вот налетит сейчас дыхание зефира —
Задует светочи, развеет в прах листву,
Где осень пышная, подобно божеству,
Вершит и празднует еще поминки мира.
Печальный реквием звучит повсюду мне:
И в шорохе листов, шуршащих под ногами,
И в шуме поздних пчел над поздними цветами,
И в крике журавлей, летящих в вышине!
Прощай до вешних дней, суровая краса