Нет, милый образ твой, в минутах сновиденья,
Не озарял ее: с отсутствием твоим
В ней исчезали все восторги, упоенья,
Пока пробудишь их присутствием своим.
Один лишь ты любил, один пылал напрасно,
Забудь ее и жизнь не отравляй тоской.
Подругу ты найдешь, она полюбит страстно
И оживит мечты, забытые тобой.
Теперь «За умелые труды во время экспедиции к Каспийскому морю и хивинской границе» Э. А. Эверсман был произведен в надворные советники, что соответствовало воинскому званию подполковника. В 1837 году ученый представил В. А. Перовскому, который и был инициатором написания «Естественной истории Оренбургского края» рукопись своего труда. На Перовского, одного из учредителей Русского Географического общества, работа произвела прекрасное впечатление. Он писал Эверсману: «С большим удовольствием прочитал я первую часть Вашего ученого и основательного труда. Я поставил себе в особую заслугу, что подал повод к сочинению Вами этой полезной и единственной у нас в своем роде книги и что могу способствовать к скорейшему ее распространению в отечестве нашем… Надеюсь…. что вы не откажетесь от продолжения и скорого окончания важного труда Вашего, собственно из любви к науке, которой Вы, на поприще своем, успели уже принести столько существенной пользы». Книга была издана Перовским в Оренбурге в 1840 году тиражом 1200 экземпляров. Перевод с немецкого языка на русский сделал знаменитый лексикограф В. И. Даль, который с согласия автора снабдил книгу примечаниями, имеющими большую ценность.
Позже Эверсман получил кафедру в Казанском университете и оставил Оренбург. Екатерина и Эдуард больше не встречались.
Супругов Тимашевых связывали дети. По достижении возраста родители хотели определить их в Царскосельский Благородный пансион, но так как он был в 1829 году упразднен, то император высочайше повелел «сыновей управляющего Оренбургским казачьим войском полковника и кавалера Тимашева… определить в Московский университетский пансион и иметь на казенном содержании». Этот пансион считался одним из лучших учебных заведений России. Здесь изучали науки, искусства, спорт, военное дело. Особенное внимание уделялось русскому языку и литературе «для большей изощренности ума, образования вкуса». По окончании пансиона братья Тимашевы поступили в петербургскую Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров. И в университетском пансионе, и в военной школе в это же время, только курсом старше, учился М. Ю. Лермонтов.
Московский благородный пансион. Акварель XIX в.
Его имя особенно громко прозвучало в связи с сокрушительными стихами «На смерть поэта». В Москве о смертельном ранении на дуэли А. С. Пушкина узнали лишь через три дня, когда столичная почта донесла эту трагическую новость. Известие облетело город мгновенно, все были потрясены. Люди со слезами на глазах переживали страшную потерю и с чувством глубокой скорби о понесенной утрате вспоминали о блистательном таланте поэта. Появились стихи тесно связанных с Пушкиным Жуковского, декабриста Федора Глинки, лицейского товарища Пушкина Кюхельбекера, более молодого и тоже близкого к Пушкину Баратынского, далее – родившихся в первом десятилетии века столь разных поэтов, как Тютчев, Полежаев, Кольцов, Бенедиктов; наконец, ровесников Лермонтова – Огарева и даже азербайджанского поэта Мирзы Фатали Ахундова. Вяземский называл смерть Пушкина «страшным несчастием, поразившем нас, как удар молнии». В письмах он взял на себя задачу рассказать о причинах и предпосылках трагической январской дуэли и при этом защитить и охранить память Пушкина – «не был ни либералом, ни безбожником, ни – тем более – “главою оппозиции”», причем реабилитировать вместе с Пушкиным и себя.
А. С. Пушкин на смертном одре. Художник Ф. А. Бруни
Но отклика Тимашевой на гибель гения, поэта, просто знакомого человека не появилось – то ли поэтесса считала себя недостойной коснуться столь тонкой материи, то ли имелись какие-то другие причины. А ведь на смерть Александра Эссена она откликнулась элегией…
Ни в одном из альбомов Е. А. Тимашевой нет лермонтовского «Погиб поэт, невольник чести…». Но есть лирические стихи Лермонтова, переложенные на музыку композитором-страдальцем Петром Булаховым[12]: «К портрету» и «Молитва», и ставшие мелодически привлекательными, широко популярными романсами. Екатерина Александровна не могла не стать поклонницей романтического таланта мятежного поэта.
Благодаря влиянию просвещенной матери оба ее сына, особенно младший, писали стихи и прекрасно рисовали, были обучены танцам и музыке, что, впрочем, было обязательной частью воспитания благородного человека того века.
Годы шли, но нежное очарование ее теплой одухотворенной красоты не исчезало. Она продолжала вызывать пламенные чувства, которые проявлялись и явно, и тайно.
В альбоме Тимашевой есть стихотворение «К присланной мне лампаде от неизвестного».
Гори, гори моя лампада,
И бледным светом освещай,
Ночной мой друг, моя отрада,
До утра сон мой осеняй…
«Лампада» – одно из лучших стихотворений Екатерины, опубликованное при ее жизни в журнале «Московский Телеграф». «Дедушка русского романса», композитор Николай Алексеевич Титов (1800–1875), на эти стихи написал музыку, и зазвучал популярный романс «Лампада». Искренность настроения и теплота чувства стихов и музыки принесли ему широкую известность.
Но время Тимашевой уходило. Женская красота – вещь очень хрупкая и недолговечная, она пропадает, даже если обращаться с ней предельно бережно и нежно. На смену женщине, неуклонно двигающейся к 50-летию, являлись новые звезды. Она оставалась весьма любезной светской дамой, тем приятным и очаровательным человеком, общения с которым люди искали, встречи с которым были для них потребностью. Черствый хлеб обыденности она украшала мечтами.
А где был ее дом? В Москве нет места, которое считалось бы жилищем Тимашевой. Известно, что она пребывала в имении Акулово и превратила его в настоящую поэтическую Мекку. Сюда приезжали все известнейшие русские поэты и светские люди. Побывать у нее считалось хорошим тоном.
Но вот вопрос: на каком праве она владела этим имением?
История имения довольно печальна и связана с судьбой одной несчастной женщины.
Варвара Петровна Шереметева (Разумовская).
Художник И. П. Аргунов
В 1791 году село Окулово досталось Варваре Петровне Шереметевой. Недурная собою, но робкая и застенчивая, ума недалекого, она была богатейшею невестой России. Скоро ее сосватали за графа Алексея Кирилловича Разумовского (1748–1822), но сватовство шло довольно вяло, так как жених не чувствовал особенной склонности к своей нареченной. Свадьба была отпразднована с большою пышностью в Москве, где молодые и поселились. За первые десять лет супружеской жизни графиня Разумовская стала матерью четырех детей: двух сыновей, Петра и Кирилла, и двух дочерей, Варвары (впоследствии княгини Репниной-Волконской) и Екатерины (замужем за графом С. С. Уваровым). Граф А. К. Разумовский, будущий министр народного просвещения, человек европейски образованный, почитатель Вольтера, характера был черствого и сухого, нрава вспыльчивого и деспотического. Ему скоро надоела его «простая, бесхарактерная и кое-как воспитанная» жена как своею набожностью и суевериями, так и «полнейшей беспомощностью». Она же до такой степени стала его рабою, что, когда, вскоре после рождения младшего сына он приказал ей выехать из его дома, она, несмотря на любовь к детям, безропотно оставила семью. Купив место в Москве, на углу Маросейки и Лубянской площади, она выстроила себе там дом, в котором и жила одна, не видясь более с мужем. Но детей своих, особенно же нежно ее любивших дочерей, она видела часто и участвовала в расходах на их воспитание. Эта робкая и одинокая женщина совершенно подпала под власть прислуги. В последние годы своей жизни она не могла даже выехать на прогулку, так как изленившиеся кучера говорили, что экипаж сломан. Управление её громадным состоянием перешло в руки вольноотпущенного лакея её, Ивана Сырова, который немилосердно ее обирал. Пережив мужа двумя годами, графиня Варвара Петровна не только ему простила все обиды, но, по доброте своей, горько его оплакивала. Когда сама она была уже при смерти, окружавшая ее челядь никого к ней не допускала и не известила об её болезни детей, отсутствовавших в то время в Москве. Сыровым составлено было духовное завещание, по которому все имущество она оставляла ему; не были забыты и другие приживалы. Это завещание Сыров подсунул умирающей, и подпись графини была засвидетельствована её духовником и известным доктором Мухиным, получившими по тому же завещанию – первый каменный дом, а второй – 50 000 рублей. После ее смерти 27 мая 1824 года имение Окулово было продано и переходило из рук в руки. Благодаря удачному стечению обстоятельств, от неожиданного наследника Окулово снова возвратилось, хотя и по женской линии, в семью Разумовских. Екатерина Александровна Тимашева стала владелицей Окулово в 1850 году. Тогда в приход Окуловской церкви входило 64 двора с 282 душами мужского и 283 женского пола.
Тимашева все чаще обращалась к Богу, находила умиротворение в молитве. Она писала: «Духовная музыка возбуждает жизнь сердца, умиляет его, доставляет душе, утомленной и скорбящей, отраду и утешение». Время лечило раны, нанесенные коварством ложных друзей, черствостью близких.
Чувства боли и обиды одинокой женщины притуплялись, уступая место чувствам матери. Постепенно она отодвигалась в тень своих сыновей. Екатерину Александровну беспокоило их будущее. В 1840-х годах во владении Егора Тимашева насчитывалось 156 340 десятин земли и 5780 душ. Но своеобразный образ жизни супруга вызывал у Екатерины Александровны тревогу.
17 февраля 1849 года в возрасте пятидесяти восьми лет он скончался.