Вы в дорогу? Бон вояж![8]
Не ленитесь, не зевайте,
Петербург не вспоминайте,
Но, войдя в экономи,[9]
Часов в восемь э деми[10]
Утро каждое вставайте!
И смотрите, примечайте,
Как коровушек доят,
Как гусей и поросят
Сортируют, разбирают,
Как фромаж и бёр[11] сбивают,
Как петух меж многих кур
Каждой делает ла кур,[12]
Как кокетны эти птички,
И как от того яички
Вам родятся каждый день.
Регарде дан ле жарден,[13]
Как взросла, мала ль, велика
Ла морковка, ла клубника,
Лез арбузы э ле пом[14]?
Посмотрите, брав ли ом[15]
Ваш приказчик, ваш садовник?
Не с руки ли им чиновник,
Что от земского суда
Наезжает иногда?
Нет ли там у них интриги?
Каковы овины, риги?
Как, варум, пуркўа, пур ки[16]
Работáют мужики?
Не прибавить ли оброка?..
Ни об чём уж же м’ан мòк-а[17]
Не могите прононсе[18]!
Справьтесь также об овсе,
О покосе, о запашке,
О Федулке, об Игнашке;
Да нельзя ли пар газар[19]
Завести там ле базар?..
Если вечером проглянет
В небе вещая луна
И, раздумия полна,
В вас душа проситься станет
С дуновеньем ветерка
Залететь за облака,—
Не мешайте! Лиру стройте,
Понеситесь и запойте,
Как певали иногда,—
Вдохновенная звезда,
Из-за туч нам посылая
Песнь обещанного рая,
Лики ангелов святых,
Гул восторгов неземных!
Но потом прошу спуститься,
Просто баиньки ложиться,
Чтоб застал вас ле матен[20]
Ваш подойник а ла мен[21]!
Вот вам наше наставленье,
Вот вам сельский наш наказ,
И благослови бог вас.
О ревуар[22], моё почтенье!
Подражание Пушкину
Лентин к дьякону бежит,
Лентин дьякону кричит:
«Дьякон, где бы нам напиться,
Как бы нам распорядиться?»
Дьякон Лентину в ответ:
«Знаю где, да денег нет!
У Степана Бардакова
Штофа три вина простова,
Где достал и вкус каков,
Знает, верно, Бердышов
И Катюха повариха,
И Устинья столяриха,
Знает Зубов Андреян,
Знает Храпов, но он пьян
И не скажет нам ни слова,
А жаль случая такова!»
Нечто о «Гугенотах»
Я сбиралася давно
Посмотреть «Ле Гюгено».[23]
Что за гюгено такие?
Басурмане записные,
Каков был мусьё Вольтер?
Сочинитель Мейербер,
Немец, человек ученый,
Настоящий шмерц[24] копчёный.
Верно, будет хорошо,
Тре жоли, тре бо, тре шо.[25]
Уж в другой раз не увижу,
Как адью[26] скажу Парижу.
Доместик м’сьё Франсуа![27]
Ты достань билет пур мўа[28] —
В третьем ярусе три ложи,
Поместить все наши рожи.
Двести франков — так и быть! —
Я готова заплатить.
Вот приносят нам билеты.
Мы откушали, одеты,
Кулебяки две в запас
К вечеру лежат для нас.
Вот мы в Оперу пустились,
В трёх каретах разместились.
Приезжаем, и как раз
Увертюра началась.
Флейты, барабаны, скрипки
Проиграли без ошибки;
Публика кричит: «Бравò!»
Я шепнула: «Се нуво[29]
И какой мотив чудесный!
Только, кажется, известный,
Из „Русалки“, или взят
Из „Калифа де Багдад“»[30]
Вот и занавес открыли.
Кучи кучей навалили
Разноцветных плясунов,
Голосистых певунов,
Королева, с нею дамы,
Рыцари, герои, хамы;
Хамы дан ле танз антик[31]
Значило: ле доместик,[32]
Потому что Хам смеялся,
Когда Ной пьян напивался.
Ной сказал ему за то:
«Твое семя проклято».
И с проклятием на шее
От него пошли лакеи,
Полотеры, повара,
Ключницы и кучера …
А над пьяным что остриться?
Пьяный может пригодиться,
Пьяный к откупу хорош,
Лишний всё притащит грош …
К пьяным я полна почтенья.
Но оставим рассужденья, —
Я вам просто расскажу,
Ком ла комеди се жу[33]
Поплясали, порезвились;
Дамы вдруг разоблачились,
Каждая сняла пенўар, —
Же не пуве па круар[34]
И вскричала: «Чтоб мамзели
Наши на партер смотрели.
Тьфу ты боже, царь Давыд!
Стыд, ну просто срам и стыд!»
Тут франсез или мазурки,
А потом, играя в жмурки,
С лестницы мусьё идёт
И принцессу застает.
Закричал, махнул руками,
Рассердился … Между нами,
Я никак не поняла,
В чём история была,
Только гвалт, расправа, крики, —
Всё по правилам музыки —
И прекраснейший финал,
Как в Москве, дан «Ла Вестал».[35]
Занавес тут опустили;
Мы мороженое спросили,
Ели, пили, через час
Снова занавесь взвилась.
Тут мусьё с принцессой снова,
Не без ласкового слова,
Всё ей нежности поёт,
Честь с поклоном отдаёт.
А она ему манерно
Отвечает: «Ах, неверно!
Предостерегу, любя:
Все сердиты на тебя.
Спрячься, милый, в уголочке,
Ты услышишь, о дружочке
Что здесь люди говорят».
Вдруг приходят — свят, свят, свят! —
Три, четыре генерала;
Все уселися сначала,
Всякий мнение даёт,
Всяк мошенником зовёт
Полюбовника принцессы,
И опять пошли процессы:
Как бы вора уловить,
Гугенотов всех убить.
Он всё слушает, сердечный,
Но, как таракан запечный,
Притаился, ни гу-гу!..
«Я бедняжке помогу!» —
Про себя поёт принцесса,
А уж дальше ни бельмеса
Я никак не поняла:
Вся компания ушла,
Полюбовник воротился,
Начал петь, потом решился
Тягу поскорее дать …
Но вот тут какая стать,
Я никак уж не добилась:
Вдруг принцесса разъярилась
И, бог ведает зачем,
Закричала: «Же вуз-эм!»[36]
Тут разнежились, запели,
Вдруг куранты зашумели,
И мусьё бежит к себе,
А она — тут свит томбе![37]
Так, как сноп, и повалилась …
Занавесь тут опустилась,
Мы так были эшофе,[38]
Что спросили дю кафе.[39]
Акт четвертый представляет
Кирку, где народ гуляет
И танцует менуэт …
Презатейливый балет!
Но мусьё вбегает снова,
Гневный, вроде Пугачёва,
И поёт, подняв картуз:
«Мўа пур мўа, э дьё пур тус!»[40]
Это всех перепугало!
Всё собранье убежало
Вон из кирки — вдруг пальба.
Что такое? Ба! Ба! Ба!
Гугенотов убивают,
А за что, про что — не знают.
Тут с решёткой тёмный двор,
За решеткой славный хор.
Но мусьё опять вбегает,
Даму нежно обнимает.
Впрочем, это не конец, —
Прибегает сам отец,
Подстрелить свою девицу,
Как ночную словно птицу, —
И со всех сторон — паф! паф!
Всем пишите эпитаф.
Ну уж опера! признаться …
Но пора нам убираться.
Десять су мадам уврёз[41] —
И к ла лимонад газёз[43]
И к забытым кулебякам —
Ведь не бросить же собакам!