Но все же обидно подчас,
Что нам до них — как до Китая,
А им — как до лампы до нас.
Романс на двоих
Я спою о безумной любви,
О крушении хрупких надежд.
Ты, Колян, там фанеру вруби
Да высокие малость подрежь.
О прогулках по саду в ночи,
О луне, утонувшей в пруду,
Ты звучи, моя запись, звучи,
Я в тебя как-нибудь попаду.
О сияньи волос золотом,
О венке, что из роз тебе сплел…
Ты чего там, уснул за пультом?
Ты ж меня подставляешь, козел!
О губах твоих алых, как мак.
О зубах твоих белых, как лед.
Это ж крупная лажа, чувак,
Это ж с бабками полный пролет.
О словах, от которых я пьян,
О немеркнущем чувстве святом.
Все. Линяем отсюда, Колян,
За базар я отвечу потом.
Ряд допущений
Надену я пиджак в полоску,
Или, допустим, брюки в клетку.
Достану с понтом папироску,
Или, допустим, сигаретку.
Поеду к девушке любимой,
Или, допустим, нелюбимой,
Зовут ее, допустим, Риммой,
Или, допустим, Серафимой.
Куплю, допустим, два букета,
Гвоздик, допустим, и пионов,
Или, допустим, два билета
На фильм румынский про шпионов.
Скажу ей, будь моей женою,
Или, допустим, не женою.
Ты будешь счастлива со мною,
Или, допустим, не со мною.
Она в ответ позеленеет,
Или, допустим, покраснеет,
Или, допустим, почернеет —
Значенья это не имеет.
А после скажет, знаешь, Вася,
Или, допустим, знаешь, Петя,
Не для того я родилася
И не затем живу на свете,
Чтоб слушать мне такие речи,
А я на это ей отвечу:
Иди-ка ты заре навстречу,
И сам пойду заре навстречу.
„С другом мы пошли к путанам…“
С другом мы пошли к путанам,
Там сказали: — от винта! — нам.
— За бумажные рубли
Вы бы жен своих могли.
„С улыбкой мимолетной на устах…“
С улыбкой мимолетной на устах,
В поток различных мыслей погруженный,
Брожу порой в общественных местах,
Толпой сограждан плотно окруженный.
Как мне они физически близки,
Те, за кого пред небом я в ответе —
Солдаты, полотеры, рыбаки,
Саксофонисты, женщины и дети.
Предмет их лихорадочных надежд,
Весь замираю от стыда и муки,
Когда моих касаются одежд
Их грязные доверчивые руки.
Чем я могу помочь несчастным им,
Чего им ждать от нищего поэта,
Когда он сам отвержен и гоним,
Как поздний посетитель из буфета.
„Свой путь земной на две прошедши трети…“
Свой путь земной на две прошедши трети,
Познав богатство, славу и гастрит,
Одно я понял — счастья нет на свете,
И зря народ насчет него шустрит.
„Сгущалась тьма над пунктом населенным…“
Сгущалась тьма над пунктом населенным,
В ночном саду коррупция цвела,
Я ждал тебя, как свойственно влюбленным,
А ты, ты, соответственно, не шла.
Я жаждал твоего коснуться тела,
Любовный жар сжигал меня дотла,
А ты прийти ко мне не захотела,
А ты, смотрите выше, все не шла.
Полночный сад был залит лунным светом,
Его залил собою лунный свет.
Сказать такое — нужно быть поэтом,
Так написать — способен лишь поэт.
Поэт, он кратким должен быть и точным,
Иначе не поэт он, а фуфло.
Короче, я сидел в саду полночном.
А ты, как чмо последнее, не шло.
Сделай сам
Из куска цветной бумаги,
Взявши ножницы и клей,
Если хватит вам отваги,
Можно сделать пять рублей.
Это слабая подмога
Вашим детям и жене,
Пять рублей совсем немного —
Деньги нынче не в цене.
Можно, правда, сделать десять,
Но и десять не спасут,
Ведь за это срок навесить
Может вам народный суд.
Чтоб могли вы с потрохами
Суд народный закупить,
Нужно деньги ворохами
Круглый год туда носить.
Так что, братцы, в этом деле
Торопиться не резон,
Раз решили делать деньги,
Надо делать миллион.
Это стихотворение несколько потеряло актуальность из-за галопирующей инфляции. Однако Игорь Иртеньев оперативно отреагировал на изменение ситуации. Все-таки, имидж поэта-правдоруба обязывает:
Эти пламенные строки
Много лет тому назад,
Возведя себя в пророки,
Написал я наугад.
Но не знал, чем обернется
Мой финансовый прогноз,
Что настолько сковырнется
Деревянный наш с колес.
Предлагаю старой феньки
Обновленный вариант —
Раз решили делать деньги,
Надо делать миллиард.
„Сияло солнце над Москвою…“
Сияло солнце над Москвою,
Была погода хороша,
И наслаждалася покоем
Моя уставшая душа.
Внезапно сделалось темно,
Затрепетали занавески,
В полуоткрытое окно
Ворвался ветра выдох резкий,
На небе молния зажглась
И долго там себе горела…
В вечернем воздухе, кружась,
По небу кошка пролетела.
Она летела, словно птица,
В сиянье грозовых огней
Над изумленною столицей
Великой Родины моей.
По ней стреляли из зениток
Подразделенья ПВО,
Но на лице ея угрюмом
Не отразилось ничего.
И, пролетая над Арбатом,
К себе вниманием горда,
Она их обложила матом
И растворилась без следа.
Скороговорка
Три Петра и два Ивана,
Два Ивана, три Петра
Просыпались утром рано
И херачили с утра.
И завидовал им пьяным,
Двум Иванам, трем Петрам,
Трем Петрам и двум Иванам
Черной завистью Абрам.
„Скрывали правду долго, но довольно!..“
Скрывали правду долго, но довольно!
Упала с глаз народа пелена.
Политика в России — алкогольна,
Не зря ее проводят с бодуна.
Но я ее такую одобряю,
Поддержку выражая ей свою
И в целом руководству доверяю,
Поскольку сам давно и прочно пью.
Ну я поэт, допустим, но любого
Спросите гражданина у ларька,
Он скажет, социальная основа
Политики как никогда крепка.
И лишний раз нас в этом убеждает,
Наполнив сердце радостным теплом
Тот факт, что это дело обсуждают,
Собравшись, честь по чести, за столом.
Случай в больнице (художественная быль)
Острым скальпелем хирург
Разрезал больного,
И узнал в несчастном вдруг
Он отца родного.
Бросил тот свое дитя
В жизни час суровый,
И вот много лет спустя
Свел их случай снова.
Инструмент в руках дрожит,
Сын глядит не видя,
Перед ним отец лежит
В искаженном виде.
Распростерся недвижим,
К жизни вкус утратив,
И не знает, что над ним
Человек в халате.
И не ведает того,
Что внутри халата
Сын находится его,
Брошенный когда-то.
Много лет искал отца
Он, чтоб расплатиться,
И нашел в конце конца
В собственной больнице.
Вот сейчас злодей умрет
От меча науки!
Но хирург себя берет
В золотые руки,
Ощущает сил прилив,
Все отцу прощает
И, аппендикс удалив,
К жизни возвращает.
Со стола отец встает,
Взор смущенный прячет,
Сыну руку подает
И от счастья плачет.
Мы не скажем, случай тот
Был в какой больнице.
Ведь подобный эпизод
В каждой мог случиться.
Случай возле бани
Атос, Портос и Арамис
Однажды в баню собрались.
Они туда по вторникам ходили.
Атос принес с собой насос,
Портос — шампуня для волос,
А Арамис — мочалку (де Тревиля).
Стоял погожий банный день.