1926
Кучино
«Мигнет медовой желтизною скатов…»
Мигнет медовой желтизною скатов,—
Пахнет в окно сосною смоляной,—
Лимонна — бабочка… И томно матов
Над голубем голубизною зной.
Из-за чехла — мельканье мелкой моли,—
Из сердца — слов веселый перещелк.
Мне не к лицу лирические роли:
Не подберешь безутолочи толк.
Я над собой — песчанистою дюной —
В который раз пророс живой травой!
Вспорхнув, веду, — нелепо, глупо, юно,—
В который раз — напев щеглячий свой.
В который раз мне и близки, и милы,—
Кустов малиновые листики,—
Целительно расплещенные силы
И длительно облещенные дни!
В который раз мне из меня дохнула
Сознанию незнаемая мощь,—
Волной неумолкаемого гула,
Парной жарой и птичьим щелком рощ.
1926
Кучино
«Снег — в вычернь севшая, слезеющая мякоть…»
Снег — в вычернь севшая, слезеющая мякоть.
Куст — почкой вспухнувшей овеян, как дымком.
Как упоительно калошей лякать в слякоть —
Сосвистнуться с весенним ветерком.
Века, а не года, — в расширенной минуте.
Восторги — в воздухом расширенной груди…
В пересерениях из мягкой, млявой мути
Посеребрением на нас летят дожди.
Взломалась, хлынула, — в туск, в темноту тумана
Река, раздутая легко и широко.
Миг, — и просинится разливом океана,
И щелкнет птицею… И будет —
— солнышко!
1926
Москва
«Я — отстрадал; и — жив… Еще заморыш навий…»
Я — отстрадал; и — жив… Еще заморыш навий
Из сердца изредка свой подымает писк…
Но в переполненной, пересиявшей яви
Тысячемолнийный, гремучий светом диск.
Мне снова юностно: в душе, — в душе, кликуше —
Былые мглы и дни раздельно прочтены.
Ты, — ненаглядная?.. Ax, — оветряет уши
Отдохновительный, веселый свист весны.
Всё, всё, — отчетливо, углублено, попятно
В единожизненном рожденьи «я» и «ты»,
Мгла — лишь ресницами рождаемые пятна:
Стенанье солнечной, бестенной высоты.
1926
ДЕМОН
Из струй непеременной Леты
Склоненный в день, пустой и злой,—
Ты — морочная тень планеты;
Ты —
— шорох,—
вылепленный мглой!
Блистай в мирах, как месяц млечный,
Летая мертвой головой!
Летай, как прах, — как страх извечный
Над этой —
— бездной —
— роковой!
Смотри, какая тьма повисла!
Какой пустой покой окрест!
Лишь, как магические числа,—
Огни —
— магические —
— звезд…
Как овцы, пленные планеты,
Всё бродят в орбитах пустых…
Хотя бы взлетный огнь кометы!
Хотя бы —
— мимолетный —
— вспых!
Всё вспыхнуло: и слух, и взоры…
Крылоподобный свет и гул:
И дух, — архангел светоперый —
Кометой —
— небеса —
— проткнул!
И — чуждый горнему горенью —
В кольцо отверженных планет —
Ты пал, рассерженною тенью,
Лицом —
— ощуренным —
— на свет.
1929
Кучино
РОЖДЕСТВО
Трещит заискренным забором
Сухой рождественский мороз…
И где-то ветер вертким вором
Гремит заржавленным запором;
И сад сугробами зарос.
И те же старые турусы
Под бородою Иеговы…
О, звезды — елочные бусы,—
И ты. Юпитер синеусый,
Когда же оборветесь вы?
Протми сияющие песни,
Уйми слезливую игру,—
Вселенная, — погасни, тресни:
Ты злая глыба глупой блесни!
Ты рыба, льющая икру!
Нет, лучше не кричать, не трогать
То бездыханное жерло:
Оно — черно, как кокс, как деготь…
И по нему, как мертвый ноготь,—
Луна переползает зло.
1930
Кучино
СТАРЫЙ БАРД
Как хрусталями
Мне застрекотав,
В луче качаясь,
Стрекоза трепещет;
И суетясь
Из заржавевших трав,—
Перевертная
Ящерица блещет.
Вода, — как пламень;
Небо, — как колпак…
Какой столбняк
В застеклененных взорах!
И тот же я
Потерянный дурак
В Твоих, о Боже,
Суетных просторах.
Вы — радуги, вы —
Мраморы аркад!
Ты — водопад
Пустых великолепии!..
Не радует
Благоуханный сад,
Когда и в нем,—
Как в раскаленном склепе…
Над немотой
Запелененных лет
Заговорив
Сожженными глазами,
Я выкинусь
В непереносный свет
И изойду,
Как молньями, — слезами.
Я — чуть живой,
Стрелой пронзенный бард —
Опламенен
Тоской незаживною,
Как злой, золотоглавый
Леопард,
Оскаленный
Из золотого зноя.
1931
Кучино
ТИМПАН
Поднял голос —
— Упорный, лукавый,
Как Пан —
— И —
— Отрывистый —
Гривистый
Черный
Курчавый
Тимпан.
Точно сон из забвенья,
Точно хитон
Фиолетовый,—
— Флейты —
— В день
Трепетный —
— Пение…
Сафо —
— Из шарфа
Душистым,
Как воздух,—
— Лицом —
Озарилась —
На звук…
Арфа —
— Струилась —
— Ручьем —
— Серебристым —
— Из рук!
1931
Кучино
ПЕЩЕРНЫЙ ЖИТЕЛЬ
Я — инок темный —
Нищ и гол;
Мне был глагол,
Как гром
Огромный,—
Когда, качая воздух,
Дол,
Взошел
На тверди облак
Громный:
— «Я—
Двери душ;
И Я
Твой дом!
— Исполни
Мой завет
Небесный!»
Я — лавь
Испуганная —
Зрел:
Из молний
Вышел муж
Чудесный…
Он длань
Простер
И очи мне
Пронзил и жег
Пернатым светом.
Со мною — Бог!
Я, — как в огне!
Внемлю пророческим
Заветам.
Своим всклокоченным
Крылом
Он проогнил
Моря и суши,—
И молнил свет,
И полнил гром —
Мои растерзанные
Уши…
Я — бледен, голоден
И бос:
Живу,
Таясь, как зверь,
В пещере…
Жду:
В ослепленный мир
Христос —
Откроет огненные
Двери…
1931
Кучино
ПАРОДИЯ[1]
Под Гумилева
Я — молода: внимают мне поэты;
Я — как звезда, над блеском вечерниц;
Стан — как лоза; глаза — как кастаньеты,
Бросаются из шелковых ресниц.
И тут, и там, — мне юноши Гренады
Бряцают саблями, — по вечерам,—
Под окнами играя серенады,
А по утрам — сопровождая в храм.
Мне посвящал рондэли[2] — Пирсо Памбра,
Мне обещал дуэли — дон Баран;
Но мне милее — минарет Альгамбры,
Вдруг задрожавший в воздух ятаган.[3]
Где мраморами белого бассейна
Украшен сад и где всклокочен лавр,—
Там — на заре проходит в дом Гуссейна
Хавей-Хумзи, мой ненаглядный мавр!
Его тюрбан, как митра снеговая,
Волной кисеи полощется с плечей,
Свой пенный шелк в лазурь перевивая;
А блеск очей, как… плеск кривых мечей.
Как дым, разлет молочного бурнуса;
Как роза, розовая гондура[4] —
Играет чешуей сереброусой;
Бряцает в ночь браслет из серебра.
За ухом цветик зыблется лениво…
Но… в полумрак… — взорвется барабан!..
И — выбрызнет, вдруг завизжав плаксиво,
Кривой, как месяц, ясный ятаган.
И станет красной белая веранда:
Качаясь в ночь, оскалясь из руки,—
Там голова распластанного гранда
Поднимется над берегом реки.
1931
Кучино
ТРУС ГОРОДОВ
В трус городов
Рос
Гул и глас
Некий:
— «Я, — Христос
Иисус,—
С вами здесь
Вовеки.
Я — гром,
Гул…
Я — мировой
Слом.
Я — вас
Сомкнул
В дом световой
Свой».
Вы — дым,—
Дни!
Вы — прах,—
Храмы!
Кройте дымом
Седым
Тысячелетние
Срамы.
Стройте свой
Дом,
В легкий лет
Поднебесий!
Руки в гром
Прострем;
И — пропоем:
«Воскресе!»
1931
Кучино
ПОДЪЕМ
Пары кипят,
Росой перловой тая;
Едва дымят
Из бледных отдалении,—
Как нежный вздох,
Как стая горностая,
На серый мох
Перегоняя тени.
Стальным зубцом
В развеянные пряжи
Проткнулся блеск
Алмазящихся стекол —
Под месящем
В серебряные кряжи,
Крича, кентавр
Караковый процокал.
1931
Кучино
ДЕНЬ
Я выбросил в день
Теневую ладонь:
«О день, — переполни!
О, светом одень!»
И пырснула тень:
И как солнечный конь
Вдруг бросил из молний
Мне в очи огонь.
И воздух игривой
Улыбкой блеснул;
И блещущей гривой
Под облак мигнул;
И гул прокатился
В сутулых веках;
И гром громыхнул
В золотых облаках;
Откуда, слезяся
В свой плащ световой,—
Над чащей склонясь
Золотой головой,—
Рукой золотой
Поднимался в туман —
Сутулый, седой,
Гололобый титан.
1931
Кучино
ЛЕС
И днем и ночью кот ученый