Блажен, кто мог на ложе ночи
Тебя руками обогнуть;
Челом в чело, очами в очи,
Уста в уста и грудь на грудь!
Кто соблазнительный твой лепет
Лобзаньем пылким прерывал
И смуглых персей дикий трепет
То усыплял, то пробуждал!..
Но тот блаженней, дева ночи,
Кто в упоении любви
Глядит на огненные очи,
На брови дивные твои,
На свежесть уст твоих пурпурных,
На черноту младых кудрей,
Забыв и жар восторгов бурных,
И силы юности своей!
Н. М. Языков. Сочинения. Ленинград: Художественная литература, 1982
Море блеска, гул, удары,
И земля потрясена;
То стеклянная стена
О скалы раздроблена,
То бегут чрез крутояры
Многоводной Ниагары
Ширина и глубина!
Вон пловец! Его от брега
Быстриною унесло;
В синий сумрак водобега
Упирает он весло…
Тщетно! бурную стремнину
Он не силен оттолкнуть;
Далеко его в пучину
Бросит каменная круть!
Мирно гибели послушный,
Убрал он свое весло;
Он потупил равнодушно
Безнадежное чело;
Он глядит спокойным оком…
И к пучине волн и скал
Роковым своим потоком
Водопад его помчал.
Море блеска, гул, удары,
И земля потрясена;
То стеклянная стена
О скалы раздроблена,
То бегут чрез крутояры
Многоводной Ниагары
Ширина и глубина!
Н. М. Языков. Сочинения. Ленинград: Художественная литература, 1982
Кому, о господи! доступны
Твои Сионски высоты?
Тому, чьи мысли неподкупны,
Чьи целомудренны мечты;
Кто дел своих ценою злата
Не взвешивал, не продавал,
Не ухищрялся против брата
И на врага не клеветал;
Но верой в бога укреплялся,
Но сердцем чистым и живым
Ему со страхом поклонялся,
С любовью плакал перед ним!
И свят, о боже, твой избранник!
Мечом ли руку ополчит?
Велений господа посланник,
Он исполина сокрушит!
В венце ли он — его народы
Возлюбят правду; весь и град
Взыграют радостью свободы,
И нивы златом закипят!
Возьмет ли арфу — дивной силой
Дух преисполнится его,
И, как орел ширококрылый,
Взлетит до неба твоего!
Н. М. Языков. Сочинения. Ленинград: Художественная литература, 1982
Из страны, страны далекой,
С Волги-матушки широкой,
Ради сладкого труда,
Ради вольности высокой
Собралися мы сюда.
Помним холмы, помним долы,
Наши храмы, наши села,
И в краю, краю чужом
Мы пируем пир веселый
И за родину мы пьем.
Благодетельною силой
С нами немцев подружило
Откровенное вино;
Шумно, пламенно и мило
Мы гуляем заодно.
И с надеждою чудесной
Мы стакан, и полновесный,
Нашей Руси — будь она
Первым царством в поднебесной,
И счастлива и сильна!
Н. М. Языков. Сочинения. Ленинград: Художественная литература, 1982
Счастлив, кто с юношеских дней,
Живыми чувствами убогой,
Идет проселочной дорогой
К мете таинственной своей!
Кто рассудительной душою
Без горьких опытов узнал
Всю бедность жизни под луною,
И ничему не доверял!
Зачем не мне такую долю
Определили небеса?
Идя по жизненному полю,
Твержу: мой рай, моя краса,
А вижу лишь мою неволю!
Н. М. Языков. Сочинения. Ленинград: Художественная литература, 1982
Свободы гордой вдохновенье!
Тебя не слушает народ:
Оно молчит, святое мщенье,
И на царя не восстает.
Пред адской силой самовластья,
Покорны вечному ярму,
Сердца не чувствуют несчастья
И ум не верует уму.
Я видел рабскую Россию:
Перед святыней алтаря,
Гремя цепьми, склонивши выю,
Она молилась за царя.
Н. М. Языков. Сочинения. Ленинград: Художественная литература, 1982
Еще молчит гроза народа,
Еще окован русский ум,
И угнетенная свобода
Таит порывы смелых дум.
О! долго цепи вековые
С рамен отчизны не спадут,
Столетья грозно протекут,
И не пробудится Россия!
Н. М. Языков. Сочинения. Ленинград: Художественная литература, 1982
Как рада девица-краса
Зимы веселому приходу,
Как ей любезны небеса
За их замерзнувшую воду!
С какою радостью она,
Сквозь потемневшего окна,
Глядит на снежную погоду!
И вдруг жива и весела
Бежит к подруге своей бальной
И говорит ей триумфально:
«Зима пришла! Зима пришла!»
Воспитанник лесной Дианы,
Душою радуясь, глядит,
Как помертвелые поляны
Зима роскошно серебрит;
Порою осени унылой
Ходить с ружьем совсем не мило:
И льется дождь, и ветр шумит,
Но выпал снег, прощай терпенье!
Его охота ожила,
И говорит он в восхищенье:
«Зима пришла! Зима пришла!»
Казны служитель не безвинный
Как рая, зимней ждет поры:
Плохой барыш с продажи винной
Весной и в летние жары:
Крестьяне заняты работой;
Он зрит с печальною зевотой
Цереры добрые дары;
Но вот зима — и непрестанно
Торговля ездить начала
И он кричит, восторгом пьяный:
«Зима пришла! Зима пришла!»
Питомцу музы не отрада
И пылкой музе не сладка
Зимы суровая прохлада:
В лесу мороз, стоит река,
Повсюду мрачное молчанье
И где ж певцу очарованье,
Восторг и мирты для венка?
Он взглянет на землю — пустыня,
На небо взглянет — небо спит;
Но если юноше велит
Душой и разумом богиня
Прославить зимние дела,
В поэте радость оживает
И, вдохновенный, восклицает:
«Зима пришла! Зима пришла!»
Н. М. Языков. Сочинения. Ленинград: Художественная литература, 1982
Душа героев и певцов,
Вино любезно и студенту:
Оно его между цветов
Ведет к ученому патенту.
Проснувшись вместе с петухом,
Он в тишине читает Канта;
Но день прошел — и вечерком
Он за вино от фолианта.
И каждый день его, как сон,
Пленяя чувства, пролетает:
За книгой не скучает он,
А за бокалом кто ж скучает?
Свободой жизнь его красна,
Ее питомец просвещенный
Он капли милого вина
Не даст за скипетры вселенной!
Н. М. Языков. Сочинения. Ленинград: Художественная литература, 1982
Мы пьем — так рыцари пивали,
Поем — они так не певали:
Их бранный дух, их грубый вкус
От чаши гнали милых муз.
Веселость пасынков Рорбаха[1]
Была безумна и неряха:
Бывало, в замке за столом
Сидят в бронях перед вином.
И всякий в буйности природной
Кричит, что пьяному угодно,
И непристойность глупых слов
Слетает нагло с языков.
Но мы, друзья, не то, что деды:
Мы песни призвали в беседы,
Когда веселье — наш кумир
Сзывает нас за шумный пир.
Великолепными рядами
Сидим за длинными столами,
И всякой, глядя на бокал,
Поет, как Гете приказал.
Слова: отрада и свобода
В устах у пьяного народа
При звуке чоканья гремят,
И всяк друг другу — друг и брат!
Мы пьем — так рыцари пивали,
Поем — они так не певали.
Н. М. Языков. Сочинения. Ленинград: Художественная литература, 1982
Счастлив, кому судьбою дан
Неиссякаемый стакан: