Словцом помянуть, с топора
кантованным.
Хозяин! А время крутое, рабочее —
Не время для слов умилительной
кротости.
Вселенная — пусть она встала на
очередь,
Забот на Земле остается до пропасти.
Простора довольно для нынешних
подвигов,
Что в завтрашнем блеске со счету
не сбросятся.
…А где мое слово, что было бы
подлинным,
Тем самым, которое временем
спросится?
Пускай оно будет не самое громкое,
Но только бы правдой бестрепетной
емкое.
Пускай не из стали оно, не навечное,
Но только бы слово от сердца,
сердечное.
Простое, земное — пускай не
надзвездное,
Веселое к месту и к месту серьезное.
Но только бы даль в нем была
богатырская.
Как русское это раздолье сибирское;
Как эта моя, осененная кранами,
Дорога дорог меж двумя океанами.
На выезде с кремлевского двора,
За выступом надвратной башни
Спасской,
Сорочьей черно-белою раскраской
Рябеет — вдруг — прогиб ее ствола.
Должно быть, здесь пробилась
самосевом,
Прогнулась, отклоняясь от стены,
Угадывая, где тут юг, где север,
Высвобождая крону из тени…
Ее не видно по пути к царь-пушке
За краем притемненного угла.
Простецкая — точь-в-точь с лесной
опушки,
С околицы забвенной деревушки,
С кладбищенского сельского бугра…
А выросла в столице ненароком,
Чтоб возле самой башни мировой
Ее курантов слушать мерный бой
И города державный рокот.
Вновь зеленеть, и вновь терять свой
лист,
И красоваться в серебре морозном,
И на ветвях качать потомство птиц,
Что здесь кружились при Иване
Грозном,
И вздрагивать во мгле сторожевой
От гибельного грохота и воя,
Когда полосовалось над Москвой
Огнями небо фронтовое.
И в кольцах лет вести немой отсчет
Всему, что пронесется, протечет
На выезде, где в памятные годы
Простые не ходили пешеходы,
Где только по звонку, блюдя черед,
Машины — вниз — на площадь, на
народ,
Ныряли под ступенчатые своды
И снизу вырывались из ворот.
И стольких здесь она перевидала,
Встречая, провожая всякий раз,
Своих, чужих — каких там ни
попало,—
И отразилась в стольких парах глаз,
По ней скользнувших мимолетным
взглядом
В тот краткий миг, как проносились
рядом…
Нет, не бесследны в мире наши дни,
Таящие надежду иль угрозу.
Случится быть в Кремле — поди
взгляни
На эту неприметную березу.
Какая есть — тебе предстанет вся,
Запас диковин мало твой пополнит,
Но что-то вновь тебе напомнит,
Чего вовеки забывать нельзя…
На новостройках в эти годы
Кипела главная страда:
Вставали в заревах заводы,
Росли под небо города.
И в отдаленности унылой
За той большой страдой село,
Как про себя ни гомонило,
Уже угнаться не могло.
Там жизнь неслась в ином разгоне,
И по окраинам столиц
Вовсю играли на гармони,
Что на селе перевелись.
А тут — притихшие подворья.
Дворы, готовые на слом,
И где семья, чтоб в полном Оборе
Хоть в редкий праздник за столом?
И не свои друзья-подружки,
А, доносясь издалека,
Трубило радио частушки
Насчет надоев молока.
Земля родная, что же сталось,
Какая странная судьба:
Не только юность, но и старость —
Туда же, в город, на хлеба,
Туда на отдых норовила
Вдали от дедовских могил…
Давно, допустим, это было,
Но Ты-то сам когда там был?
МИХАИЛ ЛУКОНИН(1918–1976)ПРИШЕДШИМ С ВОЙНЫ
Нам не речи хвалебные,
Нам не лавры нужны,
Не цветы под ногами,
Нам, пришедшим с войны.
Нет, не это.
Нам надо,
Чтоб ступила нога
На хлебные степи,
На цветные луга.
Не жалейте,
не жалуйте отдыхом нас,
Мы совсем не устали.
Нам — в дорогу как раз!
Не глядите на нас с умилением,
не
Удивляйтесь
живым,—
Жили мы на войне.
Нам не отдыха надо
И не тишины.
Не ласкайте нас званьем:
«Участник войны»!
Нам — трудом обновить
ордена и почет!
Жажда трудной работы
нам ладони сечет.
Мы окопами землю изрыли,
пора
Нам точить лемехи
И водить трактора.
Нам пора
звон оружья —
на звон топора,
Посвист пуль —
на шипенье пилы
и пера.
Ты прости меня, милая,
Ты мне жить помоги.
Сам шинель я повешу,
Сам сниму сапоги.
Сам тебя поведу,
Где дома и гроза.
Пальцы, в пальцы вплету
И глазами — в глаза.
Я вернулся к тебе,
Но кольцо твоих рук —
Не замок,
не венок,
не спасательный круг.
СЕРГЕЙ НАРОВЧАТОВ(1919–1981)В ТЕ ГОДЫ
Я проходил, скрипя зубами, мимо
Сожженных сел, казненных городов
По горестной, по русской, по
родимой,
Завещанной от дедов и отцов.
Запоминал над деревнями пламя,
И ветер, разносивший жаркий прах,
И девушек, библейскими гвоздями
Распятых на райкомовских дверях.
И воронье кружилось без боязни,
И коршун рвал добычу на глазах,
И метил все бесчинства и все казни
Паучий извивающийся знак.
В своей печали древним песням
равный,
Я села, словно летопись, листал
И в каждой бабе видел Ярославну,
Во всех ручьях Непрядву узнавал.
Крови своей, своим святыням
верный,
Слова старинные я повторял, скорбя:
— Россия, мати! Свете мой
безмерный,
Которой местью мстить мне за тебя?
СЕРГЕЙ ОРЛОВ(1921–1977)ДОМА
Всю ночь ворочался в постели
С войны пришедший человек
И слушал, как грачи летели;
Встревоженный ворчаньем рек,
Шинель накидывал на плечи,
Шел на скрипучее крыльцо,
Сутулый и широкоплечий,
Он ветру подставлял лицо.
По плугу тосковали руки,
Тянули, как магнит, поля.
Да, он почувствовал в разлуке,
Что значит для него земля…
Он думал, жег табак в ночи,
И уходил неспешно в избу,
И слушал, как весна стучит
Дождем и ветром по карнизу.
И только в окна грянул свет
Зарей и песнею скворчиной —
Он вышел в молодой рассвет,
Глазами дымный мир окинул,
Увидел, как мокры кусты,
Поля черны, холмы покаты
И от напора льдов мосты
На речке выгнулись горбато.
Парная отошла земля,
Плыл лед поемными лугами,
Горькаво пахли тополя,
И конь перебирал ногами,
И одуванчик расцветал
У борозды на солнцепеке,
И жаворонок забирал
Все круче в небосвод высокий…
Солдат за плугом в вешний дым
Пошел торжественно полями,
Как будто не заря над ним —
Гвардейское пылало знамя.
МИХАИЛ ДУДИН(р. 1916)
Мне все здесь дорого и свято
У черных Пулковских высот:
Могила русского солдата,
На желтом бруствере осот,
Мать-мачехой и повиликой
С боков обросший капонир,
Перевороченный и дикий —
Какой-то первозданный мир.
Кирпичная щербатая стена,
Моих друзей простые имена.
Мне хочется, чтоб девушки и дети
Пришли сюда на утреннем рассвете,
Чтоб день был светел, чтобы ветер
тих,
Чтоб солнце золотилось на дороге.
…Забудь свои печали и тревоги,
Здесь мертвые спокойны за живых.
Без малого четыре года
Гремела грозная война.
И снова русская природа
Живого трепета полна.
Там, где мы брали кровью, с бою,
Противотанковые рвы,
Цветы, обрызганы росою,
Встают, качаясь, из травы.
Где ночь от ярких молний слепла,
Кипела в заводях вода, —
Из камня, щебня и из пепла
Встают родные города.
И вот дорогою обратной,
Непокоряемый вовек,
Идет, свершивши подвиг ратный,
Великий русский человек.
Он сделал все. Он тих и скромен.
Он мир от черной смерти спас.
И мир, прекрасен и огромен,
Его приветствует сейчас.
А сзади темные могилы
Врагов на дальнем берегу —
О нашей доблести и силе
Напоминание врагу.