В тиски зажала.
И теперь веду
Последний бой
С годами,
С обидами,
С судьбой —
Не желаю
Ничему сдаваться!
Почему?
Наверно, потому,
Что и ныне
Сердцу моему
Восемнадцать,
Только восемнадцать!..
1982
Ветераны
Нас война
Своей накрыла тенью,
Словно «мессершмитты»
Батальон,
И приговорила
К бюллетеням…
Душно —
Снова воздух раскален,
Вновь проклятой кисточкой
По горлу
Начинает щекотать болесть,
И опять приходится покорно,
Как в сугробы,
В простыни залезть.
Ночи напролет
Колотит кашель,
Ночи напролет
Огнем горю.
«Да, нас мало,
Но ведь мы в тельняшках», —
Сверстникам
С усмешкой говорю.
«Мы еще поборемся,
Солдаты,
Мы еще продвинемся вперед.
В нашей жизни
Был и сорок пятый,
А не только
Сорок первый год!»
1982
«Старуха, ровесница века…»
Старуха, ровесница века,
В одну из торжественных дат
Сидит в помещении жэка —
Впервые пришла на доклад.
Раздумье в слезящемся взоре,
Глубоко вздыхает она
О том, что в стране Сальвадоре
Сейчас полыхает война.
Сном вечным солдатским почили
Три сына старухи подряд…
Потом о стране Кампучии
Соседи вокруг говорят.
Подкована бабка не очень,
Про страны те слышит впервой.
Но помнит горячие ночи
Далекой второй мировой.
Она вот осталась на свете,
А мальчиков — мальчиков нет…
Глаза обжигает ей ветер
Дымящихся огненных лет.
1982
Фашисты
Не модерняг убогие потуги —
Их восхищали
Баховские фуги.
Они любили
Деток и супруг,
Их умиляли
Киски и голубки —
Тех нелюдей,
Что под раскаты фуг
Европу загоняли
В душегубки.
Германия Бетховена и Гете,
Германия Освенцима и гетто…
Понять немыслимо, ей-богу,
Как могла
Со светом так перемешаться
Мгла!..
1982
«Играет весенний гром…»
Играет весенний гром,
А в памяти вновь встает
Горящий аэродром,
Израненный самолет.
Не веря глазам, глядит
Пехота —
Взмывает ввысь
На смерть,
на таран,
в зенит
Малыш «И-15 БИС».
Как мог он взлететь,
Как мог
Ввязаться в безумный бой?..
Пылающий «ястребок»
Вновь вижу я
Над собой.
Когда все черно кругом
(Душевная круговерть), —
Земля моя —
«аэродром»,
Дай силу душе взлететь!
1983
«Уклончивость — она не для солдата…»
Уклончивость —
Она не для солдата:
Коль нет,
Так нет,
А если да,
То да…
Ведет меня и ныне,
Как когда-то,
Единственная —
Красная —
Звезда.
И что бы в жизни
Ни случилось, что бы —
Осуждены солдатские сердца
Дружить до гроба,
И любить до гроба,
И ненавидеть
Тоже до конца…
1983
«Нет, не мечтали…»
Нет, не мечтали
Никогда о рае
Крещенные железом и огнем —
Всю жизнь была я
На переднем крае,
И умереть
Хотела бы на нем.
Своим не верю
Юбилейным датам,
Меня не хлопай,
Старость,
По плечу.
Я в армии Поэзии
Солдатом
Сражаться до последнего
Хочу.
1984
«Колдует тропинка лесная…»
Колдует тропинка лесная
Над шалою талой водой…
Я зависти к юным
Не знаю —
Была в свой черед
Молодой.
И шла наша молодость
К Маю
По самой Великой войне.
Я зависти к юным
Не знаю —
Пускай позавидуют мне!
1984
«И я, конечно…»
И я, конечно,
По весне тоскую,
Но искуситель Мефистофель слаб:
Пусть предложил мне
Цену хоть какую —
Окопной юности
Не отдала б!
Пусть предложил бы:
— Хочешь восемнадцать,
Отдав взамен
Окопные года?..
Я б только усмехнулась:
— Сторговаться
Со мною
Не сумеешь никогда!
На тех весах,
Где боль и честь народа,
На тех весах,
Точней которых нет,
Четыре страшных
И прекрасных года
В душе перетянули
Сорок лет.
Без этих лет
Я — море без прибоя.
Что я без них? —
Дровишки без костра.
Лишь тот постиг,
Что значила «сестра»,
Кто призывал ее
На поле боя.
И разве слово гордое
«Поэт»
Со скромным этим званием
Сравнится?
Четыре года.
После — сорок лет.
Убитых молодеющие лица…
1984
«Стрекоза»
Она влетела в дымную землянку,
Прозрачна и легка, как стрекоза.
И, словно марсиане на землянку,
Смотрели на нее во все глаза
Прорвавшие колечко окруженцы,
Вернувшиеся только-только в строй.
Уже сто лет не видевшие женщин —
Ведь я давно была для них сестрой…
А «стрекоза» закончила десятый
И долго пробивалась на войну…
Уставились солдаты на комбата,
А молодой комбат на старшину.
И старшина вздохнул: «Поспи-ка, дочка,
Ведь утро, ясно, ночи мудреней…»
Забившись в самый теплый уголочек,
Одной шинелью мы прикрылись с ней.
…Опять пошли на нас «пантеры» к полдню.
Был первый бой — ее последний бой…
Как звали эту девочку? Не помню.
Но за нее в ответе мы с тобой.
За то в ответе, чтобы не забыли
Про этих однодневочек-стрекоз…
Как трепетали у девчушки крылья!
Какой застыл в больших глазах вопрос!
1984
Щебетовка
Лейтенант Щебетов!
Вашим именем назван поселок.
Но немногие знают про то,
И немногим он именем дорог.
Просто думают: пение птиц
Послужило названью основой…
Лейтенант Щебетов!
Между нами — натянутый провод.
Лейтенант Щебетов!
Я дыханье тяжелое ваше
Слышу в шуме ветров,
Что по скалам насупленным пляшут.
Там вы с ротой прошли,
Где теперь не пройти альпинистам,
Где одни лишь стрижи
Режут воздух с пронзительным свистом.
А ворвавшись в село,
Вдруг упали, сжимая винтовку…
Вновь весна. Замело
Алычовой пургой Щебетовку…
1984
«У матушки-земли в объятье…»
У матушки-земли в объятье,
В грязи, на холоде, в огне
Бойцы мечтали о санбате —
О койке и о простыне.
Не выбросить из песни слова:
Трепались (если тишина)
О сестрах, их жалеть готовых,
Поскольку спишет все война…
Как, после взрывов и разрывов,
Побыв у смерти на краю,
Солдаты радовались диву —
Пожить в санбатовском раю!
Но вот прошли недели — странно;
Еще закутанный в бинты,
Еще с полузажившей раной,
Опять в окопы рвешься ты!
Уже с сестричкой трали-вали
Тебя не тешат, а томят.
Порой случалось, что сбегали
На костылях из рая в ад.
И на пустое одеяло
Упав беспомощно ничком,
Тихонько слезы утирала
Сестричка детским кулачком…
1984
Воспоминание
Все было просто,
Как в кино,
По-бабьи ветер выл.
Ей было очень все равно,
Что он ее любил.
Но можно счастье подарить,
Себя не пожалев…
А крысы грызли сухари
В промерзшем блиндаже.
Закрыть глаза и целовать,
Хоть губы холодны.
Идет усталый, как солдат,
Четвертый год войны…
1984
Фронтовичка
На груди ордена и медали,
А в груди — острой льдинкою боль…
Никогда твоих слез не видали,
И никто не дрожал над тобой.
Никогда не была ты женою —
Женихов отобрала война…
Всю-то жизнь оставалась одною,
Женской радостью обделена,
Та, что в дни, когда вдруг покачнули
Лапы свастики дом наш земной,
Беззаветно рванулась под пули —
Красный крест замелькал за спиной…
1984
«Эта крымская осень…»
Эта крымская осень
Скорее похожа на лето
Наших нечерноземных,
Умеренных наших широт…
Не печалься, товарищ мой —
Песенка наша не спета:
Разве может огонь
Превратиться когда-нибудь
В лед?
Вот и стали легендами
Наши окопные были.