«Лежишь, а там тяжелые бои,
Там падают товарищи твои…»
И вот опять бредешь ты с вещмешком,
Брезентовым стянувшись ремешком.
Шинель до пят, обрита голова —
До красоты ли тут, до щегольства?
Опять окоп — солдатская постель,
А одеяло — верная шинель.
Куда ее перешивать? Смешно!
Передний край, простите, не кино…
1964
Мамаша
Вас частенько
Уже величают «мамашей» —
Пять детей, сто забот…
Никому невдомек,
Что в душе
Этой будничной женщины пляшет
Комсомольский святой огонек —
Тот, что, яростным пламенем
Став в сорок первом,
Осветил ей дорогу в военкомат.
…Хлеб, картошка
И лука зеленые перья —
С тяжеленной авоськой
Плетется солдат.
Не по моде пальто,
Полнота,
Седина…
Но Девятого мая
Надевает она ордена
И медаль «За отвагу»,
Что дороже ей прочих наград.
Козырни ветерану,
Новобранец-солдат!
1964
Десятикласснице
О, как мы были счастливы, когда,
Себе обманом приписав года,
На фронт шагали
В ротах маршевых!
А много ли
Осталось нас в живых?..
Десятиклассница годов шестидесятых,
На острых «шпильках»,
С клипсами в ушах,
Ты видишь ли раздолбанный большак,
Ты слышишь, как охрипшие комбаты
Устало повторяют:
— Шире шаг! —
Ты слышишь ли пудовые шаги?..
Все медленней ступают сапоги.
Как тяжело в них
Детским ножкам тонким,
Как тяжело в них
Фронтовым девчонкам!
Десятиклассница
На «шпильках» острых,
Ты знаешь, сколько весят сапоги?
Ты слышишь наши грубые шаги?..
Почаще вспоминай
О старших сестрах!
1964
Бабы
Мне претит
Пресловутая «женская слабость».
Мы не дамы,
Мы русские бабы с тобой.
Мне обидным не кажется
Слово грубое
«бабы» —
В нем — народная мудрость,
В нем — щемящая боль.
Как придет похоронная
На мужика Из окопных земель,
Из военного штаба,
Став белей
Своего головного платка,
На порожек опустится баба.
А на зорьке впряжется,
Не мешкая, в плуг
И потянет по-прежнему лямки.
Что поделаешь?
Десять соломинок-рук
Каждый день
Просят хлеба у мамки…
Эта смирная баба
Двужильна, как Русь.
Знаю, вынесет все,
За нее не боюсь.
Надо — вспашет полмира,
Надо — выдюжит бой.
Я горжусь, что и мы
Тоже бабы с тобой!
1964
«Когда проходят с песней батальоны…»
Когда проходят с песней батальоны,
Ревнивым взглядом провожаю строй —
И я шагала так во время оно
Военной медицинскою сестрой.
Эх, юность, юность! Сколько отмахала
Ты с санитарной сумкой на боку!..
Ей-богу, повидала я немало
Не на таком уж маленьком веку.
Но ничего прекрасней нет, поверьте
(А было всяко в жизни у меня!),
Чем защитить товарища от смерти
И вынести его из-под огня.
1966
«Особый есть у нас народ…»
Особый есть у нас народ,
И я его полпред:
Девчонки из полков и рот,
Которым нынче —
Жизнь идет! —
Уже немало лет…
Пора, пожалуй, уступать
Дорогу молодым…
Клубится в памяти опять
Воспоминаний дым —
Девчонка по снегу ползет
С гранатами на дзот.
Ах, это было так давно —
Гранаты, дзоты, дым!
Такое видеть лишь в кино
Возможно молодым…
Девчонкам из полков и рот
Уже немало —
Жизнь идет!
И все ж моложе нет
Той женщины, что шла на дзот
В семнадцать детских лет!
1966
«До сих пор, едва глаза закрою…»
До сих пор,
Едва глаза закрою,
Снова в плен берет меня
Война.
Почему-то нынче
Медсестрою
Обернулась в памяти она:
Мимо догорающего танка,
Под обстрелом,
В санитарный взвод,
Русая, курносая славянка
Славянина русого ведет…
1966
«Над ними ветра и рыдают, и пляшут…»
Над ними ветра и рыдают, и пляшут,
Бормочут дожди в темноте.
Спят наши любимые, воины наши,
А нас обнимают… не те.
Одни — помоложе, другие — постарше,
Вот только ровесников нет.
Снят наши ровесники, мальчики наши,
Им всё по семнадцати лет…
1967
«Я опять о своем, невеселом…»
Я опять о своем, невеселом, —
Едем с ярмарки, черт побери!..
Привыкают ходить с валидолом
Фронтовые подружки мои.
А ведь это же, честное слово,
Тяжелей, чем таскать автомат…
Мы не носим шинелей пудовых,
Мы не носим военных наград.
Но повсюду клубится за нами,
Поколеньям другим не видна —
Как мираж, как проклятье, как знамя —
Мировая вторая война…
1967
Левофланговый
На плацу он был левофланговым:
Тощ, нелеп — посмешище полка.
На плацу он был пребестолковым,
Злился ротный:
«Линия носка!»
И когда все на парадах «ножку»
К небесам тянули напоказ,
Он на кухне очищал картошку,
От комдивовских упрятан глаз…
После — фронт.
В Клинцах и Сталинградах
Поняла я:
Вовсе не всегда
Те, кто отличались на парадах,
Первыми врывались в города…
1967
Ополченец
Редели, гибли русские полки.
Был прорван фронт.
Прорыв зиял, как рана.
Тогда-то женщины,
Подростки,
Старики
Пошли на армию Гудериана.
Шла профессура,
Щурясь сквозь очки,
Пенсионеры
В валенках подшитых,
Студентки —
Стоптанные каблучки,
Домохозяйки —
Прямо от корыта.
И шла вдова комбата,
Шла в… манто —
Придумала, чудачка, как одеться!
Кто
В ополченье звал ее?
Никто.
Никто, конечно, не считая сердца.
Шли.
Пели.
После падали крестом,
Порою даже не дойдя до цели…
Но я хочу напомнить
Не о том —
Хочу сказать о тех,
Кто уцелели:
Один на тысячу —
Таков был счет,
А счетоводом —
Сорок первый год…
На Красной Пресне
Женщина живет.
Нет у нее
Регалий и наград,
Не знают люди,
Что она — солдат.
И в День Победы
Не звонит никто
Пенсионерке
В стареньком манто.
Ей от войны на память —
Только шрам…
Но женщина обходится
Без драм.
«Я, говорит, везучая:
Жива!»
…Далекая военная Москва.
Идет в окопы женщина в… манто —
Придумала, чудачка, как одеться!
Кто
В ополченье звал ее?
Никто.
Никто,
Конечно, не считая сердца…
1967
Званый обед
Екатерине Новиковой — «Гвардии Катюше»
Над Россией шумели крыла похоронок,
Как теперь воробьиные крылья шумят.
Нас в дивизии было шестнадцать девчонок,
Только четверо нас возвратилось назад.
Через тысячу лет, через тысячу бед
Собрались ветераны на званый обед.
Собрались мы у Галки в отдельной квартире.
Галка-снайпер — все та же: веснушки, вихры,
Мы, понятно, сварили картошку в мундире,
А Таисия где-то стрельнула махры.
Тася-Тасенька, младший сержант, повариха.
Раздобрела чуток, но все так же легка.
Как плясала ты лихо!
Как рыдала ты тихо,
Обнимая убитого паренька…
Здравствуй, Любка-радист!
Все рвалась ты из штаба,
Все терзала начальство:
«Хочу в батальон!»
Помнишь батю?
Тебя пропесочивал он:
— Что мне делать с отчаянной этою бабой?
Ей, подумайте, полк уже кажется тылом!
Ничего, погарцуешь и здесь, стригунок! —
…Как теперь ты, Любаша?
Небось поостыла
На бессчетных ухабах житейских дорог?..
А меня в батальоне всегда величали
Лишь «помощником смерти» —
Как всех медсестер…
Как живу я теперь?
Как корабль на причале —
Не хватает тайфунов и снится простор…
Нас в дивизии было шестнадцать девчонок,
Только четверо нас возвратилось назад.
Над Россией шумели крыла похоронок,
Как теперь воробьиные крылья шумят.
Если мы уцелели — не наша вина:
У тебя не просили пощады, Война!
1968
«Почему мне не пишется о любви?..»
Почему