Я во французском —
профан,
но сердце
перевело.
Я чувствую,
что пропал!
Мне боязно
и тепло!..
Голос —
полночный гимн,
медленный
будто степь.
Шёпотом
жарким
таким
любимых зовут
в постель!
Он —
как бедра
изгиб.
Он —
как в сердце
ножом…
Братцы!
А я
погиб!
Хлопчики!
Я пошёл…
Сам не знаю,
куда
голос
меня зовёт…
А друг говорит:
"Балда!
Объявлено —
наш
самолёт…"
Я строил из себя
Я строил из себя
пожившего.
Пожившего.
Поднаторевшего.
Усталого и отспешившего.
Уверенного.
В меру грешного.
И понял вдруг,
что вот
по улице,
как существо необычайное,
пронёс себя
известный умница,
весь выстроенный
из молчания!
А этот застарелый путаник —
в берете,
с палкой не по росту, —
он выстроил себя
из пуговиц,
из брюк и пиджака
в полоску…
А этот —
в анекдотах пустеньких.
А тот —
в загадочном загаре.
А этот —
приложенье
к усикам
и скромный постамент
к сигаре…
А вот,
цедя слова задавленно,
руками бледными колыша,
шагают
юные фундаменты.
Без стен
(не говоря о крышах!).
Считают:
надо торопиться.
Прислушиваются к разговорам…
Так
по крупице,
по крупице
мы строим из себя
кого-то.
Как будто время
опустело.
И не окликнет.
И не спросит…
Тут
думать надо.
Делать дело.
Оно тебя само
построит.
Я И МЫ
А.Бочарову
Начинается любовь
с буквы "Я"!
И только с "Я".
С "Я" —
до ревности слепой.
С "Я" —
и до
небытия!
Понимаешь?
Я —
влюблён.
Понимаешь?
Я —
люблю.
Я!
Не ты,
не вы,
не он —
обжигаюсь
и терплю.
Никого на свете
нет.
Есть она и я.
Вдвоём.
И во множестве
планет
ветер
зноем напоён…
Лепет классиков?
Не то! —
Лампочка
средь бела дня…
Я-то знаю,
что никто
не влюблялся
до меня!
Я найду слова свои.
Сам найду!
И сам
скажу.
А не хватит мне
Земли —
на созвездьях
напишу!
И ничьих не надо
вех.
До конца.
Наверняка…
Так и действуй,
человек!
И не слушай
шепотка:
"Мы б в обнимку
не пошли…
Мы б такого
не смогли…
В наше время,
в тех
годах
мы
не танцевали…
так…
Неприлично…
Неприли…"
Надымили!
Наплели!..
Все советы оборви.
Грянь
улыбкою из тьмы:
— Сами
мыкайтесь в любви!
Вы,
которые
на "мы"!
Хочешь — милуй,
Хочешь — милуй,
Хочешь — казни.
Только будут слова
просты:
дай взаймы
из твоей казны
хоть немножечко
доброты.
Потому что моя
почти
на исходе.
На самом дне.
Погубить её,
не спасти —
как с тобою
расстаться мне…
Складки,
врезанные у рта,
вековая тяжесть
в руках…
Пусть для умников
доброта
вновь останется
в дураках!..
Простучит по льдинам
апрель,
все следы на снегу
замыв…
Всё равно мы
будем
добрей
к людям,
кроме себя самих!
Всё равно мы
будем нести
доброту
в снеговую жуть!..
Ты
казнить меня
погоди.
Может,
я ещё пригожусь.
СТИХИ О ХАНЕ БАТЫЕ
А.Ковалёву
А всё-таки ошибся
старикан!
Не рассчитал всего
впервые в жизни.
Великий хан.
Победоносный
хан.
Такой мудрец и —
надо же! —
ошибся…
Текла,
ревя и радуясь,
орда.
Её от крови
било и качало.
Разбросанно
горели города,
и не хватало стрел
в тугих
колчанах.
Белели трупы
недругов босых.
Распахивал огонь
любые двери.
Дразнил мороз.
Смешил
чужой язык.
И сабли
от работы
не ржавели.
И пахло дымом,
потом
и навозом…
Всё,
что ещё могло гореть,
спалив,
к тяжёлым
пропылившимся повозкам
пришельцы гнали
пленников своих.
Они
добычею в пути менялись.
И сутолоку в лагерь принося,
всех ставили к колёсам.
И смеялись:
"Смерть!" —
если ты был
выше
колеса.
У воина
рука не задрожит.
Великий хан
всё обусловил чётко…
Везло лишь детям.
оставались
жить
славянские
мальчишки и девчонки
Возвышенные,
как на образах.
Что происходит —
понимали слабо…
Но ненависть
в заплаканных глазах
уже тогда —
не детская —
пылала!
Они молчали.
Ветер утихал.
Звенел над головами
рыжий полдень…
А всё-таки ошибся
мудрый
хан!
Ошибся хан
и ничего
не понял!..
Они ещё построятся
в полки!
Уже грядёт,
уже маячит
битва!..
Колёса были
слишком
высоки.
А дети подрастают
очень быстро.
СТИХИ О СЛОЖНОСТИ
Подъезды встречают мерцаньем нечётким,
и бухает дверь за стеной деловито…
В подъездах
целуются парни
с девчонками.
А я им завидую.
Очень завидую…
Я всё это помню до малых подробностей:
дорога ещё непонятна,
не начата.
И сразу же —
нагромождение сложностей,
в которых земля
для любви
предназначена!
Впервые приходится
сложно молчать,
всё понимать с полуслова.
И на записки
не отвечать
загадочно,
долго,
сложно.
Впервые пугают
случайные взгляды.
И время
как вкопанное остановилось!
И веришь в великие
сложные клятвы…
Неужто
из сложности этой
я вырос?!
Я старше.
Я здорово знаю сам:
пустяшней
всех пустяков
к девичьим сердцам,
дрожащим сердцам
подбирать
отмычки стихов.
Как всё это просто!
До смеха.
До жути.
Далёкие клятвы
однажды затихли.
Влюблённые мальчики,
не обессудьте!
Наверно,
и вас
пустота настигнет…
Целуются
восемнадцатилетние
самозабвенно
и неутомимо.
В восторженном лепете,
собственном лепете
для них
открываются сложности
мира!..
А я
опускаю голову вниз.
Влюблённых
я обхожу осторожно.
И очень тихо прошу:
— Вернись,
та,
первозданная сложность.
СОН
Спать!..
Свет выключил.
Закрыл глаза.
Рокочет
город
за окном.
И крутится
калейдоскоп
всего,
что я увидел
днём.
Девчонка в красном парике.
Машина.
Нет числа
мостам…
А этот говорил:
"Москва…
Я знаю…
Я родился
там…"
А тот всё повторял:
"Вот-вот!
Загублена
такая
жизнь…"
Опять —
машина и мосты…
"Что пьёте?
Виски или джин?.."
Уснуть.
Немедленно уснуть!
На клетки
память
раздробить.
Уйти
от прожитого
дня.
Для завтрашнего
сил
добыть!..
Я засыпаю.
Я молчу.
И шар земной
звеняще пуст.
И вновь
передо мной лежит
до мелочей
знакомый