взрослые
чего только не придумали!
Придумали снег
с морозами,
придумали море
с дюнами.
Придумали кашу вкусную,
ванну
и мыло пенное.
Придумали песню грустную,
которая —
колыбельная.
И хлеб с поджаристой коркою!
И ёлку
в конце декабря!..
Вот только
лекарства горькие
они придумали
зря!
9
Мой папа большой,
мне спокойно с ним,
мы под небом шагаем всё дальше и дальше…
Я когда-нибудь
тоже стану большим.
Как небо.
А может, как папа даже!
10
Все меня настырно учат —
от зари и до зари:
"Это — мама…
Это — туча…
Это — ложка…
Повтори!.."
Ну, а я в ответ молчу.
Или — изредка — мычу.
Говорить я
не у-ме-ю,
а не то что —
не хочу…
Только это всё — до срока!
День придёт,
чего скрывать, —
буду я ходить
и громко
всё на свете
называть!
Назову я птицей — птицу,
дымом — дым,
травой- траву.
И горчицею — горчицу,
вспомнив,
сразу назову!..
Назову я домом — дом,
маму — мамой,
ложку — ложкой…
"Помолчал бы ты немножко!.." —
сами скажете
потом.
11
Мне сегодня засыпается
не очень.
Темнота в окно крадётся сквозь кусты.
Каждый вечер
солнце прячется от ночи…
Может,
тоже боится
темноты?
12
Собака меня толкнула,
и я
собаку толкнул.
Собака меня лизнула,
и я
собаку лизнул.
Собака вздохнула громко.
А я
собаку погладил,
щекою прижался к собаке,
задумался
и уснул.
13
В сарай, где нету света,
я храбро заходил!
Ворону со двора
прогнал отважно!..
Но вдруг приснилось ночью,
что я
совсем один.
И я заплакал.
Так мне стало страшно.
14
Очень толстую книгу сейчас я,
попыхтев,
разобрал на части.
Вместо книги толстой
возник
целый поезд
из тоненьких книг!..
У меня,
когда книги читаются,
почему-то всегда разлетаются.
15
Я себя испытываю —
родителей
воспитываю.
"Сиди!.." —
а я встаю.
"Не пой!.." —
а я пою.
"Молчи!.." —
а я кричу.
"Нельзя!.." —
а я хо-чу-у!!
После этого всего
в дому
что-то нарастает…
Любопытно,
кто кого
в результате воспитает?
16
Вся жизнь моя (буквально вся!)
пока что —
из одних "нельзя"!
Нельзя крутить собаке хвост,
нельзя из книжек строить мост
(а может, даже — замок
из книжек
толстых самых!)
Кран у плиты нельзя вертеть,
на подоконнике сидеть,
рукой огня касаться,
ну, и ещё — кусаться.
Нельзя солонку в чай бросать,
нельзя на скатерти писать,
грызть грязную морковку
и открывать духовку.
Чинить электропровода
(пусть даже осторожно)…
Ух, я вам покажу, когда
всё-всё
мне будет можно!
17
Жду
уже четыре дня,
кто бы мне ответил:
где я был,
когда меня
не было
на свете?
18
Есть такое слово —
"горячо!"
Надо дуть,
когда горячо,
и не подходить
к горячо.
Чайник зашумел —
горячо!
Пироги в духовке —
горячо!..
Над тарелкой пар —
горячо!..
…А "тепло" —
это мамино плечо.
19
Высоко на небе —
туча,
чуть пониже тучи —
птица,
а еще пониже —
белка,
и совсем пониже —
я…
Эх бы, прыгнуть
выше белки!
А потом бы —
выше птицы!
А потом бы —
выше тучи!
И оттуда крикнуть:
"Э-э-э-эй!!"
20
Приехали гости.
Я весел и рад.
Пьют чай
эти гости,
едят мармелад.
Но мне не дают
мармелада.
… Не хочется плакать,
а —
надо!
21
Эта песенка проста:
жили-были два кота —
чёрный кот и белый кот —
в нашем доме.
Вот.
Эта песенка проста:
как-то ночью два кота —
чёрный кот и белый кот —
убежали!
Вот.
Эта песенка проста:
верю я, что два кота —
чёрный кот и белый кот —
к нам вернутся!
Вот.
22
Ничего в тарелке не осталось.
Пообедал я.
Сижу. Молчу…
Как же это мама догадалась,
что теперь я
только спать хочу?!
23
Дождик бежит по траве
с радугой
на голове!
Дождика я не боюь,
весело мне,
я смеюсь!
Трогаю дождик рукой:
"Здравствуй!
Так вот ты какой!.."
Мокрую глажу траву…
Мне хорошо!
Я — живу.
24
Да, некоторые слова
легко
запоминаются.
К примеру,
есть одна трава, —
крапивой
называется…
Эту вредную траву
я, как вспомню,
так реву!
25
Эта зелень до самых небес
называется тихо:
Лес-с-с…
Эта ягода слаще всего
называется громко:
О-о-о!
А вот это косматое,
чёрное
(говорят,
что очень учёное),
растянувшееся среди трав,
называется просто:
Ав!
26
Я только что с постели встал
и чувствую:
уже устал!!
Устал всерьёз, а не слегка.
Устала
правая щека,
плечо устало,
голова…
Я даже заревел сперва!
Потом, подумав,
перестал:
да это же я спать
устал!
27
Я, наверно, жить спешу, —
бабушка права.
Я уже произношу
разные
слова.
Только я их сокращаю,
сокращаю,
упрощаю:
до свиданья —
"данья",
машина —
"сина",
большое —
"шое",
спасибо —
"сиба"…
Гости к нам вчера пришли,
я был одет красиво.
Гостей я встретил и сказал:
"Данья!..
Шое сиба!.."
28
Я вспоминал сегодня прошлое.
И вот о чём
подумал я:
конечно,
мамы все — хорошие.
Но только лучше всех —
моя!
29
Виноград я ем,
уверенно держу его в горсти.
Просит мама,
просит папа,
просит тетя:
"Угости!.."
Я стараюсь их не слышать,
мне их слышать не резон.
"Да неужто наш Алеша — жадный?!
Ах, какой позор!.."
Я не жадный, я не жадный,
у меня в душе разлад.
Я не жадный!
Но попался очень вкусный виноград!..
Я ни капельки не жадный!
Но сперва наемся сам…
…Если что-нибудь останется,
я всё другим отдам!
?
Биография
Рождественский Роберт Иванович (1932–1994) (настоящая фамилия — Петкевич) русский поэт, публицист. Родился 20 июня 1932 в селе Косиха — районном центре на Алтае. Отец его — Станислав Никодимович Петкевич — потомок ссыльных поляков. Мальчик запомнил об отце немного, так как в 1937 году родители разошлись. А в 1941 отец ушёл добровольцем на фронт и вскоре погиб. Мать, Вера Павловна, накануне войны окончила Омский медицинский институт и сразу ушла на фронт военным врачом. Роберт остался с бабушкой. В июле 1941 в "Омской правде" появилось небольшое стихотворение, написанное школьником — Робертом Петкевичем. Свой первый — девятирублёвый — гонорар Роберт перечислил в Фонд обороны.
Его военное детство мало чем отличалось от того, что испытывали его ровесники — мальчишки и девчонки той поры: голод, холод, ожидание писем с фронта, страх за родителей.
Затем — учёба в военно-музыкальном училище, но будущему поэту удалось закончить лишь первый его курс. Летом сорок пятого приехали родители — мать и отчим — и увезли его с собой. Роберт был усыновлён офицером, у него появился отец, которого он сразу полюбил. Семье часто приходилось переезжать с места на место. Сначала это был Кенигсберг, потом Каунас, затем Таганрог, потом Вена. Самое сложное для поэта было менять школы, а значит, товарищей, компании. Нелегко было этому застенчивому, с дефектом речи, парню знакомиться с новыми товарищами, быть вечным новичком.
Заканчивать школьное обучение Роберту пришлось в Ленинграде. Он мечтал о Московском Литературном институте. И в 1951 году его мечта осуществилась — он первокурсник Литинститута. Молодой поэт сразу же окунулся в атмосферу литературных споров, коридорных дискуссий, дружеских застолий.