753 г.
*Наш лик лишь миг, лишь молнии посверк,*
Наш лик лишь миг, лишь молнии посверк,
Как ветер, улетают времена.
Свежа трава, но иней пал поверх,
Закат истаял, и опять — луна.
Несносна осень, что виски белит,
Мгновенье — и останется труха.
Из тьмы времен к нам праведники шли —
И кто же задержался на века?
Муж благородный — птицей в небе стал,
Презренный люд преобразился в гнус[236]…
Но разве так Гуанчэн-цзы[237] летал?!
Был в тучку впряжен легкокрылый Гусь.
753 г.
*Цзюньпин уже отринул мира плен,*
Цзюньпин[238] уже отринул мира плен,
И миру без Цзюньпина жить осталось.
Прозрел он ряд Великих Перемен
И многих спас, познав Первоначало[239].
Влекомый Дао, он забыл про мир
И размышлял, замкнув плотнее двери.
Не явится к нам всуе Белый Тигр,
Пока не возвестит Пурпурный Феникс[240].
Под белым солнцем обозначен рок,
Но кто его узрит в потоках звездных?
Ведь гость морской[241] от нас уже далек,
И некому постичь безмолвья бездну[242]!
753 г.
Городок у реки как на дивной картине
«Городок у реки» — поэтическое прозвание Сюаньчэна. За три века до Ли Бо здесь начальствовал замечательный поэт Се Тяо, которого Ли Бо ценил больше многих, узнав в нем созвучную душу. Так что, покинув Осенний плес, простившись с виноделом Ван Лунем, направимся к югу от Вечной Реки, чтобы поклониться кумиру нашего поэта. «Городок у реки» откроется нам не сразу. По пути мы полюбуемся другими красотами многообразного и духовно глубокого Китая.
Прощай, монах с вершины горной
Откуда ты, монах, пришел в Шуйси[243],
Где лик луны плывет меж берегов?
Чуть рассвело, ты, молвив мне «прости»,
Поднялся по ступеням облаков
В недосягаемую высоту
Над сотней сотен гор, меж звезд и лун,
Беспечный, как когда-то был Чжи Дунь,
Ветрам отдавшись, словно Юань-гун[244].
Увидимся ль когда-нибудь, монах?
Гориллы вой ночной вселяет страх.
755 г.
Проплыли с Се Лянфу по реке Цзинчуань до монастыря Линъянь
755 г.
Провожаю брата Чуня вдоль реки Цзинчуань
Прелестна Цзинчуаньская река,
Красы ручья Жое[249] тут были б жалки,
Лазурные вершины по брегам,
Гуляют цапли по парчовой гальке,
Извивы за извивами манят,
Да задержаться силы не достанет,
Ручей Цинь Гао[250] отошел назад,
А впереди — кумирня на Линъяне[251],
Святой Цзымин меня не увидал,
Лишь ясная луна с небес спросила:
Скажи, что привело тебя сюда? —
Та тьма, которая Ли Ао[252] скрыла.
Пэнлайского холма достойна кисть[253],
Что создает чистейшие творенья.
На этот мир прекрасный оглянись,
На тайный дух, идущий от деревьев.
Ты — наш Хуэйлянь[254], прими бокал вина,
Ты — наш Ма Лян, семейный Белобровый[255].
Нет строк про мост у моря у меня,
Да и про мост над речкой нет ни слова[256].
Когда еще тебя увижу я?
Разлуки обрывают наши встречи.
Ну, а пока цветистая ладья
Плывет меж табунов в златых уздечках.
Мы — Фениксы с горы Цанъу с тобой,
Сидим на разных ветках Древа яшмы[257],
И путь свой каждый выбирает свой,
За край небес ты улетишь однажды,
Увидишь даль, что поглощает свет.
И пусть в осенней тьме дрожат гориллы,
С волною я пошлю тебе привет,
Чтоб знал ты — брата сердце не забыло.
755 г.
Плыву вниз по реке Линъян в уезде Цзин до затона Няньтань
На берегах Няньтань щебечут птицы,
Мартышек на горах неперечет,
Так снежной пеною волна вихрится,
Что средь камней речных застрял мой челн.
А лодочники с длинными шестами
Ведут здесь лодки днями и ночами.
755 г.
Плыву вниз по ручью Гаоси от горы Линъянк заводи Люцэ у Трехвратного пика
Над заводью навис Трехвратный пик,
За валом вал стремятся по Люцэ,
Скала — что тигр, среди камней притих,
Поток — что хвост дракона, сжат в кольце.
Не Цилилай[262], конечно, но не хуже!
Быть может, здесь уду закинуть нужно?
755 г.
Смотрю на гору Айвы
Восходит день за днем светило,
И птицы прячутся к закату…
Тоска скитальца прихватила
У этих склонов кисловатых.
755 г.
Провожаю Туна, чаньского Учителя,возвращающегося в Обитель Отрешенности в Наньлине
753 г.
И вот, наконец, петляя мелкими речушками и ручьями, мы добрались до города Сюаньчэн, с которым у Ли Бо были особые отношения: в 5 веке начальствовал тут Се Тяо, самый любимый поэт Ли Бо. Если в ХХI веке Вы заезжали в Сюаньчэн, то, быть может, ничего особо приметного там и не заметили. Пропыленный провинциальный городишко, в основном, двух-трехэтажный, но кое-где уже вспучивающийся посверкивающим на солнце стеклобетоном в десяток этажей. Но сейчас мы видим его девственно прелестным, уютно прикорнувшим меж двух речушек, взявших город в кольцо (прозвание «город у реки» было его фирменным титулом). Ли Бо часто поднимался на городскую башню, построенную Се Тяо, простоявшую века уже после Ли Бо, в ХХ-м веке спаленную пожаром японо-китайской войны, нелепой и кровавой, как все войны, но потом восстановленную. Вернувшись в наш ХХ1 век, Вы сможете подняться на эту башню и взглянуть на мир с той самой точки, с какой смотрел на него Ли Бо. Правда, вместо «синей бездны» и «двух потоков» с «двумя мостами» вы увидите со всех четырех сторон новостройки с хоботами башенных кранов.
Осенью поднимаюсь на Северную башню Се Тяо в Сюаньчэне
Городок у реки как на дивной картине:
Очарована синею бездной скала,
Два моста разноцветие радужных линий,
Два потока сверкающие зеркала.
Закурились дымки, холод цитрусам страшен,
Затихают платаны в осенней красе.
Так кого же мне вспомнить на Северной башне? —
Пусть в ветрах прозвучит стих почтенного Се!
753 г.
Это стихотворение локализовать непросто. В нем нет четких топонимических вех, только психологические нюансы. И все же: к северу от Сюаньчэна поднимаются вершины гор, заросших лесом, а к востоку — петляют два потока, беря этот «городок у реки» в кольцо.
Прощание с другом
На севере зеленых гор стена,
К востоку вод излучины видны.
Здесь нам с тобой разлука суждена,
Травинки ураганом сметены.
Летучей тучкой растворится друг,
Заката грусть разлив в душе моей,
И на прощанье лишь отмашка рук
Да жалобное ржание коней.
738 г.
Чистый ручей в Сюаньчэне
Прозрачней Тунга[268] этот ручеек,