Не щебечут птицы.
Где жизни трепет?
Тут воруют руки и лгут уста!
Тут ремесленник скрипку
Из дерева лепит,
Не оставив ни ветки на ней, ни листа!
Не корми меня виноградом лиловым.
Тут воруют руки и лгут уста!
Я проклятие крикнул бы, если б за словом
Даже кровь хлынула изо рта!
Эй, торгаш!
На вещах — царапины, пятна;
Тут, наверное, листья были, цветы.
Ты их в землю, наверно, втоптал обратно.
Ты, ты, ты!
Если б можно,
Свои умножая доходы, —
Ты бы с дерева, в милой его тени,
Разом листья сорвал бы за долгие годы,
Навсегда оставляя сучья одни!
…Над корзинами слив, арбузов и сала
Кто стоит, презирая труд?
Это ты, мой противник толстый,
Меняла!
Пусть тебе слепцы и калеки поют!
1933, Одесса
Люди СССР
С ними я живу на улице одной,
Где на вывесках, в дыме трубы высокой
Знанье жизни видны, ум веселый
мужской.
Эти люди кормили меня, одевали.
В своем доме железную дали кровать.
Научили меня железа и стали
Не бояться,
Как глину, в руках держать.
Эти люди будят меня чуть свет!
Их дыханье всюду проходит, как ветер!
На деревьях, на камнях я вижу след.
Грудью вскормленный и привыкший
к труду,
Ваш товарищ,
Куда я без вас пойду?
Наша кровь слилась!
На кого променяю —
На сосну бессловесную? на звезду?
Мы, трудясь, на землю имеем права!
Мы на голой земле пальцем укажем,
Где вырастет какая трава.
Мы идем, мы шумим над крышами мира,
И по нашим следам прорастут стеной
Рожь для силы
И виноград для пира.
(А колючий репейник посажен не мной!)
И оставим мы на земле своей
Не кучки золы, не опавшие листья —
Яркий свет, на море дым кораблей,
Деревья, с которых плоды упадут.
Даже в трубы трубить о себе не станем.
Пусть над нами сами они запоют!
1934
Апрель
Прорубали, строили, сверлили
Черви, ласточки, жуки.
В тепле —
Дождь прошел по слою тонкой пыли,
Прикрепляющий нас к земле.
И из черной потрясенной глуби —
Подымается, идет ко мне,
Охватило весен трудолюбье…
Кровь моя!
Не жить нам в тишине, —
Чтоб земля всей быстрою громадой
Труб дымящихся, горящих глаз.
Площадей, воды солоноватой
К солнцу мимо нас
Не пронеслась…
Что грустить о платьице кисейном!
Если комната моя — что клеть,
Если рук на очаге семейном
Не согрел,
То в травах буду греть.
Пусть по вкусу трав, колосьев рыжих,
Овощей (чем сладостней — тем ближе),
По плодам пускай и по сирени
Путь находят
К моему жилью.
…Ты, видавшая меня в обиде,
пораженье, —
И на силу погляди мою!
Пусть не я красив, а зелень полевая:
Насаждай, Вадим, и не тоскуй,
Чтобы, каждый плод с земли снимая,
Мог бы требовать ты поцелуй.
1934
Родине
(Надпись на книге)
Трижды яблоки поспевали.
И, пока я искал слова,
Трижды жатву с полей собирали
И четвертая всходит
Трава.
Но не только сапог каблуками
Я к земле прикасался
И жил
Не с бумагами да пузырьками
Черных, синих и красных чернил!
Но, певец твой, я хлеба и крова
Добивался всегда не стихом,
И умру я в бою
Не от слова,
Материнским клянусь молоком,
Да пройду я веселым шагом,
Ненавистный лжецам и скрягам,
Славя яблоко над землей!
Тонкой красной материи флагом
Защищенный, как толстой стеной.
1935
Слово на пиру
О любви, о силе без печали,
О геройстве пела мне не мать.
Что другие с молоком всосали,
Мне пришлось уже руками брать.
Жилистые, с легкими костями,
Не родились, не умрете вы
На земле широкой
Толстяками —
С шатким сердцем, липкими руками,
С животом превыше головы!
Знаю наши улицы и верю:
В каждом доме можно написать
Кистью легкою над каждой дверью
Саблю, зубчатое колесо, тетрадь.
Мы показываемся над волнами!
Мы в полях видны! Мы на ветру!
Засыпая ввечеру бойцами,
Мы встаем бойцами поутру.
Рослые, —
Зерном, плодами сада,
Флагом мы грозим своим врагам:
Карлики!
Им на деревья надо
Взлезть, чтоб видеть то, что видно
нам.
Пусть враги меня не призывают
На обед!
Скажу себе:
— Дружок,
Свиньи окормить тебя желают, —
Чтобы ты и двинуться не мог!
Мне за стол с врагами не садиться:
Что мне хлеб у них? Что молоко?
И, голодный,
Я бы ел, как птица,
Только там, где двигаться легко.
И на площади, и пред собраньем,
И в безлюдии степной травы —
Может быть, я жив одним сознаньем,
Что вокруг меня живете вы.
Пусть нарежут хлеба мне не скупо,
В молниях проросшего, в пыли;
Пусть в тарелку мне добавят супа
С овощами милой мне земли!
Слышу трубы! На земле покатой
Ветрено, светло! Не повернуть.
Как перед мечом, перед лопатой —
Песня славы и далекий путь.
И прощу, клянясь звездою в небе:
Если изменю тебе, мой край,
И приду к тебе, моля о хлебе,
Хлеба мне не подавай.
1935
«Нет вестей, а почтальонов много…»
Нет вестей, а почтальонов много…
Возврати мне слесаря наряд!
Дай мне обувь легкую в дорогу,
Может, я еще вернусь назад.
Вижу: трудятся толпой высокой
По путям, степным и городским,
Люди с костью крепкой и широкой,
Сердцем, полным крови и большим.
С детства слышны над моей судьбою
Их — все ближе, ближе! — голоса.
Вспоминаются моря порою…
То мне вспоминаются леса,
Где, завидев толстые коренья,
Ствол до неба, легкие листы,
Силы хочется, в крови биенья,
Шумных дел и счастья правоты…
Здравствуй, мир
Лесов и городов!
И пускай
Листы моих стихов —
Все мои поступки, песни-крики —
Уместятся в скромной тесноте,
Не в тяжелой, как железо, книге,
На древесном маленьком листе.
1935
Чтобы!
Чтоб воришка свои позабыл дороги,
Даже колоса в поле
Украсть не мог!
Чтоб лопата хозяина на дороге
Охраняла,
А не пес и замок!
Чтоб над вывесками, парусами,
станками
Был работник славен в труде!
Ибо каменщик —
Это не только камень,
А рыбак —
Не только сети в воде.
Чтобы от базара, от клятвы
лживой,
Мелких денег, схваченных без
труда, —
Сор да крошки остались,
И торопливо
Унесли бы птицы их навсегда!
Чтоб монеты
Не знаком наживы ржавели,
А сияли орденами труда!
Чтобы, писком начатая в колыбели.
Стоном жизнь
Не кончалась никогда!
Чтоб делить —
Только зиме и лету
На державы землю! А если нет —
Расплывемся по небу,
Разбив планету
На множество маленьких злобных
планет!
Вот зачем
Мы идем по земле, торжествуя,
Вот о чем трубит боевая медь.
…И на этой зеленой земле не могу я
Равнодушно, как нищий уличный, петь!
1935
Солдат Европы
Винтовки длинные уперлись
В землю. И тени отброшены вниз.
И неужели тень от штыков
Прекраснее тени трав и дубов?
Неужели сойдет на мостовые
Новобранец поющий —
За медной трубой
И, на крик детей обернувшись,
Впервые
Винтовку увидит за спиной?
Неужели по светлым побегам хмеля
Он шагнет (о, воронов торжество!) —
Не поговорить о посевах,
А целя
В меня,
Товарища своего…
Нет.
Если в солнечном лиственном мире
Лгут ему,
Что винтовка шире
И выше дерева, —
В жаркие дни
Пускай воткнет ее в землю сухую
И попробует укрыться в ее тени.
И увидит,
Как ласточки, с гнездами в клювах,
Мимо, мимо летят.
И увидит,
Что нет между ними границы,—
Пусть по-разному нас научила мать
Говорить. Мы не разноперые птицы,
Чтоб на разные голоса распевать!
И покуда мир не цветник — мышеловка.
Рядом воинами нам идти,
Пока последняя в мире винтовка