Кровь бурлит,
Чалмы,
Тюрбаны, башлыки.
Арабский шелк
Муллов-улит[11].
Верблюжья шерсть
И шерсть ослов.
Чадры. Тюки.
Волы. Арабы.
Народов смесь.
Гул резких слов:
– Эй, хабарда[12],
Идут рабы!–
Яхши Стамбул!
Блестят глаза
Купцов,
Торгующих рабами.
Для них Стамбул –
Сплошной базар,
Ковер, растянутый арбами.
– Эй, хяль бурда![13]
Скорей иди! –
Гляди: к груди
Прижавши перстень
с изумрудом,
Перебирая четки,
Хайреддин
Идет с товаром –
Рабским грузом.
Сто двадцать тел,
Из бронзы литых,
Отборных
Молодых гребцов
Стали
На рыночные плиты
На зависть
Алчную купцов.
– Эй, хяль бурда!
Товар яхши!
Эфенди![14]
Сам аллах
Их сделал –
Торгует Хайреддин.
Сбежались торгаши,
Прикидывают:
Сколько с тела?
Ай, рабы яхши!
Ай, хороши!
Но вот один,
Как Магомет,
Прекрасен
Счастием примет:
Могуч, красив,
Отвагой дышит
И гордо
Голову свою
Он держит
На плечистой крыше.
Яхши урус!
Урус не трус:
Готов,
Как вшей,
Давить
Брюхатых торгашей.
Рычит
На жирные башки:
– Не подходи,
Не тронь!
Не то я ногтем-когтем
Выпущу
Султанские кишки
И тут же на базаре
За гроши
Спущу брюшины,
Ай, яхши!–
И Пашка,
Рыжий Пашка тож,
Знай подтыкает
Ивана
В прочные бока:
– Ох, дай мне нож –
Зарежу
Любого торгаша-быка!
И в перву голову
Зарезал бы падину –
Нож вместе
С кулаком всадил я
В брюхо Хайреддину
Да поволок на плаху
К ихнему аллаху:
На, мол, получи
Вонькую образину.
Аллах бы только
Рот разинул.
Я бы и аллаха
Раскатал –
Ишь продают нас,
Как скота!–
Иван скосил глаза,
Сказал:
– Сто двадцать нас
В единой куче.
Да там запас
Таких же рабьих рук,
Да нищих тут
Голодный круг, –
Не знатно ль было бы
В кровавой буче
Сорвать башки
Купцам покруче
И на галерах бы
Махнуть
Домой обратно
Морем в путь.
И там поднять кабы
Холопов бы,
Медведей, на дыбы. –
Пашка брюхо почесал –
Не поверил в чудеса:
– С чем пойдем мы на врагов,
Когда нет у нас рогов?
Ни рогов-рогатины,
Лишь язык ругать иных
Да пустые кулачишки.
А у них –
На саблях шишки,
За поясьями ножи,
У охраны бодажи,
Копья,
Стрелы, бурдажи.
Вот и сунься,
Докажи. –
А народ –
Утиный сброд:
Где какая сторона –
Не поймешь тут ни хрена.
Все черны
Тут человечки,
Будто
Вылезли из печки.
Ерепенятся, кричат
Наподобие галчат:
– Хяль бурда! Люля-кебаб!
Лаваши! Кишмиш!
Долма! Нажрап![15]
Яхши, эфенди, раб!
Кому раба за ишака?
Яхши мой раб, шакал:
Из Палестины
Пришагал
Без пищи, без питья араб.
Яхши товар –
Мой раб.
Люля-кебаб!
Люля-кебаб!–
Торгуют. Варят.
Пьют. Едят.
И тут же
Продают ребят.
Яхши Стамбул!
База в дыму:
Баранов
Жарят на мангалах.
Шашлык кому?
Рабов кому?
Кому вина
В бокалах?
В кофейнях шум,
Халатов шелк.
Кальяны
Курят гости,
Базар от пыли,
Дыма желт.
Купцы
Играют в кости.
Арабы продают
Духи – калям.
Фату отмеривают
Персы. Локти – мера.
Дервиши
Поют селям[16] –
Стихи
Хайям Омэра.
С жемчужными дарами
Открыв
Слоновые ларцы,
Меняются коврами
Венецианские купцы.
Янтари – у греков.
Кувшины – у индусов.
У турков – перец и бобы.
Яхши Стамбул
Восточных вкусов!
Жесток базар,
Где вопль – рабы.
Где боль
Невольников густа,
Как с кровью
Сжатые уста.
Яхши Стамбул!
Жесток Восток,
Где рабство женщины
За каменной чертой
Сокрыто,
Как ее лицо чадрой.
Где Рамзиэ?
Где Саадэт?
Где Черибан?
Таит
Султанская столица
Их женские
В гаремах лица.
Чу! Барабан.
Хан Хайреддин
С зурной и танцами
И с бурдюком вина,
Купцов среди,
С венецианцами
Идет к рабам,
Звеня султанцами.
Закончив сделку,
Под свистелку
Хан Хайреддин –
Базар яхши –
Подсчитывает барыши,
Набитые с горбов
За проданных рабов.
Яхши гребцы!
Под танцы
Всем диваном
Любуются Иваном
Венецианские купцы:
– Эль белло кабалеро![17] –
И живо Ване
Имя дали:
Джиованни.
Ну, Джиованни, ладно.
Иван просиял
Устало,
Как будто бы ему
От этого
Вдруг легче стало.
Скорей бы
В путь иной
Жизнь новизной обула,
Скорей бы да скорей
В даль яростных морей
На парусах
Подальше от Стамбула.
Туда, в моря,
В размашные просторы
Воды и крыльев лебедей,
Где жизнь
Вздымает волны-горы
На горе
Или счастие людей.
Где мир открыт,
Как новые ворота,
Для таких
Неслыханных гребцов,
Которым
Для холопского народа
Не жаль голов
И золота купцов.
Туда – в моря!
Глаза его пылают –
Поверх мечетей
Месяцем горят.
Туда – в моря!
Вся быль его былая –
Для пушки
Изготовленный снаряд:
Взорваться бы,
Раздаться громким громом,
Встрясти луга людей
Кровавым днем.
По княжеским,
Помещичьим хоромам
Сверкнуть бы
Пожирающим огнем.
Туда – в моря! Там,
В чужедальних странах,
Поди, ведь там
Такие же рабы
Шпыняют по местам
В обутках драных.
И много их,
Как гречневой крупы.
Вздыбить бы всех…
Взвивались мысли,
Когда Иван
К галере шел,
Когда рабы
В раздумье кисли
Под розовый
Заката шелк.
И даже рыжий
Пашка Волк,
Потягивая носом
Сырость моря,
Нахмурился,
Как вечер, смолк,
С неведомой судьбой
Своей не споря.
Лишь думал:
«Где это Венеция,
Заморская страна,
И долго ли вертеться я
Буду
На волнах?
Где эта Венеция,
Какого рубежа?
Хотел бы
Приглядеться я –
Нельзя ли
Убежать.
В рабах,
В холопах, в дураках
Не хочется
Тужить,
А хочется
На берегах
Оттачивать
Ножи
На этих, кто
Казной богат,
У кого –
Копье.
На этих, кто
Пирует, гад,
И кровь,
Как брагу, пьет.
На этих…
Ишь, они, купцы,
Под хайреддиновские
Танцы
Идут в галеру,
Чтоб гребцы
Орали им:
«Венецианцы!»
На берегу
В тряпье народ
И дервиши
Хайям Омэра,
Открыв стамбульский
Ржавый рот,
Кричали:
– Ай, яхши галера! –
Рабы.
Ковры.
Тюки.
Гашиш.
Вино.
Из шелка паруса.
Купцы.
Скот.
Стражники.
Паши.
Венецианская
Краса.
Сарай-вар-бар-амбар.
Любуйтесь,
Потные муши[18]
За лаваши
Сгрузившие товары
Храбрейшим рыцарям
Креста, меча
И рабьего бича.
Закат в Стамбуле
Густ, широк,
Как кровь
Шахсе-вахсе[19].
Вся гавань
Золотой Рог
Глядит
Ковром на всех.
В лесу мечетей,
Мачт, снастей
Блуждает
Ночи синь,
Из кручи туч
На круг гостей
Глазеет
Лунный апельсин.
Галера дрогнула.
Все враз
Три сотни
Спин гребцов
Взмахнули хлестко
Под приказ
Рапировавшихся
Купцов.
Прощай, базар,
Турецкий берег,
Огни домов!
Стамбул-гора,
Теперь тебе
Рабы не верят,
Как в твой
Изглоданный Коран.
Теперь рабы
Иную веру
Почуяли
В руках, в груди, –
Они бы
Эту же галеру
Могли бы
В праздник обратить.
Об этом думы.
Ночь густа.
Чернее ночи
Бродит стража.
Молчаньем
Скованы уста.
Тьма, Бездна.
Копоть, Сажа.
Три сотни тел
В поту, под хрип
Гребут и море
Рвут на части.
От стона – гул,
От весел – скрип.
От ветра
Хлещут снасти.
Купцы в покое –
Спят в шатрах
Под серебром
Морского месяца.
Лишь дикий ветер,
Будто страх,
В шатры порывом
Гнева метится.
Иль то не ветер,
Дик и пьян,
Гуляет
В будоражном споре:
Задумал думу
Раб Иван –
Поднять рабов,
Как бурю в море.
– Ужо взгребем, –
Грузя весло,
Шептал холоп
В затылок Волку, –
Чтоб жизнь
Привольную несло,
Как в половодье
Носит Волгу.
– Ужо взгребем! –
Метался Пашка. –
Кишки купцов
Развесим всласть.
Тогда лети
На волю, пташка,
Знай подымай
Холопью власть.
– Ужо взгребем! –
Под ветер воем
Рычал Иван. –
Терпеть нельзя:
Рабам осталось
Жить разбоем,