И метко бьет мое ружьишко.
Хожу, брожу, слежу проворно.
В охоте славное житьишко.
Охота – радость нашей силы,
Смекалка, ловкость и борьба.
Охота – солнечные жилы
И взбудоражная пальба.
1920
На тяге
Я стою на поляне, смотрю на закат:
Опускается солнце над лесом,
Где золотится опушка.
Мир вечерней звучалью богат.
Под изумрудным навесом
Кукует кукушка.
Ку-тку.
Ку-тку.
Стою на березовой горке с централкой.
Возится жук под ногами.
Пищат комары.
Сова на сушине присела гадалкой.
На травинке улитка с рогами.
Туман у горы.
Жду.
Курю.
Вдалеке на горе голоса на местах,
А кругом просеки свежие –
Новые грани:
Это первые люди вселились сюда,
И зевают, как лешие,
От трудов хуторяне, –
Будто
Рожают.
Весело биться сердцу в груди:
У каждого нынче Емельки –
Труды широки,
Урожайны надежды, успех впереди.
Так на помещичьей «бывшей» земельке
Здесь живут батраки.
Хорх-хорх.
Хорх-хорх
Чу! хорхает вальдшнеп.
Централку к плечу.
Весь – напряженье.
Вскидка.
Прицел.
Трах!
Эхо в горах,
на парах,
в хуторах.
С неба свалился вальдшнеп.
Пал у берез долгонос.
Жду-поджидаю
Дальше.
Кукушка гадает,
Подружка гадает:
Ку-тку.
Ку-тку.
Я знаю – года ведь,
Я верю – года ведь
Сами судьбу без гаданья соткут.
Вот опять
Из-за гор:
Хорх-хорх.
Хорх-хорх.
Чу. Сердце стучит:
Тук-тук.
Сюда – не сюда? Чуй.
Воля – натянутый лук.
Сюда! Централку к плечу.
Трах! Бух!
Выстрел дуплетом.
И дым, как пух,
Разбух.
И только – дым. Ясно – промазал.
Нет, на охоте нельзя быть поэтом:
Мешают восторги.
Но восторги мне дороги, –
Для меня вся охота –
Специальный восторг.
Промах – не пытка.
Здесь – не Госторг, –
От промахов тут не бывает убытка.
Чу. Опять чуй.
Хорх-хорх.
Ружье к плечу.
И сразу – ббах!–
Готово. Не промазал.
Второй у ног вальдшнеп.
И еще в стороне
Слышится хорханье дальше.
Много их тут,
Но немного мне надо.
Синей шелковой шалью
Закрылась земля.
Прохлада.
Мир спокоен ночной.
По тропинке речной возвращаюсь домой
В ягдташе – долгоносы.
Шагаю. Курю.
Лег туман кружевейной каймой.
Оросились покосы.
Смотрю на зарю.
Подслушиваю.
Кует соловей:
Чок-й-чок –
В кустах.
Поет соловей:
Жизнь ковать –
Не устать,
Не устать.
Так кует соловей –
Золотые уста.
1920
Ленин – наше бессмертие
Нет, не верим и верить не можем, –
Слишком наша организована мощь, –
Что перед нами – смертное ложе,
И на ложе том –
Наш любимейший вождь.
Нет, не верим и верить не смеем:
Наше красное солнце никогда не умрет.
И отныне мы только теснее,
Горячее и крепче
Устремимся единой дорогой вперед.
Нет, не верим и верить не вправе:
Ленин здесь – Ленин в нас, Ленин жив!
Это его рука человечеством правит,
Всем указывая
Коммунистические межи.
Нет, не верим и верить нельзя нам,
Кто по-ленински любит трудовое усердие
Ленин – вечная помощь
Рабочим, крестьянам.
Ленин – наше бессмертие.
24 января 1924 г.
Весна деревенская
Солнце! Солнце!
Весна развеснилась.
Высоко облака-соболя.
Снова нам
Урожайную милость
Обещают поля.
Реки вскрылись,
Полны половодьем,
Всем лугам насыщенье несут.
И над каждым
Крестьянским угодьем
Разгорается зуд.
Так и хочется
Врезаться в землю
Иль с разбега в раздоль бирюзы.
Я стихийному голосу внемлю,
Я иду
На весенний призыв.
Так и хочется
Взяться за дело
И отдать свои силы стране,
Где живется мне
Радостно, смело,
Где со всеми мой труд наравне
Солнцем
Сердце мое растревожено:
Всюду вижу работы межи.
Нам ли ныне
Без дела возможно
Хоть минуту прожить!
Эй вы, кровью
Вспененные песни,
Научите шагать веселей,
Чтобы наши поэмы
Воскресли
В урожайности тучных полей
Доля наша
Отныне заветная:
Быть в сиянии – Ленина знать,
Вот отчего
Жизнь советная –
Неотцветаемая весна.
1925
Каменка
Каменка
Дом как дом.
Крыша как крыша.
Труба.
Дым.
И вообще – разные мелочи по хозяйству.
Веялка.
Жатка.
Плуг.
Борона
Сеялка.
Разумеется: лошадь, коровы, овцы, свиньи, куры.
Многополье.
Луга.
Огород.
Речка.
Лес.
Одним словом – ядреное деревенское раздолье.
Алеша пашет.
Маруся боронит.
Ребята играют.
А я?
О, несчастный, я целые дни пишу да пишу
Романы.
Пьесы.
Рассказы.
Стихи.
Письма.
Ррработаю, товарищи! Впрочем, вечерком
Я – рыбак.
Налимы.
Щуки.
Окуни.
Ерши.
Пескозобы.
Честное слово: почти каждый день едим уху,
Если,
Конечно,
Нет
Дождя.
А если да – отличная погода. На Сылву!
Сылва-река –
Посыл рыбака.
Так бы и жить в шалаше.
В шалаше – хорошо.
Тишина в шалаше
Не мешает душе хорошеть.
В омуте плеско.
Кинута блестка.
Поставлены уды
На щук.
Клюнет и – дерг, –
Ко дну и – дерг, –
Я подсекаю, тащу.
Уважаю рыбачить с толковым усердием мастера.
Вся эта история
Продолжается до
1-го августа, до
Открытия охоты.
А раз – охота, эх, черт возьми, тут – жизнь!
Хлеб в котомку!
За пояс чайник!
Позвал собаку –
И айда! С ружьем!
Куда? Понятно – на дикие озера к уткам.
Шагаю трактом.
Тракт.
Тракт.
Тракт.
Верст двенадцать
Надо гнаться.
Так.
Так.
Так.
Мимо:
Избы.
Люди.
Кони.
Лес.
Поля.
Луга.
Топ.
Топ.
Топ.
Ага!
Топ.
Стоп.
В лоб.
На месте!
Пожалуйте.
Ждут.
Озеро, как в колыбели,
Спит в голубой голубели.
Камыши – сторожа.
Камыши не дрожат.
Тишина такая – будто и нет никого, ничего.
В камыши
Утянулась
Собака.
Булькает.
Ищет.
И вдруг – это самое – сырое и нежное в воздухе:
Кре-кре-кре.
Тррах!
Шлеп!
Пиль.
Вот.
Собака плывет.
Собака в зубах выносит на берег утку.
Снова – буль-буль.
Снова кре-кре.
Снова пальба не на шутку.
Кончено!
Солнце село в лес густой.
Месяц в небе звезды стер.
Я – под липой, на постой.
Греет чайник друг-костер.
Дремлет пес.
А мне не спится.
Я бы мысли дымом нес
К облакам,
Как колесница.
Все бы думал,
Думал,
Думал.
Все бы слушал тишь.
Стал бы озером без шума
Слушать ночь, камыш.
Да, удивительно жить в этом мире, черт подери!
И без озер
Я – фантазер,
А тут – капут.
Развесил по кустам портяночки, как флаги
На параде,
И воображаю,
Что весь мир
Живет
Меня ради.
Подумаешь – какой главнокомандующий. Ого!
А в сущности, не зря,
Серьезно говоря,
Не вижу разницы
Между собой
И псом и той совой,
Что в одиночестве лесов выкрикивает признак свой.
Так вот, раздумывая
У костра,
Пишу я другу:
Да, жизнь пестра,
Но Каменка –
Мой философский
Угол.
Что – Каменка?
Еловый дом.
Еловая и крыша.
Но гордость мудрости тут в том,
Что под еловой кровлей,
Под этой деревенской крышей
Живет
Американских небоскребов выше
Организованная бодрость бытия.
Да, мы бедны –
В библиотеке мыши,
А все-таки Советской
Прекраснее страны,
Где каждый день раздолью дышит,
Нет на свете, нет!
Нет, не потому, что я – поэт
И фантазер
Среди озер,
А потому, что только
В простоте и бедности
Можно истин свет нести.
Иду на откровенность, как ни сер:
Будь я богат,
Не был бы –
Поэтом,
Рыбаком,
Охотником
И гражданином СССР.
И никакой бы
Солнечный закат
Меня не привел на. этот приозерный скат.
И главное:
Будь я – Морга́н,
Меня бы снес
Октябрьский
Ураган.
Моргал бы я
В подвале.
И так дале.
А теперь – ххо-хо!
Вот царствую под липой
С ружьишком у костра.
Не жизнь, – а рай.
Сделай одолженье –
Выбирай,
Как говорится – либо-либо.
Да, жизнь пестра,
Привольно и тепло
Чаевничать под липой.
Пес спит.
Озеро спит.
Ночь – малахит.
Туманы – опал,
Рубин – на заре.
Слышится кряк в мокре:
Кре-кре.
1925
Р. S. С 1931 года мы с Каменкой в колхозе.
Топор
В глухом лесу стучит топор,
В глухом большом лесу.
С недавних, лишь советских пор
Здесь люди жизнь несут
Руби, топор,
Руби, руби,
Звени и строй. Труби.