жай. Мысль о благословенном плоде чрева Богоматери сливается в народных воззрениях с мыслию о весенних родах матери Земли. На Светлое Христово Воскресение становят в избе четверик овса или кадку пшеницы и ожидают прихода священника с образами; когда он явится, хозяева встречают его с хлебом-солью. Священник ставит на приготовленное зерно икону Богородицы, совершает обычное молитвословие и кропит избу св. водою. Овес и пшеница, на которых стояла икона, сберегаются для посева. В Славонии свечи, горевшие в церкви «nа svetlo Marine», кладутся вместе с зерном в мешок, из которого сеют. Во Владимирской губ., когда начинает накрапывать дождь, обращаются к Богородице с таким причитанием: «Мать Божая! Подавай дождя на наш ячмень, на барской хмель»; к ней по преимуществу были обращаемы в средние века всеми европейскими народами молитвы о дожде, и старинный обычай пить в честь Фреи, испрашивая у нее плодородия жатв и всякого счастия, был заменен в это время застольною чашею, которую пили во славу Пречистой Девы. 22 июля, в день Марии Магдалины, крестьяне наши не работают в поле, чтобы не убила за то гроза, точно так же, как не работают они по той же самой причине – и на Ильин день; смешивая Марию Магдалину с Богородицею, ради тождества их имен, народ видит в ней небесную властительницу громов и молнии. В малороссийских и галицких колядках поют о Богородице, что она засевает землю: сам Господь водит золотой плуг, а следом за ним идет пресв. Дева, рассыпает зерно и молит Всевышнего зародить ярую пшеницу и жито (см. ниже). При собирании лекарственных трав произносят следующий заговор, который, по народному убеждению, наделяет сорванные зелья чудесною целебною силою: «святий Адам орав, Иисус Христос насиня (семена) давав, а Господь сияв, а Мати Божа поливала та всим православным на помиг давала». В одном сборнике Соловецкой библиотеки рассказывается, как в 1641 году явилась Богородица к некоей жене, именем Фекле, и был от нее глас, чтобы христиане «в праздники господские никакой работы не работали и трав не косили и хлеба не жали»; буде покаются и престанут от такого неуважения праздников – «и Господь даст всякого изобилия многое множество, более прежнего; а будет христиане сему явлению и наказанию моему не поверят… и за их непослушание будет на землю камение много, и спущу с небес молние огненное… и лед и мраз лютый спущу на страдное время (т. е. в пору жатвы) на скот и на хлеб ваш и на все живущее, и по все годы хлеба не будет, и камение горящее с небес спадет, и будет молние огненное, и хлеб и трава озябнет, и скоты ваши голодом погибнут». С явленными иконами Богородицы соединяли в старину мысль об урожае хлеба и овощей, плодовитости скота и ведренной погоде: «лета, коего явися икона пречистой Богородицы на Оковце, в лесу частом, на сосне на сучку, говорит повествователь о ее чудесах, – хлеб бысть дешев: кадь ржи купили по 4 московки, а лето было весьма ведренно и красно и незасушливо, и всяким овощем плодовито, и от поля тишина была, а людем здравие было и всякому скоту плод». В повести о выдропуском образе Богоматери, по случаю чудесного перемещения его из Мурома в село Выдропуск, сказано: «и оттоле в веси той, прочее же и во всей Новгородской области, начаша людие богатети духовным богатством, паче же и телесными потребами, вся земля обилием кипя в семенных приплодех и в скотских родех паче первых лет: сие Бог дарова и пречистая Богородица».
Глава десятая. Баснословные сказания о птицах
У всех индоевропейских народов находим мы мифические олицетворения явлений природы в образе различных птиц и зверей, возникшие из одного, общего для тех и других, понятия о быстроте. Стремительное разлитие солнечного света, внезапное появление и исчезание несущихся по небу облаков, порывистое дуновение ветра, мгновенно мелькающий блеск молнии, неудержимое течение воды, резвый полет птицы, рассекающая воздух, пущенная с лука стрела, борзый бег коня, оленя, гончей собаки и зайца – все эти столь разнообразные явления производили одно впечатление чрезвычайной скорости, которое отразилось и в языке и в мифе: а) пар (= жар: «Пар костей не ломит»), парить – высоко летать, пол. szparki, малор. щпаркый – быстрый, парко (арханг.) – сильно, шибко; яр – пыл, ярый – горячий, жаркий, яровать – кипеть и яро – быстро, сильно, яровый и яроватый – скорый, быстрый, нетерпеливый, поспешный, яроводье – весенний разлив вод; серб. журитисе – торопиться – одного корня со словами: греть, гореть; от кыпети, по догадке Миклошича, происходит пол. kwapicsie – спешить, торопиться; с глаголом пылать одного происхождения рязанское пылять – бегать, пылко – быстро (костром.) и очень (вологод.); а с словами вар, врети – облает, варовый – быстрый и общеупотребительное, сложное с предлогом: про-вор-ный. В Архангельской губ. главное лотовое перо в крыльях птиц называется: огнива; тем же именем называют и кость в крыле. Санскр. acuga, сложное из acu – быстрый и ga – идущий, означает: и ветр, и стрелу[285]; от того же корня происходит наше ясный, с которым первоначально соединялось понятие о стремительной скорости света. В лужицком наречии jesno значит: быстро, jesnoc – быстрота. Народные русские песни до сих пор величают сокола: свет ясен сокол, т. е. птица, быстрая как свет, как молния. Как слово ясный совмещает в себе понятия света и скорости, так сербское бистар (= быстрый) означает: светлый. b) Глагол течь в малорусском, польском и чешском имеет при себе слова с значением быстрого бега: утикать, uciekac, utikati; при словах реять – летать и ринуть(ся) – бросить встречаем малор. ринуть – течь, пу(о)ринать – нырять, выринать – выплывать наверх. Старин. славян. «стри» – воздух, ветр должно быть родственно со словами стремиться, стремглав, стригнуть или стрекануть – быстро уйти, скрыться (старин. стрекати, «дать стречка»), к которым близки: наше струя, пол. strumien – ручей, чеш. strumen – источник, сибир. стрежь и малор. стрижень – быстрина реки. Слово ручей роднится с польс. raczy, чешск. гий – быстрый, которые употребляются как эпитет коня, подобно тому, как серб. брзица (скоро текущая по камням вода) напоминает эпитеты: борзой конь, борзая собака. Пол. prąd – быстрина в реке объясняется старослав. прждьнь, пол. predki, малор. прудкий (прыткий, скорый); областн. бырь – быстрина реки, быркий – быстрый (говоря о реке), быролом – лес, выломанный бурею; торок (арханг.) – вихрь, внезапно набежавший шквал, серб. трчати – бежать, трк – бег.
Поэтическая фантазия, сблизившая утренние лучи солнца и быстромелькающие молнии с «летучими» стрелами, то же самое уподобление допускала и по отношению к бурным порывам ветра и шумно ниспадающему дождю, как это видно из эпических выражений Слова о полку: «се ветры веют с моря стрелами»; «быть грому великому, идти дождю стрелами». Если о дождевых каплях можно было сказать, что они падают стрелами, то, наоборот, о самых стрелах, пускаемых с лука, говорилось: прыскать – «прыщеши стрелами». Стремительность этих небесных явлений сроднила их с несущеюся стрелою, и на том же основании и те и другая сближены с представлением летящей птицы. В санскрите одно из названий птицы, если перевести его буквально, было: «по сквозь-видимому (т. е. по воздуху) ходящая»; очевидно, что название это также удобно могло прилагаться и к стреле, и к ветру, и к облаку. Стреле придается эпитет пернатой – не только потому, что верхний конец ее оперялся для правильности полета[286], но и в этом смысле прямого уподобления птице; Гомер называет стрелу крылатою, а русская народная загадка на своем метафорическом языке изображает ее так:
Летит птица перната,
Без глаз, без крыл,
Сама свистит, сама бьет.
Или:
Не крылата, а перната,
Как летит – так свистит,
А сидит – так молчит.
По единогласному свидетельству преданий, сбереженных у всех народов арийского происхождения, птица принималась некогда за общепонятный поэтический образ, под которым представлялись ветры, облака, молнии и солнечный свет; стихиям этим были приписаны свойства птиц, по преимуществу – тех, которые поражали наблюдающий ум человека быстротой своего полета и силою удара, и наоборот: с птицами были соединены мифические представления, заимствованные от явлений природы; мало того – фантазия создала своих баснословных птиц, олицетворяющих небесные грозы и бури[287]. У индийцев находим следующий замечательный рассказ: король Узинара приносил жертву. Голубка, преследуемая ястребом, спасаясь от своего неприятеля, прилетела к королю и села на его колени. Ястреб стал требовать голубки; но король не соглашался выдать ее и предлагал взамен быка, борова, оленя и буйвола. «Дай мне лучше, – сказал ястреб, – столько собственного своего мяса, сколько весит голубка». Узинара отрезал кусок от своего тела, но голубка была тяжелее; он снова отрезал, но вес голубки увеличился еще более. Король стал, наконец, сам на весы. Тогда ястреб сказал: «Я – Индра, царь неба, а голубка – бог огня; мы испытали твою добродетель, и слава твоя наполнит весь свет!» Итак, Агни превращался в голубя, а Индра, владыка громов и молний, принимал образ ястреба. У нас существует примета, указывающая на связь ястреба с огнем: когда выметают печь и при этом загорится веник, то дозволяется залить пламя водою, а никак не гасить его ногами; за такое непочтение к огню ястреб перетаскает у хозяина всех кур.
Любимыми и главнейшими воплощениями бога-громовника были орел и сокол. Орел, пол. orzel, иллир. oro, oral, чеш. orel, готск. аrа, др. – нем. аrо, аrn, англос. earn, сканд. ari, arin, еrn, литов. eris, erelis, arelis, кимр. еryr, erydd, корн. er, армор. еrer, еr, ирл. iolar, iolair имеют корень «r», «аr», заключающий в себе понятие движения; в санскрите аrа – быстрый, нем. arn, earn, arin соответствуют санскритскому аrnа, arnava – беспокойный, буйный, стремительный и название демона ветров и зендскому erenava – резвый бегун, рысак. От того же корня происходит армян. ori – копчик. Название «сокол», литов. sakalas, ирл. segh, seigh (с утратою окончания), родственно с санскр. cakuna, cakuni, cakunta – гриф, огромный орел и вообще птица, бенг. sokun – гриф, перс. shakrah – сокол; корень – cak (valere), от которого производные означают силу, резвость, проворство: санскр. cakra (сильный, могучий) служит прозванием Индры. Выше мы указали на связь постоянного эпитета, придаваемого в наших песнях соколу («свет-ясен»), с санскр. корнем acu, acva – быстрый и конь. Корень этот, с изменением нёбного «с» в «к» или «ц», является в латинских словах: acupedius – быстроногий, aquila – орел, aquilo – северный ветр. Греки и римляне почитали орла посланником Зевса, носителем его молний; до сих пор на гербах изображают орла с громовыми стрелами в лапах. Подобно тому, как в гимнах Вед сокол добывает дождь-сому, которою упивается могучий Индра, или сам Индра в виде сокола похищает из туч этот бессмертный напиток, – так, по греческим сказаниям, орел приносил Зевсу божественный нектар