– Много чести, – тихо прошептала она в ответ.
– Ты видишь Даниэля? Он пришел потому, что знает – я прав. Он хочет найти другой способ, но все понимает. Существующее положение дел несправедливо. За гранью вся его семья, а мир живых полон небезразличными ему людьми, и он готов на все, чтобы остановить грядущий конец света. Он пойдет за мной. Видишь Адалию? Ей тоже претит мысль о невинных жертвах, но она уже готова на риск. И она пойдет за мной. А что же ты, Эрин? Теперь это наш общий путь, твой и мой. Но я вижу, ты ни черта не понимаешь! В голове сплошное чувство вины, намешанное с благородным воспитанием и детскими порывами. Хочешь, я отвечу на вопрос, который терзает тебя столько времени? Ты не справляешься с этой жизнью не потому, что мир жесток, не потому, что ты хотела как лучше, но благие намерения ведут в Бездну. Нет и снова нет. Просто ты все еще живешь в своем воздушном замке, милая принцесса, и ни разу даже не попыталась принять реальность. Принять ответственность за свои поступки. Или признать, что добровольно впустила в себя стихию, потому что больше не хотела ничего решать. Разве тебе не понравилась мощь без капли ответственности за нее?
Никто не прервал Газарта. Рассерженная Эрин хватала ртом воздух и не находила что сказать. И на этот раз никто не вставал на ее защиту, не спорил с жестокими словами. Истиной, разорвавшей утро на до и после.
Если Рид с Адалией и были не согласны, они оставили свое мнение при себе. Наставница лишь позволила себе легкую грусть в глубине спокойных глаз, устремленных на ученицу.
– Все еще хочешь поспорить, кто здесь самый правый? – в тон Газарта вернулась веселая нота.
– Но браслеты все же на тебе, – наконец выдохнула Эрин.
– Это вопрос времени, причем ближайшего. Готов поспорить, ты сама вскоре захочешь их снять.
– Обойдемся без этих споров, – прервала его Адалия. – О каком путешествии ты говорил?
– Я наслышан, что вам нужно вытащить кого-то из другого мира, – он лукаво подмигнул Риду. – Из того, который наши священники привыкли считать Бездной. Пристанища демонов. Здесь я могу помочь даже в этих браслетах.
– Мы не снимем их в обмен на твою помощь. И доверять не начнем.
– Ценю твою искренность, Даниэль! Учитывая, что ты никому не доверяешь, мне чести не больше, чем остальным. Итак, – Газарт потер руки и удобнее устроился на жестком стуле. – Ткань нашего мира, полотно реальности, если так будет угодно, истончается в том месте, где когда-то был открыт портал в иное бытие. А уж если проход открывался десятки раз, то нити трещат по швам и впускают туда-сюда при малейшем дуновении. А где порталы открывались еще чаще, чем следовало?
– Замок моих предков, – догадалась Адалия.
– Умница!
Глава 3. Люди и эльфы
Храм Четырех Богов располагался в самом сердце Нордлина и поражал своим размахом. Мраморные стены могли вместить больше сотни молящихся, а острые пики четырех колоколен, казалось, подпирали сами небеса, навевая благоговейный трепет. Таких высоких зданий в Тринваире не строили даже потомки людей.
Под бодрый перезвон колоколов Таали медленно входил в храм, затерявшись в группе верующих. За пару дней в городе он научился не слушать всех сразу, постоянный гомон внутри мешал сосредоточиться. Теперь он точечно выхватывал мысли, чтобы подстраиваться под общее поведение.
В отличие от эльфов люди никогда не видели богов, в которых верили. В первый момент эта мысль поразила эльфа своей глупостью. Сущность д’аари до сих пор не изучена полностью, но их сила, их существование не подвергались сомнению! Пусть и не каждый эльф мог получить ответы напрямую, но сам Таали общался с эльфийскими божествами не раз. Как можно так заблуждаться…
И при этом быть настолько ближе к истине, чем мудрый народ, проживший не одно тысячелетие?! Он не считал д’аари богами, но не спешил развеивать заблуждения собратьев – кто поверит безродному выскочке? Маленькие, еле заметные без магии, д’аари были скорее порождением богов, чем богами, но тщательно скрывали это.
Зато людская вера в Четырех была слишком похожа на четыре первейших начала. Свет, Тьма, Время и Судьба. Они дали им другие имена, но суть уловили верно – Светоч, Хитрец, Карательница и Безликий. Два прародителя вечной борьбы, судья и неизвестность. Когда старый друг раскрывал ему суть мироздания, Таали пребывал в уверенности, что получает общедоступные знания. Но одно дело знания и совершенно другое – слепая вера.
Сейчас вера ему была ни к чему. Какую пользу можно извлечь из глупых фанатиков? С каждым новым шагом вглубь он все больше убеждался в тщетности потраченного времени. Да и самих верующих внутри было не так много, не под стать величине самого храма…
Прямо напротив входа на севере располагался огромный алтарь бога Света. Выбитого из мрамора широкоплечего мужчину со сведенными в благородной муке бровями и распахнутыми в небо руками буквально завалили белыми цветами всех мыслимых сортов. Сразу понятно, кому отдает предпочтение людское лицемерие. У подножия лежал кусок неотесанного камня, которого почти не касались цветы. Но в глазах зарябило, и эльф поспешно отвернулся, не рассмотрев его. Он не понимал, зачем сваливать в храмах кучи мертвых цветов.
По правую руку от Света замерла судья – Время. Карательница. Худая каменная девушка бережно сжимала в тончайших кистях пустые песочные часы. Мертвых голубых цветов и на ее долю выпало немало. Похожий кусок серого камня лежал и у ее ног.
Слева, на западе, возвышалась фигура в плаще. Очертания скрывались под мраморным балахоном, лишь плотно сомкнутые на поясе руки были до блеска наглажены прихожанами. Безликий. Просить милости у неизвестности считалось здесь приемлемым. Зато камня внизу не было.
И наконец, над входной аркой застыл алтарь Тьмы. Хитрец. Как символично! Всякий прихожанин стремился в храм из мрака повседневных грехов, как мотылек обречен вечно лететь на пламя. Здесь они отмаливали грехи, очищались и вновь устремлялись к обычной жизни, где оставаться святым просто невозможно. Выполненная из дерева и покрытая облупившейся черной краской фигура темного божества не пользовалась успехом среди горожан. Покидая храм, они низко кланялись, чтобы ненароком не коснуться его взглядом. Грубо вырезанная ехидная ухмылка существа и сведенные, как у покойника, руки на груди, на которых снова покоился камень, вызвали у Таали улыбку. Разве это Тьма?
Люди глупы, эльфы глупы… В этом бесспорно красивом храме он не найдет того, что ищет.
– Брат мой по вере, могу ли я помочь тебе? – внезапный тихий голос вырвал Таали из раздумий. Перед ним стоял один из младших жрецов, низенький коренастый блондин с короткой светлой бородкой, лет двадцати – двадцати пяти по людским меркам, в серой робе, опоясанной черно-белой лентой. Его пронзительные серые глаза будто пытались заглянуть за темную пелену эльфийского взгляда. Но миролюбивая улыбка и мягкие черты лица не предвещали опасности. – Я чувствую, ты истово веруешь, но сердце твое в смятении.
– Ты прав, – Таали изобразил оттенок скорби на лице. – Но как ты узнал?
– Боги наделили меня своей милостью. Я чувствую тех, кто нуждается в помощи, – парнишка скромно улыбнулся.
«Твоим богам наплевать на тебя, – подумал эльф. – Надо же, в этом мире существуют эмпаты! Пусть и слабые, но это интересно».
– Я впервые в столь величественном храме, – печально произнес Таали. – Меня впечатляет убранство и ваши службы, но я не ощущаю здесь богов, чьего ответа так долго ищу.
– Боги не в храме, брат. Они в нашем сердце. И когда оно открыто, ответ сам найдет тебя. – Жрец протянул руку вверх и положил высокому эльфу на плечо.
Теплая волна чужого воздействия иглами прошлась по телу. Навязанное спокойствие не могло пробить защиту настоящего солхари, как бессмысленные детские игры. Но дар жреца не был настолько силен, чтобы он почувствовал сопротивление.
Ох, как Таали не любил чужого эмоционального воздействия. После Темных Земель, где каждая вторая тварь пыталась защищаться именно так, направляя свой страх на противника. Рука инстинктивно дернулась вверх, чтобы вырвать сердце мальчишки из плоти и крови, это было гораздо проще, чем рвать эфирные сущности. Это было так привычно, что почти…
Но в последний момент Таали сдержал себя, и поднятая рука медленно скинула капюшон на плечи. Острые эльфийские уши он надежно укрыл волосами и наложил отвод внимания для верности, а миндалевидные глаза и в этом мире не были редкостью. Эльфы тоже успели оставить наследие перед своим уходом, их кровь проглядывала даже спустя десяток поколений.
– Брат Квентин, – все с той же смиренной улыбкой представился жрец, совершенно не подозревая, как только что чудом избежал смерти.
– Тайлер, – свое настоящее имя эльф счел слишком необычным. Лишние вопросы – лишний риск.
– Какой же ответ ты ищешь у богов, Тайлер? Быть может, я смогу тебе помочь?
С легким злорадством эльф водрузил свою руку на плечо жреца. Пусть намеренное воздействие эмоциями до сих пор давалось ему с трудом, но время в Темных Землях не прошло даром, что-то он все же умел.
– Я истово верил, брат, ты прав. Но много лет назад, – Таали сделал короткую паузу, наслаждаясь замешательством собеседника. Все-таки влиять на людей несравненно проще, чем на эльфов, – боги не удержали меня на краю, позволив жизни обратиться в бесконечную пытку. Я верю, что они где-то там слышат меня, но этого мало. Я хочу видеть тех, кто допускает зло в наш мир. Взглянуть в глаза, узнать ответ.
Бесспорно, подобных прихожан Квентин видит по нескольку раз на дню. Озлобленных, алчущих мести и ответа. И так же легко, как из них изливается злоба, он находит нужные слова. Жрецов годами учат успокаивать души потерянных людей, приводить их мир к гармонии. Напускать на себя виноватый, понимающий всю скорбь вид и говорить. Но не сейчас, мальчик, не сегодня.
Сегодня ты почувствуешь все, от чего отрекался так долго за высокими стенами белоснежного храма. Чего не желал видеть, признавать. С чем хотел бороться, никогда не сталкиваясь с врагом лицом к лицу. Побудь там, тебе полезно.