– Здравствуй, Маниша, – улыбнулась Адалия, поворачиваясь к ребенку. Эрин показалось, что в ее голосе скользнула грусть.
Девчушка шепнула что-то в ответ и окончательно пропала за печкой. А Адалия присела за деревянный стол у окна и разговорилась с хозяйкой. Эрин так и застыла столбом за ее плечом, иногда улыбаясь.
Они оказались в поселении лесорубов с грустным названием «Последний приют». Дальше были только горы, пики которых едва проглядывались вдали, и снега. Пару лет назад лесной пожар унес значительную часть заработка местных жителей, а с ним и всю семью Лины и Маниши. Хозяйка мечтала накопить добра и отправить внучку подальше из этой глуши, только с каждым годом откладывала это жестокое решение. Силы покидали ее, сердце слабело, и держать целый двор птиц в одиночку уже не получалось. Но улыбчивая Лина не сдавалась и обещала уж к следующему году точно собрать Манишу к дальней родне в столицу.
Про гостей тактично не расспрашивала, видимо, решив, что лезть в дела магов простым смертным не стоит.
Под конец разговора в дом вошел Газарт. Он по-прежнему был убийственно серьезен. После равнодушного приветствия взгляд некроманта надолго остановился на Эрин. Будто он ждал от нее чего-то, искал в чертах лица, в глубине голубых глаз. Но так и не нашел, поэтому молча отправился в закуток за шторой.
Рид зашел в дом, когда все уже разлеглись по лежанкам. Эрин еле разобрала тихие шаги среди мерного сопения хозяйки дома. Когда он шагнул за штору, она притворилась спящей, сама не понимая почему. Он ненадолго замер и все же лег на соседнюю кровать.
Сон не заставил себя ждать, но не принес желаемого отдыха. Эрин снова снился новогодний бал. На ее глазах в муках корчились и рассыпались в прах люди, а она бежала к отцу. Ловила его за руку, рыдала и вновь ощущала себя болезненно беспомощной. Его кожа иссыхала, глаза тускнели, а губы продолжали шептать что-то неразборчивое.
Но во сне спасительная холодная ясность не приходила к ней. Дар не желал открываться, запертый за ее собственными ментальными замками. Поэтому все продолжали умирать, и вот уже ее руки покрывал лишь тонкий слой пепла. Но теперь она точно знала, против кого должна обратить свой гнев.
Проклятый некромант застыл посреди зала. Спокойные мудрые глаза сверлили графиню, а рука Газарта протянулась ей навстречу.
Новые крики отвлекли Эрин. Неужели в зале еще остались выжившие? Она испуганно огляделась и поняла, что сама задыхается. Будто пепел мертвых тел поднялся с пола и теперь горел вместе с самим воздухом.
– Эрин! Эрин, проснись!
Она распахнула глаза и закашлялась. Дым действительно забивал легкие, только горел дом, в котором они спали.
Сквозь плотную стену черной пелены она смогла разглядеть лишь напряженное лицо Рида, поднимавшего ее за руку.
– Нужно… сделать брешь… – Адалия стояла совсем рядом с ней и тяжело дышала. – Не прорваться.
В бесцветном пламени, окружившем магов, как в путах рвалась черная тень.
– Не выходит, – крикнул Рид.
– Помереть в огне… Позорище.
Пламя кругом подбиралось все ближе, кожу нещадно жарило. От дыма закружилась голова, колени подкосились, и Эрин чуть не упала назад.
С утробным рыком Рид снова подхватил ее за руку. Потом графиня почувствовала, как пола плаща укрыла ее с головой, принося маленький глоток спасительной прохлады. Через мгновение под этим же плащом оказалась Адалия. Даниэль грубо схватил обеих за плечи и направился вперед.
– Сам спрячься! – прохрипела Нимира.
– Я должен видеть.
Десяток шагов в темноте, подошвы опалило пламенем, штанина загорелась, Эрин закричала от боли. На долю секунды ей показалось, что она вспыхнула целиком и эта мучительная агония растянется на вечность. А потом все кончилось.
Рид скинул горящий плащ, и Эрин судорожно вдохнула холодный ночной воздух. Рядом с трудом переводила дух Адалия. Дом горел так ярко, что ночь казалась ясным днем. Но цвета не возвращались, и мрачные, злые тени бродили по лицу Рида, на котором новой кожей затягивались уродливые ожоги.
– Газарт…
Даниэль резко развернулся и успел сделать шаг в направлении беспощадного пекла.
В то же мгновение из пламени выпрыгнул некромант. На руках его безвольно лежала девчушка, вся черная от копоти.
– Жива, – прошептал он, глотая морозный воздух полной грудью. – Но для Лины уже слишком поздно.
Рид замер на месте, и пожар медленно обрел краски. Ярко-желтые языки дожирали маленький дом и утихали.
Бешеный стук сердца отказывался униматься, картина происходящего смешалась с последним сном, мысли спутались. Рядом с ней Газарт положил на землю Манишу, которая все еще не пришла в сознание и пока не знала, что осталась круглой сиротой. Адалия присела и аккуратно осмотрела ребенка – кожа была целой. Рид молча сжимал и разжимал кулаки, в бессильной ярости не сводя глаз с пожара.
– Отряд Воли? Заклятье Вечного Пламени? – уточнила Нимира.
– Да, – сквозь стиснутые зубы прошептал Даниэль. – Он далеко, но взял след.
Адалия отстегнула от пояса кошель и отсчитала добрую половину монет, хранящихся там.
– Я пристрою девочку, и в путь.
– Он все равно нас нагонит, – раздраженно заметил Газарт. Только сейчас Эрин обратила внимание, что он тоже зол.
– В замке моих предков справиться с ним будет проще.
– А еще проще, если вы снимете эти проклятые браслеты! – взорвался некромант. – Я бы успел спасти обеих!
– Теперь будешь строить из себя героя?! – Рид развернулся к Газарту, и его глаза заполнились чернотой до краев.
– А ты не срывай на мне гнев за свои ошибки! Я сколько раз предупреждал, что Отряд Воли нас найдет! Пока ты спасаешь мир от меня, гибнут люди.
– Прибью, – прошептал Даниэль и схватил некроманта за горло.
– А ну заткнулись, оба! – рявкнула Адалия и хлестнула рукой. Из нее посыпались искры, обжигая магов, заставляя отойти друг от друга. – Мертвых не вернуть. Даниэль, возьми лошадей. Газарт… просто молчи, ладно? Я видела, ты умеешь.
Эрин опустилась на землю и дала волю чувствам. Она как никогда ощущала себя слабой, беспомощной и ненужной в этом путешествии. Перед глазами так и стояла улыбка добросердечной Лины.
«Не в этом, так в следующем году скоплю монет и отправлю Манишу в столицу!»
Часть III. Север
Глава 1. Светоч
В маленьком храме Четырех Богов пахло костром и дешевыми благовониями. Сразу за калиткой крестьяне, не участвовавшие в сегодняшней службе, разводили пламя, чтобы зажарить только что заколотого теленка. Весеннее солнце проглядывало сквозь узкие окошки под крышей, разукрашивая лица десятка прихожан желтыми тенями. Старый жрец читал проповедь у подножья статуи Светоча, благоговейно закрыв глаза.
Таали, застывший во мраке в углу, не сводил со старика своего янтарного взгляда. Пожалуй, только он и Квентин внимательно слушали проповедь.
– Ибо сказано в священных скрижалях: «В час отчаяния, в час вечной ночи, когда поникнет в сердцах последняя надежда, спустятся Четверо на землю и освободят наши души от гнета демонов, терзающих нас!» И в час, когда каждый из вас чувствует боль, бессилие, помните: боги не оставят вас в беде в одиночестве. Братья и сестры, спасибо за службу.
Он низко поклонился, и крестьяне поклонились в ответ. Таали тоже слегка наклонил голову, чтобы не выделяться из толпы. Старый жрец с каждой минутой вызывал в нем все больший интерес. Он был свято уверен, что даже в его храм в маленькой деревне в двух днях пути от столицы заходят боги. Незримо внемлют молитвам, духом стоят за его спиной и помогают утешать страждущих. Быть может, он прав?
В храме была лишь статуя Светоча, грубо выбитая из камня. Деревянный храм не отличался богатым убранством, но не роскошь привлекает богов. В этом Таали и Квентин были солидарны.
Когда за последним прихожанином закрылась дверь, с улицы ароматно пахнуло жареным мясом, и Квентин первым шагнул к жрецу.
– День добрый, отец мой, – низко поклонился он перед вышестоящим в иерархии. – Прекрасная служба, благодарю вас.
– И вам доброго дня, дети мои, – кротко улыбнулся старик, складывая перед собой руки в молитвенном жесте. – Вижу, вы с дороги. Что привело вас в нашу обитель?
Таали замер за спиной нового друга, спрятав левую руку под полу серого плаща. Она снова нещадно дрожала в предвкушении.
– Отец, мой друг ищет ответа богов. Мы пришли из главного Храма в Нордлине, не найдя там утешения. Боги больше не отвечают на его молитвы. И к сожалению, – он печально склонил голову, – я не в силах помочь ему. Каюсь, я сам падаю во мрак все больше с каждым днем нашего пути. Я вижу нищету и болезнь повсюду за стенами столицы и не понимаю, почему боги глухи ко стольким людям! Прошу вас, отец мой… Мы ищем хоть малую толику, хоть незримый знак, символ, чтобы успокоить наши смятенные души.
Старик ласково улыбнулся обоим и развернулся к статуе Светоча.
– Многих падших духом я встречал на своем пути. Но не часто они были столь сильны, что рискнули отправиться за ответами. Чаще люди просто перестают верить, и боги отворачиваются от них в ответ. А те, кто решался, всегда получали то, за чем шли, – он ознаменовал себя крестом в честь Четверых и продолжил: – Этот лик Светоча храм получил в дар от умирающего кузнеца. Его последнее творение, из-за которого он не спал ночами перед уходом к богам. Всю жизнь он был неверующим и испугался лишь перед лицом смерти. И теперь каждую еженедельную проповедь выходит солнце и спускается на лик Светоча, как сейчас.
Таали внимательней всмотрелся в лицо статуи. Действительно, на глаза падал солнечный луч, создавая впечатление, будто они светятся изнутри. Как занятно.
– Я чувствую, что путь ваш долог и ждет вас еще немало горьких разочарований. Но вера пусть согревает благородные сердца, и тогда сама судьба даст вам ответы.
– Благодарю за мудрость, отец мой, – в поклоне Квентин чуть не задел лбом пол. – Мы направляемся на поиски Великого Храма в снегах.