Мужчина с трудом распахнул глаза и увидел Даниэля. Потом его взгляд метнулся к Адалии, и на лице отразилось такое безумное отчаяние, что у Эрин невольно сжалось сердце. Она поняла, кто стоит перед ними.
– Адалия, – прошептал призрак. – Прошу тебя, прости меня. Прости, если сможешь…
Не говоря ни слова, Адалия вскочила на лошадь и отправила ее в галоп, покидая защитный купол. В мгновение метель скрыла ее силуэт. Газарт рванул за ней следом, и лишь Эрин осталась непрошеным свидетелем встречи братьев.
Даниэль прикрыл глаза ладонью, но Эрин успела заметить, как болезненно исказилось его лицо перед этим.
– Крис, почему? – прошептал он.
– Братишка, Дани… Я готовился к этой встрече с того дня, как Газарт смог отыскать дорогу в мир живых, но так и не нашел подходящих слов… Я всю жизнь старался тебя защитить, но в итоге нанес самый тяжелый удар. Я не вправе просить тебя простить меня.
– Не говори так.
– Дани… – младший Рид поднял глаза и с тоской взглянул на брата. Эрин показалось, что его рука дернулась, будто он хотел протянуть ее навстречу бесплотному ветру, которым стал Крис. – Да, это я вызвал демона, я мечтал отдать ему душу, я искал легкий способ уйти. Потому что быть с вами, жить рядом стало невыносимой мукой. Я был готов на что угодно, лишь бы эта боль ушла. Я не думал о последствиях, Даниэль.
Крис говорил жестко и смотрел прямо на брата, и боль словно судорогой сковала его лицо. Эрин смотрела на него едва дыша, не в силах оторвать взгляда. И что-то такое знакомое, ледяное и неприятное отзывалось внутри на его слова.
– Когда ты заключил сделку в обмен на мою, впустил его в свое тело, она весь день не отходила ни на шаг. Это она спасла Нордлин от демона, желавшего вырваться наружу, собирать чужие души. Адалия почти исправила мою ошибку… Дани, к исходу дня она смогла сковать твою магию, но рухнула без сил, и в бой вступил я, ведь я всегда дрался лучше. И в тот миг, когда я увидел, что чернота в твоих глазах уступает… Я сам выкинул меч. Мог увернуться от удара, но не стал.
И оглушающая тишина сдавила уши.
Даниэль обессиленно опустил руки. Его кисти сжимались и разжимались, будто пытаясь обрести опору, которая тут же таяла в ладонях… Крис шагнул ближе и протянул бесплотную руку в тщетной попытке коснуться плеча брата.
– И не было ни минуты, когда бы я не думал о вас. Не скучал, не терзал себя за всю ту ложь, за свои поступки и слова. Мне никогда не отмолить этих грехов… Я видел многих людей, которых ты отправил на тот свет, я чувствовал, кем ты стал из-за меня, и это хуже любой Бездны. Ты не убивал меня, я сам выбрал этот путь.
– Брат, – слова явно давались Даниэлю с трудом. – Я не виню тебя ни в чем. И я сделаю все, чтобы ты обрел покой. Газарт не врет, кокон существует?
– Да, – Крис выдохнул, по его лицу скользнула тень облегчения, которая тут же исказилась болью. – За гранью пекло, гниение, отчаяние. Там… невыносимо. Но мы боимся гораздо более худшей судьбы для нас, для вас всех.
– Какой? Крис, что происходит?
Призрак уже начал таять.
– Что-то грядет, Дани. Совсем скоро, вам нужно действовать. И… спасибо тебе, брат, ты слишком добр ко мне. Прошу, береги себя… И береги ее. После всего, через что ей пришлось пройти, она не заслужила быть несчастной. Я готов был пойти на что угодно за шанс прожить одну жизнь с ней, но она всегда любила только тебя. И лишь мысль о ней и том, что она наконец сможет быть счастлива, спасает меня там…
Он грустно улыбнулся и растаял.
Рид еще долго стоял там, отрешенно глядя в точку, где только что был его брат.
Глава 2. Карательница
Квентин долго стоял на коленях у руин деревянного храма и молился. Ночная буря хорошенько потрепала всю деревню, но дома уцелели. Все, кроме одинокой обители богов, стоящей на окраине. В купол ударила молния, и здание сгорело до самого основания вместе со жрецом.
Почти все жители Богоугодной стояли за его спиной. Кто-то крестился, кто-то плакал, кто-то вслушивался в тихие слова младшего жреца.
Таали застыл в стороне от этого дикого, на его взгляд, действа. В Тринваире мертвых оплакивали д’аари, и скорбеть прилюдно считалось проявлением высшего неуважения к усопшему. Но что возьмешь с этих варваров.
Скудные вещи были собраны, сумки набиты хлебом, который подали крестьяне, а лошади оседланы. Когда Квентин закончил, ему еще долго пришлось отбиваться от настойчивой просьбы местных жителей остаться с ними и возглавить постройку нового храма. И лишь когда солнце минуло зенит, двое путников вновь вышли на дорогу.
Жрец довольно долго молчал, и Таали слышал, как про себя он совершенно неподобающе обращается к своим богам. Он не допускал и мысли, что они могли наслать эту проклятую грозу, но не понимал, почему не защитили свой храм и его служителя. Эльф с трудом прятал улыбку. Да, к этой стороне богов мальчик не привык. Что во многом упрощало предстоящую задачу.
– Но почему? – вырвалось у Квентина вслух.
– Богов всего четверо, за всеми грозами не уследишь, – грустно пожал плечами Таали.
– Боги всеведущи, – упрямо заявил жрец.
А в следующий момент Таали почувствовал, что сегодня ему небывало везет. Прямо за следующим поворотом.
Почувствовал это и Квентин. Его лицо болезненно перекосилось, улавливая мощнейшие эмоции, и он рванул лошадь вперед. Эльф еле успел его остановить, заставив кобылу плясать на месте.
– Тайлер, там кому-то очень плохо! Девочке, совсем маленькой. Она просит помощи Светоча.
– А если ты подойдешь к ней, плохо станет тебе, – прошептал Таали и спешился. Квентин удивленно поднял брови. – Там чума. Видимо, кто-то успел бежать из пылающей деревни.
Юный жрец испуганно подпрыгнул в седле и снова чуть не свалился.
– Она разнесет болезнь… – прошептал он.
– Разнесет, – согласился Таали. – Если чума не убьет ее раньше.
Квентин неловко спрыгнул на землю, бросил повод эльфу и все же направился в сторону больного ребенка. Слабый голосок доносился из оврага совсем рядом с дорогой. Таали привязал лошадей и неслышной тенью двинулся следом.
Внизу у дерева сидела маленькая девочка, не больше пяти лет. Она тихо плакала. Напротив нее лежала бездыханная женщина.
– Мама, мамочка, пожалуйста, проснись! – шептала она и прижималась к родной руке. – Пожалуйста, мамочка… Светлый Светоч… услышь меня. Дай мамочке еще немного сил… мы же почти пришли. Совсем чуточку! …и папа вылечит ее… Мы почти пришли. Мамочка, ну просыпайся, пожалуйста!
Но глаза ребенка уже очертили черные круги, символизируя о начавшейся болезни. Болезни, от которой не существовало лекарства даже у магов.
Квентин обернулся к другу, по его щекам медленно катились слезы. Слабый запах гниющей плоти уже витал в воздухе.
– Я должен ей помочь, – прошептал он. – Я не могу оставить ее умирать в одиночестве.
– Мамочка, пожалуйста! – громче закричала девочка. – Светоч, умоляю! – и уже тише, сквозь всхлипывания добавила: – Я буду… каждый день мыть посуду… и полы! Я буду… всегда-всегда помогать маме… Еще чуточку!
– Боги не спасли храм от бури, не спасли это невинное дитя. Ты считаешь, они смилостивятся только над тобой? – рассерженно зашептал Таали. – Очнись, Квентин, они глухи и слепы! И твоя мучительная смерть ничего не исправит.
Эльф чувствовал, как боль девочки, смешанная с собственной, разрывает жреца на части. И он просто не способен услышать разумные доводы. Но решение должно быть принято здесь и сейчас.
– Карательница уже идет по ее стопам. Ребенку не выжить. Вопрос лишь в том, кто пойдет на тот свет за ней. Ты? Соседняя деревня? Весь Авелор? Одно сожженное поселение – спасение для всех.
– Нет… – Квентин опустился на колени. – О Светлейший, прошу, услышь твоего скромного слугу. Милостивая Карательница, прошу, сжалься над невинной душой…
– Светлый Светоч, я навсегда буду твоей верной слугой, только прошу тебя… – вторила ему девочка, обнимая тело мертвой матери.
– Квентин, – Таали потряс друга за плечо. – Очнись, мы и есть то милосердие, которое ей послано. Обещаю, если ты попросишь меня об этом, я не смогу отказать. Она не почувствует боли.
Квентин замолк и повернулся к спутнику, из его глаз уже градом лились слезы.
– Тайлер, ты правда сможешь?
– У меня нет выбора. Смерть от чумы мучительна. Разве ты сам не хочешь избавить ее от страданий?
– Не будет боли?
Слова девочки потонули в потоке рыданий, стали совершенно неразборчивы. Она уткнулась в мертвое тело и задрожала.
– Обещаю.
Жрец закрыл глаза и кивнул. Смотреть на эту картину он больше не мог.
Хрустнули шейные позвонки, и рыдания мгновенно умолкли. Тишина сдавила уши.
– Когда я был ребенком, не старше ее, болезнь унесла родителей, – тихо произнес Таали. – С тех пор боги глухи к моим молитвам.
«Или они послали тебе меня, – проснулся давно молчавший голос Учителя. – У каждого своя судьба. И тебе, мое лучшее творение и жесточайший провал, суждено было стать таким».
Когда Рид и Эрин догнали остальных, метель уже закончилась. Но тяжелые свинцовые тучи сгущались над головой, предвещая тяжелую ночь. Широкая пологая тропа уходила за горизонт, а с обеих сторон наступали горы. Белоснежный коридор впереди кружил голову и уводил по ту сторону привычного мира.
Адалия рванула поводья. Из забытых видений или детских снов ей помнился дом, затерявшийся в горах. Дом, служивший приютом усталым путникам, ночлег на долгом переходе в родовой замок. И теперь она искала его, чтобы окончательно развеять мираж или найти кров в ненастную ночь. Будто там, впереди, за незримым поворотом, покажется занесенная снегом деревянная кровля.
Рид нагнал ее не сразу. Уже после того, как Газарт остался далеко позади. Она не сомневалась, но ужасно надеялась избежать этого разговора. А надежда обычно глупа.
В оглушающей тишине гор ему было достаточно просто поравняться с ней и говорить тихо, чтобы никто не услышал эту слабость.