— Ложись!
Контратака!
Пробил санитарную сумку осколок,
Я бинтую ребят
На взбесившемся черном снегу…
Сколько было потом
Новогодних сверкающих елок!
Их забыла, а эту
Забыть до сих пор не могу…
1976
БАНЯ
Я у памяти в плену,
Память в юность тянет!..
По дороге на войну
Завели нас в баню.
Мы разделись догола,
И с гражданским платьем
Жизнь гражданская ушла…
Дымно было в хате,
Там кипели чугуны,
Едким щелоком полны:
Щелок вместо мыла —
Так в те годы было.
Пар валил от черных стен,
Не моргнувши глазом,
Всех девчат
Старик туркмен
Кистью с хлоркой мазал!
Приговаривал, смеясь:
— Нэ смотрите строго.
«Автоматчики» у вас
Завэстись нэ смогут.
Зря ты, дэвушка, сэрдит!
Нэту, дочка, мыла… —
Вот каким в солдатский быт
Посвященье было!
Да, прелюдия войны
Прозаична малость…
Опустели чугуны,
Смыли мы усталость
И, веселые, потом
Вылетев в предбанник,
С визгом бросились гуртом
К обмундированью.
Вмиг на мокрые тела
Форму, а не платье!
— Ну, подруженька, дела!
Ты не девка из села,
А лихой солдатик!
До чего ж к лицу тебе
Гимнастерочка х/б!
Мы надели щегольски,
Набекрень, пилотки!
Ничего, что велики
Чуть не вдвое башмаки,
В километр обмотки,
Все, подружка, впереди:
И медали на груди,
И другая доля —
Лечь во чистом поле…
— Стройсь! На выход! —
Взвился крик.
Вышли мы из бани.
Вслед смотрел туркмен-старик
Грустными глазами.
Может, видел дочь свою…
Он сказал:
— Ее в бою
Ранило, однако.
Но нэ очень тяжело… —
И добавил:
— Повэзло… —
А потом заплакал…
1976
ПРИНЦЕССА
Лицо заострила усталость,
Глаза подчернила война,
Но всем в эскадроне казалась
Прекрасной принцессой она.
Пускай у «принцессы» в косички
Не банты — бинта вплетены,
И ножки похожи на спички,
И полы шинельки длинны!
В палатке медпункта, у «трона»,
Толпились всегда усачи.
«Принцессу» ту сам эскадронный
Взбираться на лошадь учил.
Да, сам легендарный комэска
Почтительно стремя держал!
Со всеми суровый и резкий,
Лишь с нею шутил генерал.
…А после поход долгожданный,
Отчаянный рейд по тылам,
И ветер — клубящийся, рваный,
С железным дождем пополам.
Тепло лошадиного крупа,
Пожар в пролетевшем селе…
Принцесса, она ж санинструктор,
Как надо, держалась в седле.
Она и не помнила время,
Когда (много жизней назад!)
Ей кто-то придерживал стремя,
Пытался поймать ее взгляд.
Давно уже все ухажеры
Принцессу считали сестрой.
…Шел полк через реки и горы —
Стремительно тающий строй.
Припомнят потом ветераны
Свой рейд по глубоким тылам,
И ветер — клубящийся, рваный,
С железным дождем пополам.
Тепло лошадиного крупа,
Пожар в пролетевшем селе…
Принцесса, она ж санинструктор,
Вдруг резко качнулась в седле.
Уже не увидела пламя,
Уже не услышала взрыв.
Лишь скрипнул комэска зубами,
Коня на скаку осадив…
В глуши безымянного леса
Осталась она на века —
Девчушка, дурнушка, принцесса,
Сестра боевого полка.
1976
ВСТРЕЧА
Со своим батальонным
Повстречалась сестра —
Только возле прилавка,
А не возле костра.
Уронил он покупки,
Смяла чеки она, —
Громыхая, за ними
Снова встала Война.
Снова тащит девчонка
Командира в кювет,
По слепящему снегу
Алый тянется след.
Оглянулась — фашисты
В полный двинулись рост…
— Что ж ты спишь, продавщица? —
Возмущается хвост.
Но не может услышать
Этот ропот она,
Потому что все громче
Громыхает Война,
Потому что столкнулись,
Как звезда со звездой,
Молодой батальонный
С медсестрой молодой.
1976
«Всю жизнь от зависти томиться мне…»
Всю жизнь
От зависти томиться мне
К той девочке,
Худющей и неловкой —
К той юной санитарке,
Что с винтовкой
Шла в кирзачах пудовых
По войне.
Неужто вправду ею я была?..
Как временами
Мне увидеть странно
Солдатский орден
В глубине стола,
А на плече
Рубец солдатской раны!
1976
«Встречая мирную зарю…»
Встречая мирную зарю
В ночной пустыне Ленинграда,
Я отрешенно говорю:
— Горят Бадаевские склады…
И спутник мой не удивлен,
Всё понимая с полуслова,
Пожары те же видит он
В дыму рассвета городского.
Вновь на него багровый свет
Бросает зарево блокады.
Пятнадцать, тридцать, сотню лет
Горят Бадаевские склады…
1976
«ПИОНЕР-БОЛЬШЕВИК»
Этот холм невысок,
Этот холм невелик,
Похоронен на нем
«Пионер-большевик».
Да, на камне начертано
Именно так…
Здесь всегда
Замедляют прохожие шаг,
Чтобы вдуматься в смысл
Неожиданных слов,
Чтобы вслушаться в эхо
Двадцатых годов.
Хоронили горниста
Полвека назад,
Молчаливо шагал
Пионерский отряд.
Барабанная дробь,
Взлет прощальный руки.
Эпитафию вместе
Сложили дружки:
«Пионер-большевик,
Мы гордимся тобой —
Это есть наш последний
И решительный бой!»
Отгремели года,
Отгорели года.
Человек на протезе
Приходит сюда —
Партизанил в войну
Комсомольский отряд,
Лишь один партизан
Возвратился назад.
Возвратился один,
И его ли вина,
Что порой без могил
Хоронила Война?..
Потому и приходит,
Как перст, одинок,
Он на холм, где лежит
Школьный старый дружок —
Тот, кого подстерег
Злой кулацкий обрез…
Гаснет день.
Заливаются горны окрест.
Искры первых костров
Светлячками летят —
Как полвека назад,
Как полвека назад.
И о холм ударяется
Песни прибой:
«Это есть наш последний
И решительный бой!»
1976
«Брожу, как в юности, одна…»
Брожу, как в юности, одна
В глухих лесах, по диким склонам,
Где обнимает тишина
Меня объятием влюбленным,
Где отступает суета
И где за мною вместо друга,
Посвистывая, по пятам
Смешная прыгает пичуга.
Где два орла, как петухи,
Сцепившись, падают на тропку,
Где изменившие стихи
Опять стучатся в сердце робко.
1976
ПРЕДВЕСЕННЕЕ
Так было тихо, что казались,
Вдруг оглушившие меня,
Прыжки испуганного зайца
Тяжелым топотом коня.
Так было тихо, было тихо,
Что в предвесенней тишине
Смятенье и неразбериха,
Как волны, улеглись во мне.
Я знаю — скоро растворится
В душе последний тонкий лед,
Поскольку тенькают синицы: —
Зима прошла, весна идет!
1976
В ЛЕСУ
Там, где полынью пахнет горячо,
Там, где прохладой тонко пахнет мята,
Пульсировал безвестный родничок,
От глаз туристов зарослями спрятан.
И что ему судьба великих рек? —
Пусть лакомится еж водою сладкой!
…Давным-давно хороший человек
Обнес источник каменною кладкой.
Как маленький колодезь он стоял.
Порой листок в нем, словно лодка, плавал.
Он был так чист, так беззащитно мал,
Вокруг него так буйствовали травы!..
Однажды, бросив важные дела
И вырвавшись из городского плена,
Я на родник случайно набрела
И, чтоб напиться, стала на колено.
Мне родничок доверчивый был рад,
И я была такому другу рада,
Но чей-то вдруг почувствовала взгляд
И вздрогнула от пристального взгляда.
Сквозь воду, из прозрачной глубины.
Как будто из галактики далекой,
Огромны, выпуклы, удивлены,
В меня уставились два странных ока.
И тишина — натянутой струной.
Я даже испугалась на мгновенье.
То… лягушонок — худенький, смешной
Увидел в первый раз венец творенья!
И вряд ли я забуду этот миг,
Хоть ничего и не случилось вроде…
Пульсирует ли нынче мой родник
И жив ли мой растерянный уродик?
Как жаль, что никогда я не пойму,