К ЦИНТИИ{*}
Нет, Цинтия, не смерть, не бледны Орка тени
Виной таинственных души моей смятений!
Готов исполнить долг, не оробею я;
Боюся не того: боюсь, чтоб смерть моя
Твоей любви ко мне со мной не погасила...
Ах! мысль сия страшней, чем хладная могила!
Ужели так слаба любовь у нас в сердцах,
Чтоб с жизнью умерла и мысль о мне, как прах!
Герой Протезила́й Айде́са в мгле унылой
Не в силах был забыть своей супруги милой. [1]
Но, дух, он, радостью обманчивой влеком,
Узреть, обнять ее притек в свой древний дом!..
Поверь, каков я здесь, таков и в мраках ада:
Любви моей ни Стикс, ни Цербер не преграда!
И там любовник твой, душа души моей!
Пускай красавицы давно минувших дней,
Героев дочери предстанут предо мною —
Не бойся: ни одной я не сравню с тобою!
Клянуся именем в том матери-земли!..
Хотя бы вышние в совете изрекли
Тебе позднейшие увидеть жизни лета,
Не охладею я: на праге стану света,
Страсть ту же принесу поблекнувшим красам;
С восторгом обниму притекшую к теням!..
Ах! если б ты всегда, подобно мне, пылала,
Тогда бы смерть нигде меня не устрашала,
Тогда б не умирал, я жил в тебе тобой!
Но, может быть, увы! любовник молодой,
Тебя от моего навек отринув праха,
У тени моея последний дар — без страха —
Отнимет: осушит твои потоки слез,
И жертвой будешь ты ласканий иль угроз!..
Ужасно!.. Ускорим златое наслажденье!..
Живи сто лет, сто дней, — в любви одно мгновенье!..
<1826>
Разные стихотворения
ИСТИННЫЙ ГЕРОЙ{*}
Приятно во брани ужасной с врагами
За отчество кровь проливать,
Приятно герою в огне, меж волнами
За веру, за правду страдать.
Он с мужеством в сердце, с булатом в руках
На быстрых усердья летает крылах.
Гремят над ним громы, — он гром презирает
И лавры зелены везде собирает.
Ах, страшно во брани, страшно, герои,
Там смерть и героев разит;
Лишь лютостью зверской славятся бои;
Или́ за убивства вам слава манит?
Там в воздухе мрачном ядра свистят,
Булатные сабли и копья блестят;
В громаде оружий герой погребенный
Истлеет, и светом и другом забвенный.
Бессмертных героев подвиги громки;
Их слава трубой возгласит,
Чудиться им будут поздны потомки,
И время их образ почтит.
Герои, упавши средь битв на полях,
В чувствительных вечно пребудут сердцах;
Созреют над гробом их лавры зелены,
Слезами друзей орошенны.
Злодейство обыкло и делом, и словом
Святому всему подражать;
И мужества, чести блестящим покровом
Себя возносить, украшать.
Герои по трупам убитых людей,
Скользя во крови, ко славе своей
При воплях несчастных сограждан стремятся,
Личиной геройства хотят украшаться.
Не лавры, омытые кровию смертных,
Нам имя героев дают;
Виновников зол неиссчетных
По смерти потомки клянут;
Герой, кто, отечества славу любя,
В опасности бодро ввергает себя;
Средь брани кровавой брань презирает
И слезы несчастных сирот отирает.
Герой, кто на брани лишь правду священну
Во сердце геройском хранит,
Кто злато, корысти и пышность презренну
Предметом геройства не чтит,
Кто наглостью, злобой рожденных врагов
Приводит в храм мира без ран и оков.
Отечеству, вере и в недрах покоя
Служить беспрерывно — вот слава героя!
<1796>
НОЧЬ{*}
Уже хаоса дщерь ужасна
На тяжких крылиях, во свет
Как буря ниспустившись мрачна,
Простерла в облаках полет.
Ее одежда — тучи черны,
Усеянные тьмою звезд,
Что сыплют искры света бледны
В пространства бесконечны мест.
Летит! — и воздух страшно воет,
Гнетомый тяжестью под ней,
Размахом крыл вселенну кроет,
Мрак сыплет из своих очей;
От персей ро́су проливает,
На тучи новых горы туч
Кладет — и небо помрачает.
День кроет в Понте бледный луч.
И се, как мрачна тень, спустившись,
Подвигла маковым жезлом,
И вся природа, к ней склонившись
На лоно, спит священным сном.
Любезна тишина в долинах
Воздвигла трон свой на цветах;
Не слышен ветров вой в пустынях,
Ни рев зверей в густых лесах.
Всё спит, и в мраморе, в кристаллах
Коварство злобно мира спит
На окровавленных кинжалах
И сна в мечтах весь свет разит.
И пышность дремлет там презренна
На персях роскоши, сует;
И праздность, леность расслабленна
Болезни купно с сном пиет.
И зависть ищет там покоя,
Но, ах! покой ее бежит,
В норах себя, в пещерах кроя,
Нигде сладчайша сна не зрит.
Обвившись вкруг нее трекратно
И жало в бледну грудь вонзив,
Змей точит черну кровь всечасно,
Сей свет ей в ад преобратив.
И ты, о скупость! тамо дремлешь,
Близ идола во мгле сидя,
Малейший шум со страхом внемлешь,
Боишься света — и себя.
Ты, ты одна против природы
Клянешь и сон, и самый день,
И сладостям драгой свободы
Предпочитаешь гнусный плен.
Покайтесь все, или страдайте
В начало предгрядущих мук;
Из собственных здесь яд примайте,
А там суда из грозных рук.
И благо всех утех презренных
Коварным, пышным, гордым, злым
Не есть ли бездна мук несчетных?
И самый свет не гроб ли им?
Градов утехи, чести, слава
Презренных роскоши детей,
Для сердца доброго отрава,
Не льстите вы душе моей!
Прошло, прошло уже то время,
Как ваши узы я лобзал,
Носил охотно ваше бремя;
Теперь уже не ваш я стал.
И что ж вы в свете сем превратном?
Не те ль прелестные огни,
Что странник в беспокойстве страшном
Зрит на могилах в мрачны дни?
За ними следует несчастный,
Свой дух надеждой веселит
И вдруг себя в пустыне мрачной,
В жилище хладной смерти зрит.
Почто ж толико слепы смертны,
Что вас не могут познавать?
Когда ж познают, сколь вы вредны,
Почто не могут вас бежать?
Там света гордый победитель,
Который царства раздавал,
Градов и крепостей строитель
В позорном плене вашем пал.
Герой, венцом венчанный славы,
Что Рим вознес на высоты,
Отколь царям давал уставы,
Погиб средь звуков славы ты!
Несясь на гордой колеснице,
Ведя в триумфе королей,
Ты скиптр желал иметь в деснице,
Желал — и меч в груди твоей.
О юность лет моих дражайша!
Тебя возможно ль мне забыть?
Но ты была мечта сладчайша,
Что вместе с сном от нас летит.
Лишь я для света пробудился,
Блеснул мне славы метеор,
Блеснул — и, слабый, я прельстился,
Прошел моря, стремнины гор.
Колико бедствий я ужасных
Терпеть в сей жизни должен был?
Из рук свирепой смерти хладных
Я лавры рвал, себя губил.
Идущий вслед за гордой славой,
Коварства сети попирал;
Сын зависти, свой взор лукавый
Потупив, часто воздыхал.
Теперь слагаю узы света,
Теперь, в мои преклонны дни,
В сем мире не найду предмета
Любезней, кроме тишины.
А ты, тиранка легковерных,
Что за труды, за жизнь, за кровь
Нам похвалы сулишь бессмертны,
Мне что явишь в прельщенье вновь?
Все блага света — тень пустая
Противу малых благ моих.
Здесь хижина моя простая
Приятней пирамид твоих.
А там, в дали, мне неизвестной,
Я зрю туман, как некий столп
Иль занавес распространенный,
А в нем — удел мой, тесный гроб.
Несчастья света мне не страшны:
Они к спокойству смертным путь;
Научимся из бед ужасных
Вливать себе отраду в грудь.
Жизнь нашу эта ночь являет,
Сокрыты пропасти от глаз;
Пусть добродетель провождает
Всегда во мгле идущих нас!
А вы, сыны небесна рая,
Любимцы истины святой,
Вы, коих зависть в свете злая
Под гордою гнетет пятой,
Мужайтесь, в правду облеченны!
По грозной, страшной ночи, в свет
Сын утра придет вожделенный
И вас к утехам призовет...
<1796>
РАТНОЕ ПОЛЕ{*}
О Марс, враг мира разъяренный,
Бесчисленных виновник бед,
О ты, что в ярости надменной