Быть может, что я день прелестный
Не встречу завтрашний еще;
Чрез час мой будет друг любезный
Уже искать меня вотще.
Вотще, — и гроб мой не омоет
Никто, никто слезой своей,
Земля чужая кости скроет
Далеко от родных костей.
А вы, родители любезны,
Вы сына будете мечтать
В живых, — когда уж члены тленны
В сырой земле начнут сгнивать.
Когда ж свирепый случай, страшный,
Вам весть печальну принесет,
Увы! и сын, и сын несчастный
Вам тяжку рану нанесет.
Сын, ложным блеском ослепленный,
Что слезы ваши, скорбь презрел,
Презрел объятья ваши нежны
И призраку вослед пошел.
Пошел, мечтой прельстясь, пустился
Еще от самых юных лет;
Почто ж? — чтоб с светом подружился
И испытал тьму новых бед.
Где, где вы, замыслы надменны,
Надежды якорь, счастья луч?
Исчезли, как при солнце темны
Вдруг исчезают горы туч!
Исчезнет всё с тобой, несчастный!
И что ж!.. родители! друзья!
Увы! и за труды всечасны
Ничем не заплачу им я!
Они в бедах — ты не поможешь,
И членов дряхлых, что тебя
Носили, — ты понесть не можешь,
Покоя старость и любя.
К чему ж вы, тщетный труд, науки,
Для коих столько бед терпел?
К тому ль, чтоб большие лишь муки
От просвещенья приобрел?
К тому ль, чтоб кротких муз в соборе
Я слезы беспрестанно лил?
Чтобы, как бурь крутых в раздоре,
В страстях противных век губил?
Излейте бальзам благовонный,
Излейте радость, мир, покой
В мои ослабши чувства, полны
Болезни, скорби едкой, злой.
Вы всё мое богатство в мире;
В вас чту себе своих друзей!
В тебе, возлюбленнейшей лире,
Отрада вся душе моей!
<1798>
СТИХОТВОРЕЦ{*}
В небесном стиходей жару
Средь сада, под дождем, на тягостном ветру
Писал гремящу оду
Противу времени, на ветры, непогоду,
Писал, гремел, разил, не слушал никого,
Кто смел напоминать о здравии его.
Но что же наконец? — Огонь весь погасился.
Наш пламенный поэт внезапно — простудился,
Зубами он скрыпел, с пером в руках дрожал.
Тогда кричат ему другие:
«Вот плод, что ты презрел советы их святые!» —
«Молчите, — наш в ответ герой им проворчал, —
Как можете винить, не зная прав поэта?
Он должен своего исполнен быть предмета!»
<1798>
К УРАЛУ{*}
Атлант! сын Норда знаменитый,
Держащий росски небеса,
Венцом столетних сосн покрытый,
Твои пою я чудеса!
Пою, смотря с благоговеньем
На вид твой, страшные красы,
Туда, где бурный дух с почтеньем
Твои коричневы власы
Колеблет и играет ими,
Где молньи огненной струей,
Обвившись вкруг главы твоей
Иль крыльями покрыв своими,
Вниз стелются по раменам;
И, от кремня скользя, стремятся
К плывущим свыше туч горам,
Громовы где трубы вторятся
По скалам, безднам и в лесах;
Где грудью ты своей стальною
Стремленье ветров хладных, зною,
Как некиим щитом в боях,
Метели, бури препинаешь,
Об кремнь их жалы притупляешь.
Герой! великий исполин,
Которого стопы лобзают
Вайгат серебрян и Хвалын;
На плечах бури полагают
Колеса пламенны громов,
Ты Норда друг, твердыня, кров!
В тебе ему от век хранится
Сокровища Перу тобой,
Коль с светом хочет он сразиться
И потрясти вселенной всей,
Ты сизый гром ему вручаешь,
Доспехи пламенны куешь,
Броней стальной вооружаешь,
Сам с смертью вслед ему идешь!
Где, где сторуки великаны,
Трясти кто небо россов мнит?
Не ложны, слабые Вулканы
Готовят громы нам и щит;
Росс скажет — и высоки горы
За ним против врагов пойдут,
Из медных уст своих соборы
Смертей и ужасов прольют.
Речет — и вдруг Рифей кремнистый
В пучины скатится морей
И между гор на Норде льдистых
Чело поднимет, как трофей;
И слава из зарей там бледных
Венец ему блестящ сплетет.
Восторг!.. хор муз, в нем водворенный,
Его Парнасом назовет!
И сосны мрачные, высоки,
Жилища хищных птиц, зверей,
Тогда испустят блеск лучей;
Пермесски оживят потоки
Распространенны корни их.
Там, с музами Орфей гуляя,
Приятным звуком струн своих
В них силу чувства возбуждая,
Бессмертный восстановит хор
И славу Норда непременну,
Какой не зрел времен собор,
К звездам взнесет — векам священну.
Повесив лиры там, певцы
На ветвях древ, как к Геликону,
Вселенной соберут концы
Внять чистой мудрости закону.
Так, так златой судьбы резец
На деке предначертал алмазной!
Урал! свершение чудес
Мы зрим, мы зрим в сей век прекрасный-
Зерцало вечной славы ты!
Твои заслуги драгоценны,
Богатство, крепость красоты
Не смею петь я исступленный,
Внезапным блеском осиян,
Молчу и повергаю лиру!
Тебя хвалить — есть славить миру
Известну мочь уж россиян!
<1798>
ЛАУРА И СЕЛЬМАР{*}
Сурова бездна в мгле кипела:
На скале в горести, в слезах
Лаура бедная сидела,
И ветр играл в ее власах.
С желаньем пламенным и нежным
По морю взор ее блуждал;
Над ней, колеблясь стеблем слезным,
Ее тростник там осенял.
«Двенадцать лун прошли унылы!
О грусть! столь многих яд годов!
Почто, почто, жестокий, милый
Вверялся ярости валов?
Творец! смири морей волненье,
Раздор вод бурных утуши!
Ах! что сих грозных волн сраженье
Против борьбы моей души?
Иль ты, природа, сотворила
Лишь смертного ко злу, к бедам?
К богатству страсть в него вложила:
Идет — и смерть находит там.
Велишь — томится он, копает
Для злата камней под землей;
В сокрытых пропастях вдыхает
Болезней семена, смертей.
Плывет для пыли лишь блестящей
Голконды, Фолты до брегов,
Чтобы в степи, песком горящей,
Быть пищею гиен и львов.
Когда ж, премогши всё, стремится
В восторге чувств к родным своим,
Тут камнем судно раздробится:
Погиб он сам — и злато с ним.
Он слабость в пище принимает;
В вине он разоренье пьет;
Смерть в камне мудрых обретает;
В лекарствах тленность внутрь берет».
Так без отрад она стенала
О горестной любви презлой:
Ломала руки, грудь терзала,
На бездну взор простерши свой.
Там зрит, — о боже! — волны страшны
Вновь с ревом воют в берегах,
И в мраке некий труп несчастный
Несут чуть виден на хребтах.
«Се он, — вопит, — се друг мой не'жный!
Я сердце ввек дала кому,
Чьим я владеть желала вечно!
То Сёльмар! — он! лети к нему!»
Рекла, стремится вниз со скалы,
На труп упала, обняла;
Согревши хладны члены, вялы
Лобзаньем — дух свой излила.
<1798>
СЛАВА{*}
Славу, матерь лир священных,
Душу подвигов бессмертных,
Славу, россы, призовем!
Песнь всемощной воспоем!
Под ее благой звездою
Росс родился, возрастал;
Росс-младенец царств судьбою
У груди ее играл;
Росс-герой ее знамена
Через темно поле бед
Перенес, восстал из плена
И потряс надменный свет;
Росс благий, великосердый,
Заключив уста громов,
Простирает щит свой твердый
На друзей и на врагов.
Слава, божество вселенной,
Гений россов неизменный,
Слава, с нами ввек живи!
Славы огнь, теки в крови!
Слава с вечностью родилась,
В ней носился божий дух!
Славой временность раскрылась,
Как цветок прозябший вдруг!
Первый глас творца: «Да будет!»
Отголосок славы: «Бысть!»
Чувство чувства спящи будит,
И хвалебный мир гремит;
Жизни первое движенье —
Славословие творца!
Первое души стремленье —
Славословие отца.
Дивен бог, творец вселенной,
Силой, мудростью священной,
Дивен благостью даров,
Дивен славой в век веков!
Ею блещут и живятся
Все творенья на земли,
Горы всходят и дымятся,
Превращаясь в алтари.
Как кадильницы природы,
Холмы дышат перед ней,
В лоно бисерное воды
Ловят блеск ее лучей;
Древний бор в благоговеньи
Движет старческой главой,