Побыть картиною чуть-чуть,
Чтоб посторонними глазами
Я на тебя сумел взглянуть.
С усердием экскурсовода
Я рассказал бы всё, что знал:
С какого ты писалась года
И как попала в этот зал.
И кто он – этот странный гений,
Тебя отдавший полотну.
И почему в глазах весенних
Грусть пролилась в голубизну.
И как ты шла неотвратимо
К чужой душе,
К моей судьбе…
Но это я не про картину…
Прости – я снова о тебе.
Сирень
Ах, Наина, Наина, —
Как ты наивна.
Ты над веткой весенней
Склоняешься чутко,
В этом хитросплетенье
Увидев вдруг чудо.
Ты берешь изваяние
Ветки печальной
И всё ищешь название
Скульптуре нечаянной.
Ах, Наина, Наина, —
До чего ты наивна.
Ты несешь на весу
Это чудо природы.
Ты поставишь весну
В равнодушную воду.
Только сломанной ветке
Цветов не качать,
За заборчиком ветхим
Добрых пчел не встречать.
Но в разбуженной комнате
Будет сниться весь день,
Как на улицы ломится
Сквозь заборы сирень.
Как за окнами плавают
Облака налегке,
Как сиреневым пламенем
Ветка бьется в руке…
Ах, Наина…
Времена года
Весна
В лес весна нагрянула в апреле,
Шумная – от птичьей кутерьмы.
И стоят в весенних платьях ели,
Будто бы и не было зимы.
И ручьи, ожив от ветров вешних,
Песни разнесли по всем концам.
Воробьи покинули скворешни,
Чтобы сдать их на лето скворцам.
Дождь стучится робкою капелью,
Первый дождь – предвестник майских гроз.
Так тепло, что сосны загорели
И открыты шеи у берез.
Ожил лес – теплу и солнцу рад он.
Ничего, что, выбравшись из тьмы,
В эту пору бедный лес залатан
Белыми заплатами зимы.
Лето
Тишина на заре в лесу.
Уползает прохлада в тень.
Ели пригоршнями росу
Держат бережно —
Не задень.
Тишину обрывает вдруг
Быстрых крыльев веселый всплеск:
Дятел, ловко вспорхнув на сук,
Будит вежливым стуком лес.
Солнце с хмарью вступает в спор,
Где-то тонко скрипит сосна —
Это, видимо, старый бор
Чуть потягивается со сна.
Осень
Лес, измотанный ветрами,
Еле сдерживает стон.
Он холодными кострами
Подожжен со всех сторон.
Сер от холода, как заяц,
По камням бежит ручей.
Травы ежатся, пытаясь
Скинуть изморось с плечей.
По утрам здесь зори тают.
И ветра, сорвавшись вдруг,
Гонят в небе листьев стаи,
Словно птицы мчат на юг.
Я люблю в такую пору
Приходить в осенний лес,
Слушать сосен синий шорох
И берез прощальный плеск.
Я прощаюсь с лесом старым,
Ухожу тропой крутой,
Не спаленный тем пожаром,
Не смущенный грустью той.
Зима
Зимний лес, как дно большой реки,
Кажется задумчивым и странным,
Вон торчат у елей из карманов
Грустных сказок белые листки.
Я прочесть хочу и не могу…
В небе ветви – словно вспышки молний.
Я иду по белому безмолвью,
По заре, уснувшей на снегу.
Всюду царство белых лебедей.
Лебединым озером – опушка.
И мигает сонная избушка,
Где живет кудесник Берендей.
Выйдет он, лишь ночь подаст свой голос.
И, увидев звезды, вспомнит вдруг,
Как когда-то, зацепив за сук,
Об иголки небо укололось.
И, взобравшись на крутой сугроб,
Оглядит по-стариковски снова,
Хорошо ли лес запеленован,
Туго ль связан ленточками троп.
С ветки снег нечаянно стряхнет,
Улыбнется гномам бородатым —
Белым пням, собравшимся куда-то…
И с собою сказку уведет.
Каховское море
Пришла весна.
Пора цвести садам.
Они стоят, затопленные морем….
И солнца нет у них над головой,
А вместо неба – желтая вода.
Но ведь пришла весна —
Пора цветенья…
И вспоминают яблони, волнуясь,
Что в эту пору надо им цвести.
И никакого нету чуда в этом,
Что прямо в море зацвели сады.
Они цветут,
И рыбы удивленно
Губами обрывают лепестки…
И море цвет тот поднимает к небу,
Несет на гребне пенистой волны.
Цветут сады
И шелестят ветвями.
Шумят, как в бурю,
Радуясь весне…
И шум садов выносит море к людям.
И волны, разбиваясь о каменья,
Кидают наземь белые цветы.
Цветут сады, захлебываясь морем…
Пришла весна —
И вновь цвести садам.
Не терпится жить
Зимой я тоскую по лету,
По вызревшей синеве,
По зябкому, росному следу
В пахучей, дремучей траве.
По грозам —
крутым, ошалелым,
С раскатами по ночам,
По вспыхнувшим на небе стрелам,
Что кажут дорогу дождям.
По граду, забившему в крышу
Десяток веселых гвоздей,
По первому цвету,
что вишню
Закутал до самых бровей.
По спрятанным в поднебесье
Двукрылым певцам тишины,
По древнему рогу,
чем месяц
Воды зачерпнул из волны.
По травам, встречающим косу
Равненьем,
подобным стиху.
Еще – по душистому возу
С мальчишками наверху.
Еще – по грибному раздолью,
Густому румянцу рябин,
По песне, что вышла на поле
Под музыку грузных машин.
По первому празднику в доме,
По хлебам в печи,
что хранят
Тепло наших жест
их ладоней
И жарких полей аромат.
А летом —
нежданно
без спросу
Нахлынет другая тоска:
По злому седому морозу
И чистому пенью катка.
По первому хрупкому снегу,
По стону стремительных лыж,
Когда понесешься с разбегу
И птицей с трамплина взлетишь.
Люблю я метелицу злую
И дождика легкую прыть…
И так нашу землю люблю я,
Что просто не терпится жить.
Дочь
Новый год стучался веткой ели
В дом, где тяжко заболела дочь.
Мы с тобой уже какую ночь
Не отходим от ее постели.
А в углу игрушки в полном сборе
Тихо ждут Маринкиных забав.
Девочка, уставшая от боли,
Жарко спит, ручонки разбросав.
В этот миг нет ничего дороже
Повзрослевших, молчаливых глаз…
Доктор утешает нас, как может,
И в душе тревожится за нас.
А когда болезнь вдруг уступила,
Дочка этой радости в ответ
Так нам улыбнулась через силу,
Словно мы не виделись сто лет.
Поманила нас к себе неслышно.
Я присел неловко на кровать…
Мама встала и на кухню вышла,
Чтобы дочке слез не показать.
После грозы
Гром в небо ударил со зла.
И небо,
как водится, —
в слезы.
Дырявая крыша берёзы
Опять надо мной потекла.
Как тыща серебряных гривен,
Тяжелые капли стучат.
Сердит неожиданный ливень,
Но я ему,
летнему,
рад.
Он радугу вывел за лес…
Веселый, напористый, быстрый,
Внезапно прозрачною искрой
На солнце блеснул и исчез.
С земли все цветы подобрав,
Украсилась радуга ими.
Тут всё в ней —
от зелени трав
До льнов затихающей сини.
От луж заблестела тропа…
И видно
на горизонте,
Как травы купаются в солнце
И тянутся к солнцу хлеба.
Вдали еще сердится гром,
Видать, из последних усилий.
И свежесть такая кругом,
Как будто арбуз разломили.
«Всё…»
Всё,
Всё как есть
Хранится в сердце:
К реке пробившийся ручей,
Поля – смотреть не насмотреться —
С широких батькиных плечей.
И дом, где родился и вырос.
Где каждый шорох помню я.