Будь доброй с юностью чужой.
И все, что нам не додавала,
Отдай за нас, отдай с лихвой».
Неповторим тот вечный миг,
Когда рождаются слова.
Когда они в долинах книг
Не обрели еще права,
Вдали от брани и похвал
Они творят свой суд:
То поражают наповал,
То к небу вознесут.
У меня красивая жена.
Да еще к тому же молодая.
Если в настроении она, —
Я покой душевный обретаю.
А когда она раздражена,
Что-то ей не сделали в угоду, —
Всем п-ц… И мне тогда хана,
И всему еврейскому народу.
Люблю я людей смелых,
Искренних, как гроза.
Если уж накипело, —
То прямо в глаза.
Сказанное услышится.
Лишь бы не для красы.
И так легко дышится
После грозы.
Когда-нибудь ты все-таки устанешь
От наших одиночеств и разлук.
И скажешь мне об этом.
Не обманешь.
И оба мы почувствуем испуг.
Последнюю улыбку мне подаришь.
Прощальными слезами обожжешь.
И ни к кому
Ты от меня уйдешь.
Мамы, постаревшие до времени,
Верят, что вернутся сыновья.
Жены их, сиротами беременны,
То боятся правды, то вранья.
Медуз на берег вынесла волна,
И не вернулась больше к ним она.
Они, как линзы, на песке лежат,
И капли солнца на стекле дрожат.
Прошло всего каких-то полчаса —
И высохла последняя слеза.
Печальней и обиднее всего,
Когда лукавит друг —
Искусно или грубо…
И маленькая выгода его
Ему дороже искренности друга.
В тот год сентябрь был так красив!
И ты в него легко вписалась.
Твоя печаль листвы касалась.
Как птиц касались облака…
Твое весеннее имя
На русский непереводимо.
Оно на твоем языке
Звучит, как вода в роднике.
А на моем оно —
Как в хрустале вино.
Живу то будущим, то прошлым,
Воспоминаньем и мольбой.
Я без тебя сто жизней прожил
И лишь мгновенье был с тобой.
Поделила судьба нашу жизнь на две части.
Мы с тобою вошли в заколдованный круг.
Небольшая ее половина – для счастья.
Остальная вся жизнь для разлук.
Я караулю сон твой по ночам.
Боюсь, чтобы моя бессонница
Не подступила и к твоим очам,
Когда душа и тело тихо ссорятся.
Мы должны, наверно, быть терпимей
Ко всему, что окружает нас.
Наша память,
словно мудрый Пимен,
Жизнь свою опишет без прикрас.
Не уходи из этих встреч —
Из счастья и забот.
Уж если нам их не беречь,
То кто их сбережет?
Нас разлучило с мамой утро…
Ее я обнял у дверей.
Взрослея, все мы почему-то
Стыдимся нежности своей.
Погибшие святые имена
К нам возвращаются из тьмы.
Как поднимают корабли со дна,
Так с именами поднимались мы.
Страна моя вроде общаги,
Где правит чудовищный быт.
Но весело подняты флаги
Над миром невзгод и обид.
Мы порою живем так нелепо,
Будто вечность в запасе у нас.
Оглянитесь —
Кончается лето,
Чей-то вечер навеки угас.
Богачам у нас теперь почет.
Нет авторитета выше денег.
Жизнь «крутых» размеренно течет —
Без стыда, без боли и сомнений.
Под рукой счета, престижные посты,
Визы в паспортах – на всякий случай…
Кажется им с этой высоты
Вся Россия муравьиной кучей.
Мне предки не оставили в наследство —
Спасибо им! – ни зависти, ни зла.
А ты себе вновь не находишь места,
Поскольку слава в чей-то дом зашла.
И с этим вряд ли что поделаешь:
Характер, гены… Жизнь среди обид.
И называй ее хоть трижды «белою»,
Но зависть снова душу очернит.
Деревья умирают раз в году,
Чтобы весною заново воскреснуть
Я улицей березовой иду,
Как среди белых памятников лесу.
Мы пришли в этот мир
На короткое время.
По сравнению с вечностью —
Просто на миг.
Чья-то жизнь знала песню,
Атаку и стремя.
Против славы ее
Нет у смерти улик.
И гений трижды может быть ничтожен:
Когда он дружбу выгодой итожит,
Когда вослед своей любви былой
Он посмеется,
Словно шутке злой.
И в третий раз
Всего ничтожней он,
Когда забудет,
Где он был рожден.
Помню, птица упала в пруд…
И круги от предсмертной дрожи
По душе всё моей идут,
Словно ты с этой птицей схожа.
Я тебя разбудил
Слишком поздним звонком.
Ты бежишь к моему голосу
Босиком.
И я чувствую,
Как ты сейчас горяча.
И я вижу —
Рубашка сползает с плеча.
Потеряны от прошлого ключи,
И наша жизнь, увы, лишилась таинств.
Прислушиваясь к памяти в ночи,
Восстановить минувшее пытаюсь.
Наверно, стала ты совсем другой,
Давным-давно,
но стала ты иною…
И над твоей забытою строкой
Я чувствую тебя
своей виною.
НТР уничтожает нравственность.
Техника заполонила быт.
Мы учились над природой властвовать —
И во власти потеряли стыд.
Я мысленно читаю книгу ту,
Где наша встреча набрана петитом.
Неужто к этим дням полузабытым
Ничто меня не может возвратить?
Ты меня простишь, когда меня не будет.
Простишь за все, что отчуждало нас.
И час прощенья будет так же труден,
Как горек будет расставанья час.
Поэзия – рискованный полет…
Что страховаться полотном газетным?
А если падать – так на черный лед,
Как это и положено поэтам.
Наша жизнь немного стоит,
Потому и коротка.
Вся Россия тяжко стонет
В стыдной роли бедняка.
Наша жизнь немного стоит,
Как недорог честный труд.
Нас то гимна удостоят.
То в заложники берут.
Первая красавица России
На портрете дивно хороша.
Только в жизни все-таки красивей:
Не открылась Мастеру душа.
Рано нас покидают дети
И отсрочек нам не дают…
Им дороже костры да ветер,
Чем родной уют.
Пусть уходят, куда им хочется —
Строить, странствовать…
В добрый путь!
Пусть уходят из дома отчего,
Оставаясь в сердцах у нас.
Я с женщинами спорить не могу.
Не потому, что всё переиначат,
А потому, что лошадь на скаку
Не стоит останавливать, —
Пусть скачет.
И с легкостью нежданной иногда
Наносим мы обиды близким людям.
И как потом бывает труден
Путь от ошибок до стыда!
Я к этой жизни непричастен.
В ней правит бал одно жулье.
Я к этой жизни непричастен.
И совесть – алиби мое.