Вы такая же, как были,
Словно годы не промчались.
Может, вправду мы встречались?
Только Вы о том забыли…
От весенней грозы,
От зеленых ветвей
Пробуждается в сердце
Поэзия снова.
Ты, смеясь, набрела
На забытое слово,
И оно стало рифмой
К улыбке твоей.
Я эти стихи для тебя написал.
Прочтешь – сохрани иль порви.
Душа твоя – это единственный зал,
Где верят стихам о любви.
Когда же судьба мне поставит печать
На пропуск уйти в мир иной,
Я знаю – в том зале все будут звучать
Стихи, разлучившись со мной.
Московская элита
Собой увлечена.
И всё в ней знаменито,
И всем вершит она.
В ней есть свои кумиры
И гении свои…
Роскошные квартиры,
Престижные чаи.
Столько накопилось в мире зла,
Сколько в небе окиси азота,
Чересчур земля моя мала,
Чтоб вместить все беды и заботы.
Потому-то и живут во мне
Чья-то боль, отчаянье и горе.
Спят спокойно мертвые в земле,
А живым – ни счастья, ни покоя.
Поэзия в опале.
В забвенье имена.
О, как мы низко пали…
Как пала вся страна!
И что теперь мне делать
Без помыслов своих?
И вскинут флагом белым
Мой одинокий стих.
Когда себя от дружбы отлучаем,
Мы угасаем сердцем и умом,
И света изнутри не излучаем,
Как брошенный хозяевами дом.
Не дай вам Бог терять детей.
Ведь, если следовать Природе,
Сперва родители уходят…
Но нету графика смертей.
И страшно – если гибнут дети,
От пуль, от боли, от измен.
А им бы жить да жить на свете
И не спешить в бессрочный плен!
Друзья уходят понемногу…
Одни – из жизни. Ты – из дружбы.
И провожаю я в дорогу
Лишь тех, кого уже не встречу,
Кому любви моей не нужно
И кто ответа не припас.
Ну, а тебе я не перечу.
Как говорится – «В добрый час!»
В жизни часто бывает
Люди зло берегут,
А добро забывают
И выносят на суд.
Двое комнату делят.
Разошлись, стало быть.
Ну, а с прошлым что делать?
Как его поделить?
Я не могу себе простить
Твоей любви, своих признаний.
Я не могу тебя просить
Забыть о том, что было с нами.
Никто теперь не виноват,
Что мы мучительно расстались.
Никто теперь не виноват,
Что мы друг в друге обознались.
Что же натворили мы с природой?
Как теперь нам ей смотреть в глаза,
В темные отравленные воды,
В пахнущие смертью небеса?
Ты прости нас, бедный колонок,
Изгнанный, затравленный, убитый…
На планете, Богом позабытой,
Мир от преступлений изнемог.
Какая-то щемящая печаль
Есть в красоте старинных городов.
И кто-то тихо говорит – «Прощай…» —
Из глубины невидимых веков.
Я по тебе схожу с ума,
Как по земле – морской прибой.
И целый мир – моя тюрьма,
Когда в разлуке мы с тобой.
Я по тебе схожу с ума,
Когда ты около меня.
И все высокие слова —
Лишь дым от жаркого огня.
Упала птица на балкон.
Маленькая, дымчатого цвета.
И в глазах ее погасло лето,
И затих в листве недавний звон.
Мы трудно тот октябрь пережили.
Легко сказать. Да нелегко понять.
Как будто все мы на одной пружине
Взлетели над отчаяньем опять.
Все утро слушаю грозу.
Смотрю, как молнии лютуют.
Но море гасит их внизу.
И небо громко негодует.
Чтоб не было богатых никогда,
Мы свергли их под гром
Оркестров медных.
Кого свергать, чтобы не стало бедных,
Пока нас всех не свергнула нужда?
Пока мы боль чужую чувствуем,
Пока живет в нас сострадание,
Пока мы мечемся и буйствуем —
Есть нашей жизни оправдание.
Пока не знаем мы заранее,
Что совершим,
Что сможем вынести, —
Есть нашей жизни оправдание…
До первой лжи иль первой хитрости.
Откуда у тебя такое имя?
Оно прекрасной музыки полно
И майского веселья – как вино, —
Когда с друзьями встретишься своими.
Я это имя повторю чуть слышно,
Чтоб музыке откликнулась душа,
Как будто ты ко мне
Навстречу вышла,
Но до сих пор до встречи не дошла.
Синеет море Мертвое в ложбине,
И соль, как снег, белеет из-под вод.
Нас женщины бы менее любили,
Когда б не Ева и запретный плод.
Всё должно когда-нибудь кончаться,
Жизнь верна законам бытия.
Всё быстрее мои годы мчатся,
Всё прекрасней молодость твоя.
Перемножу прожитые годы
На свою любовь и на твою.
Пусть скупы лимиты у природы —
Я тебя стихами повторю.
В ночи и малый свет заметен,
А днем и звезды не видны.
Но образ твой, как прежде, светел
Средь звезд любой величины.
Печально и трепетно письма твои
Давно отпылали в камине,
А в сердце моем уголечек любви
Еще освещал твое имя.
Прошу прощенья у друзей
За нетерпимость и бестактность.
Умчалась юность – как газель.
Явилась старость – словно кактус.
Но я, как прежде, однолюб,
Влюбляюсь в день, который будет.
Прошу прощения на людях
За то, что в юности был глуп.
За то, что в старости зануден.
Мы вновь летим в чужую благодать,
В чужой язык, к чужим пейзажам.
Но вряд ли мы кому-то скажем,
И даже вида не покажем,
Как тяжело Россию покидать.
Я верил: на Святой земле
Господь поможет выжить мне.
И выжил я… И одолел беду.
И снова к ней иду, иду…
Мне в Россию пока нельзя:
Я умру там от раздражения.
Дорогая моя земля! —
Бесконечное унижение.
Безнадежная нищета,
Наворованные богатства.
От обмана до хомута
Уместилось родное братство.
Годы – как кочующие звезды,
Что глядят прозрачно с вышины.
Вспоминаю прожитые весны,
Забываю виденные сны.
Я о них печалиться не стану.
И по мне ты, юность, не грусти.
Вышел я однажды рано-рано.
Солнце в небе… Я еще в пути.
Три года мучений и счастья.
Три года любви и разлук,
Как хочется в дверь постучаться,
Увидеть восторг и испуг.
Мы учимся на собственных ошибках.
И после повторяем их опять.
Когда душа уже в сплошных ушибах,
Мы что-то начинаем понимать.
Не говорю тебе «Прощай!»,
Земля Христа, страна Давида,
Но есть во мне одна обида,
Одна безмерная печаль —
Что поздно я пришел сюда,
Что лишь на грани жизни долгой
Взошла во мне твоя Звезда,
Соединясь с зарей над Волгой.
Не знаю, сколько мне судьба отмерит,
Но, если есть в запасе год,
Вернусь на озеро Киннерет,
Построю там библейский плот.
И уплыву на нем в легенду
По той воде, где шел Христос.
И красоту возьму в аренду —
Ту, что увидеть довелось.
Я вспомнил Волгу возле Иордана,