Журналисты ловят "интересные моменты",
Гремят аплодисменты,
Под конец орут пять тысяч человек:
— Да здравствует наш вождь Имя-Рек1
Мне с Имя-Реками не равняться,
Мне бы где-либо послоняться:
У поросшего лопухом забора
Подслушать обрывок разговора,
Полюбоваться у остановки трамвайной
Перебранкой случайной,
Уловить на улице меткое словцо,
Заглядеться на иное лицо,
Обшарить любопытным взглядом
"Пивную с садом",
Где сад — чахоточное деревцо
С выгребной ямой рядом,
Где аромат — первый сорт,
Хоть топор вешай.
"М-м-мань-ня… ч-черт-р-р-т!"
"Не цапайся, леш-шай!.."
У пивного древа
Адам и Ева, —
Какой ни на есть, а рай!
Не разбирай.
Без обману.
Соответственно карману.
А карманы-то бывают разные:
Пролетарские и буржуазные.
Не пробуйте ухмыляться заранее:
Мол, у меня в башке туман —
Начал писать про собрание,
А свел на карман.
Сейчас вам будет показано,
Как одно с другим бывает связано.
Есть такой город — Евпатория,
У него есть своя история.
Но прошлое нас мало касается,
Когда настоящее кусается.
К Черному морю этот городок
Выпятил свой передок,
Приманчивый, кокетливый,
К нэпманам приветливый,
А спиной пролетарской,
Разоренною, мертвой, "татарской",
Повернулся к равнине степной,
Где пылища и зной.
Здесь, за этой спиною,
Задыхаясь от зною,
Приютился вокзальчик невзрачный,
По ночам сиротливый, покинутый, мрачный,
На припеке на три изнурительных дня
Приютивший в вагоне меня.
Как мужик я изрядно известный,
То пролетариат весь местный,
Железнодорожный,
Прислал мне запрос неотложный:
Не угодно ли мне, так сказать,
Себя показать
И обменяться живыми словами?
— Интересуемся оченно вами…
Без председательского звона,
Без заранее намеченного плана
Разместились на путях, у вагона,
Вокруг водопроводного крана
Человек… ну, едва-едва
Десятка полтора или два.
Может быть, я ошибся в количестве:
Не заметил тех, кто лежал на животе.
Ведь собрание шло не при электричестве,
А в ночной темноте.
Тем не менее
Был оркестр, проявивший большое умение,
Оркестр — собранью под стать —
Какого в Москве не достать:
От чистого сердца, отнюдь не халтурно,
Кузнечики — вот кто! — звенели бравурно,
Без дирижера — и явного и тайного —
Показали пример искусства чрезвычайного,
Оттеняя старательно каждый нюанс.
Гениальный степной Персимфанс!.. {*}
{* Первый симфонический ансамбль.}
Под эту игру бесконечную
Повели мы беседу сердечную.
Разливаться ли тут соловьем,
Иль противно ломаться подвидом всезнайки?
Говорили душевно. И я без утайки
Говорил даже что-то о детстве своем.
Обо всем говорило собрание,
Под конец — про карман.
Обратил на это внимание
Рабочий, _Димитренко Емельян_.
Спросите у Димитренка, бедняги,
Кто он — по чину — такой?
"Я, — скажет он, — служба тяги,
Я — на всё и у всех под рукой".
Одна по штату, незаменимая,
Эта "тяга" неутомимая.
Начальник вокзала — всему голова,
У него заместителей два.
Телеграфист с телеграфистом чередуются.
Одна "тяга" бессменно "мордуется".
Праздник, не праздник — Емельян на пути.
"Емельян, подмети!"
Емельян подметает.
"Емельян, угля не хватает!"
Емельян кряхтит под кулем
С углем.
"Емельян, на уборку поездного состава!"
"Емельян, есть во всех ли вагонах вода?"
Емельян танцует и слева и справа,
Емельян тянет шлангу туда и сюда.
"Емельян, на промывку вагонов для соли!"
С Емельяна — пот ручьем, не росой,
На ногах ему соль разъедает мозоли,
Потому что — босой.
"Емельян, — кличет слесарь, — в депо на минутку
Емельян — в водопроводную будку,
Там у бака какой-то изъян!.,
— Емельян!..
— Емельян!..
— Емельян!..
Емельян надрывается зиму и лето.
Ему отдыха нет: не гуляй, не болей!
Емельян Димитренко получает за это
В месяц… _девять рублей_!
Димитренко — весь потный и черный, —
Он богач бесспорный.
Любому Ротшильду, Форду
Он плюнет презрительно в морду.
Его щедрость достойна удивления.
Подсчитайте его отчисления.
"Емельян, два процента в союз".
"Даю-с!"
"Емельян, отчисление в МОПР".
"Отчисляю, я добр!"
"Емельян, дай на Воздухофлот".
"Вот!"
"Емельян, Доброхим".
"Дадим!"
"На "Долой неграмотность" гони четвертак".
"Так!"
"В кассу взаимопомощи…"
"Сколько?"
"Процент!"
"В момент!"
"Емельян, в Ох… мат… млад…" {*}
{* Охматмлад — охрана материнства и младенчества.}
"Что такое?"
"Ох… мат…"
"Что ж, и я не лохмат!"
"Емельян, на борьбу с этим… с этим…"
"Говори сразу: сколько? Ответим!"
"На газету "Гудок"… надо всем поголовно…*
"Сколько нужно?"
"Расход — пустяков:
Шестьдесят пять копеечек ровно".
Результат получился таков:
На пятнадцать рабочих — пятнадцать "Гудков".
"Понимаю, — кряхтит Емельян, — значит нужно.
Горе: в грамоте слаб. И читать недосужно".
Дома ждут Емельяна жена и ребята.
Рубль за угол. На что этот угол похож!..
Дочка в школе, и в месяц по рублику тож.
Рубль. А где его взять? Вот как тает зарплата…
На руках остается от всех прибылей…
Пять рублей!
Ночь. Кузнечики шпарят симфонию ту же.
Димитренко кончает о быте своем.
"Да, живем все еще не просторненько, друже,
Но, одначе, живем.
Из деревни не кума дождешься, так свата.
Кум — не кум, сват — не сват без муки или круп.
Хоть деревня, сказать, и сама небогата…"
Кто-то сплюнул: "Ну, да. Знаем ихнего брата.
Привезет на пятак, чаю схлещет на руп…"
"Чем еще, — я спросил, — есть у вас похвалиться?"
"Есть у нас Крымтепо, чтоб ему провалиться1
На картошку, товарищ, имейте в виду,
Деньги взяты еще в двадцать третьем году,