Вся сошла с ума".
Комсомольцы, комсомолки…
А отцы в одно:
"Вашу блажь, едят вас волки,
Выбьем все равно!"
Блажь, одначе, уходила
От икон в углу:
Комсомольцев расплодила
По всему селу.
Из села нашла лазейки…
Глядь, к весенним дням
Комсомольские ячейки
Уж по деревням!
Бабы тяпкинские воют,
Ляпкинские тож:
"Дети нам могилу роют!"
"Прямо в сердце нож!"
"Фролка начал до рассвету
Где-то пропадать!"
"Черт вселился в Лизавету:
С ней не совладать!"
"Пустомолы!" — "Пустомолки!"
Ругань там и тут.
Комсомольцы, комсомолки
Знай свое ведут.
В духоту слепых избушек
Внес живой сквозняк
Двух враждебных деревушек
Дружный молодняк.
То, что было — "В ухо! В рыло!" —
Ухнуло на дно.
Всех сроднило, всех покрыло
Звание одно.
Тук!
Тук!
Бух!
Бух!
"Клим, дай-кось гвозди! Клим, ты глух?"
"Чичас, Митюха! Забиваю
Последний гвоздик в эту сваю".
"Что, Лизавета?"
"Любо! Ух!"
"И то: работаешь за двух".
Тук!
Тук!
Бух!
Бух!
"Живей!"
"Живей!"
"Федот! Гаврила!
Пора прилаживать перила".
"Да где ж пила?"
"Вот тут была".
"Пахом, неси пилу обратно".
"Пили, братишка, аккуратно".
"Держи!"
"Держу!"
Ж-жу-ж-жу!
Ж-жу-ж-жу!
"Топор, Аксинья!"
"Давайте клинья!"
"Давай!"
"Вбивай!"
"Эй, не зевай!"
"Подай, Аринка,
Те два подклинка!"
"Эп!"
"Осторожней, ты! Ослеп?"
Эп!
Эп!
Эп!
Эп!
"А выйдет мост, видать, удачный!"
"Посередине — флаг кумачный!"
"Как родная мать меня
Про-во-жа-ла,
Как тут вся моя родня
На-бе-жа-ла!"
"Фрол, впрямь родня сбежалась. Вона!
Не зададут отцы трезвона?"
"А ну их, старых, под лопух!"
Тук!
Тук!
Бух!
Бух!
"Троеручица-царица!
На "Броду"-то что творится!"
Набежало к "Броду" люда
И оттуда и отсюда.
Хмуро смотрят те и эти,
Как сбивают мост их дети.
"Старым — спор, а им — игрушки!"
Злобно шамкают старушки:
"С Лизкой вон за ручку Фролка…"
"Комсо-мо-лец!" — "Комсо-мол-ка!"
Мужики — никто не брякнет,
Разве сплюнет кто да крякнет,
Обварив свирепым взглядом
"Чужаков", стоящих рядом.
Топоры стучат задорно,
Мастера снуют проворно,
Звонко песни раздаются,
Резво жаворонки вьются,
В синем небе колокольцы,
Полевые комсомольцы.
Озленный дерзостью такою,
Дед Мокша выскочил с клюкою,
На Фролку кинулся: "Ты для кого ж, прохвост,
Для погубителей для наших строишь мост?"
Тут дед попятился, ушам своим не веря.
"Слышь? — Фрол сказал ему. — Ты нас но трожь,
отец!
Всей старой дурости — аминь! — пришел конец.
Довольно! Будет с нас — глядеть, как зверь
на зверя!
Мы — люди опчие теперя!"
Опешил, уронил дед Мокша посошок.
Под комсомольский смех — такой живой
и дружный! —
Он сел на камешек и сжался, как мешок
Изношенный, пустой и никому не нужный.
1926
Клятва ЗайнетПоэма
Вошла и сказала ему: "Саламат!"
Мирза потянулся и хмыкнул в халат.
Жена у Мирзы — хоть картину пиши.
— Якши!
Жена у Мирзы — его третья жена —
Юна и, как тополь высокий, стройна.
Средь женщин узбекских прекраснее нет
Зайнет.
Узбекам, двум братьям ее удалым,
Большой за нее уплатил он калым,
И третий замок он навесил на дверь
В ичкерь.
Под присмотром свирепой свекрови,
Злобно хмурившей брови,
Проходила Зайнет, прикрываясь чадрой,
Мимо — страшно сказать! — "Комсомола",
Где, гудя, как пчелиный встревоженный рой,
Жизнью новой бурлила советская школа,
Где на все голоса и лады
Нараспев повторяли, твердили склады
Из украшенной ленинским обликом книжки
Черноглазые бой-ребятишки:
"Ну-дыр-бай бай-ляр-дан ер-ал-ды
Ек-са-ляра бер-ды…"
Дома, сонный, обрюзглый, помятый,
Ждал Зайнет ее муж и владыка, Мирза.
И вздохнула Зайнет, опуская глаза:
" Пр-ро-клятый!!"
"Велик Алла!
Велик Алла!" —
На минарете пел мулла
Святой напев молитвы краткой.
Презрев домашний произвол,
Зайнет вбежала в "Комсомол",
Скользнувши в дверь, как тень, украдкой.
"Зайнет! Откуда ты, скажи,
Пришла домой без паранджи?
Ты осквернила дом изменой!
Где ты была, шакалья кровь?" —
Шипела яростно свекровь,
Кривя злой рот, покрытый пеной.
И отвечала ей Зайнет:
"Была я там, где светит свет,
Где учат ленинским законам,
Где объясняют, как найти
К свободе верные пути
Узбекским девушкам и женам!"
А через день тупой Мирза,
Покорных жен своих гроза,
Рычал от злости и от боли:
Он потерял Зайнет-жену.
Зайнет бежала в Фергану,
Зайнет спаслася от неволи!
Год тяжкого труда — по дням и по ночам —
Прошел, как светлый сон, для боевой беглянки.
С какою верою живой ее речам
Внимали бедные дехканки!
На фронте — шла она в разведку и в секрет.
И басмачи не раз бранились бранью злобной:
"Поймаем — пуля в лоб! У красных больше нет
Другой разведчицы подобной!"
Рвалася к подвигам — и тем была жива,
Всегда — на скакуне иль полковой двуколке.
И легендарная ужо росла молва
О черноглазой комсомолке.
Хмурый Мирза в Фергане
В грязной сидит чайхане,
Полон замыслом темным.
Дал, не скупясь, он монет,
Кун за убийство Зайнет,
Двум убийцам наемным.
Был их ответ: "Потерпи,
Мы уж разыщем в степи
След твоей комсомолки!"
Ночью, напавши на след,
Смяли узбеки Зайнет,
Словно дикие волки,
Рвали, оскалив клыки,
Жилы из левой руки,
— Будешь вечно калека! —
В шею, дробя позвонок,
Острый вонзили клинок
Два преступных узбека.
Прошло пять месяцев. Ферганская больница.
Зайнет — в повязках вся, лицо — кровавый струп.
Нет, не кошмарный сон ей снится,
Она — калека, полутруп.
Блуждает взор, и речь Зайнет звучит невнятно,
Слух острый притуплен, трясется голова.
Врачи дивятся: "Непонятно,
Как ты осталася жива!"
Зайнет свезли в Москву. Москва сильна наукой.
Зайнет возвращены и речь, и взор, и слух.
И в комсомолке однорукой
Зажегся вновь бунтарский дух.
"Комуниверситет трудящихся Востока"
Зайнет мерещится во сне и наяву.
У гроба нового пророка
Она сказала: "Я живу!
И ты — живешь во мне заветами твоими.
На родине моей — в кишлак из кишлака —
Дехканкам темным я их понесу, пока
Сумеет начертить твое родное имя
Моя последняя рука!"
Пояснение некоторых слов:
Саламат — приветствие.
Якши — хорошо.
Калым — выкуп за невесту.
Ичкерь — внутренний двор.
Дехканки — крестьянки.
Чайхана — вроде чайной.
Кишлак — деревня.
Паранджа — лицевое покрывало.
Кун — награда за месть.
1925
Творческий экстаз и хозяйский глазПятнадцатая глава из поэмы "Долбанем!"
Так уж стало оборотом язычным,
Рифмованно-обычным:
"Рабоче-крестьянское правительство —
Социалистическое строительство".
"Правительство —
Строительство!"
"Правительство —
Строительство!"…
Столько больших побед и маленьких победок!
Казалось бы, мы — несокрушимый народ.
Но, к сожалению, не редок
И другой словесный оборот:
"Строительство —
Вредительство!"
"Строительство —
Вредительство!"
Такой оборот нас беспокоит.
Он подрывает наш кредит.
Кто же строит?
Кто же вредит?
Говорить о вредителях осточертело,
Тем более о вредителях пьяного образца!
Поговорим о тех, кем делается дело.