Ты возбудил прогресс — тебя несет
Новорожденная стихия!
Не жалуйся на время — и потерь
Не числи. Адским пламенем и паром
В младенчестве ты обдан. Что ж — поверь,
Что с дьяволом спознался ты недаром.
И всё недаром. И утраты — впрок,
И красное и белое каленье —
Чтобы когда-нибудь ты превозмог
Позор и ужас самоистребленья.
113. Обращение к Солнцу. Перевод В. Леоновича
Солнце июня. Вечные плиты.
Немощный речью,
Я на коленях — очи открыты
Свету навстречу.
Словно подернут беглою тенью
Лик милосердный.
Словно томится чуткое зренье
Кровью вечерней.
Близится смута — дань роковая —
Рядом же с нею
Имени милого не называю,
Будто не смею.
Только б лучи твои осияли,
Солнце, молю я,
Ту, что навеки — рыцарь Грааля, —
Ту, что люблю я.
Знаю, ослепну — ярости правой
Душу открою! —
Ты ж облеки ее ранней зарею,
Тенью полдневной,
Ты обойди ее этой кровавой
Близкой бедою!
Солнце июня. Вечные плиты.
Немощный речью,
Я на коленях — очи открыты
Свету навстречу.
114. Статуэтка женщины. Перевод Е. Квитницкой
По стопам комет астральных,
астрономы, путь мой смерьте.
Я взрывной волной столетья
брошен к призрачным мирам.
Я единожды и дважды
выздоравливал от смерти.
Верной гибели не ведал:
от любви не умирал.
Там, на приисках небесных,
я решал бы дело миром,
Жизни, смерти и бессмертья
познавал бы торжество,
Если б только не белел бы,
не царил в моей кумирне
Белый камень, белый идол,
наважденье, божество…
Молча требует молитвы,
вымогает жертвы страстной,
Ждет, чтоб я обрезал крылья,
долго кровью истекал…
«О конечно же, мой ангел,
как ты дьявольски прекрасна!
Вены — насухо, гляди же,
бессловесный истукан!»
Да, я пел в полях беззвучных,
выплывал в морях бездонных,
Возглавлял посольство света
в шахтах, в угольной ночи.
«О конечно, всё, что хочешь —
стайкой вьются купидоны…
Все цветы — под нож садовый…
Не молчи же, не молчи…»
115. В тени Мтацминды. Перевод В. Леоновича
Это с миром прощается окровавленное светило,
Тенью Горы Священной город мой осеня.
Тени цветут — мерещатся мне звериные рыла —
Порождение черного и бесстыдного дня.
Тьма расцветает роскошно — хризантемою
траурной.
Поспешите, ценители, любоваться и обонять!
Невозможное зрелище — совесть земли
отравленной:
Ни унять — ни насытить — ни убить — ни обнять!
116. Осень в обители отцов «Непорочного зачатия». Перевод В. Леоновича
Звон отдаленный колеблется,
Медлит в пространстве пустом.
День догорает и теплится.
Падает лист за листом.
Мерные звуки истаяли —
В парке померкли пруды.
Мраморные сандалии
Брошены у воды.
В память утраты божественной
Нынче при первой звезде
Абрис колеблемый женственный
Чудится здесь на воде.
Осенью связи расторгнуты.
Осенью страсти мои
Благостным пеплом подернуты.
Осень. Беду затаи.
Книга. Алмазы — с подсвечника.
Вымысел — здесь, наяву.
Скифа, безумца и грешника,
Братом своим назову.
Страстного мира исчадия,
Непоправимая грусть…
В пустынь Святого Зачатия
К старцам прозрачным толкнусь.
На голову покаянную
Копоти мгла опадет.
Не огласится осанною
Каменный тягостный свод.
В душу мою из-под купола
Очи упрутся — колом:
«Прибыло ваших — не убыло!»
Ведает духом и сном.
В угол — ко дьяволу, аспиду —
Фресок пылающий бред.
Будь ты и распят — и распяту
Нету спасения! Нет.
Слава растет колокольная,
Звонницу в пыль разнося.
Гневом создателя
дольняя
Жизнь озаряется вся!
117. «О богородица, дева Мария!..» Перевод Г. Маргвелашвили
О богородица, дева Мария! —
Розой на зыбкой и влажной тропе
Жизнь моя стелется в тщетном порыве
К свету безгрешного неба, к тебе.
Мгла ли расступится в сполохах зарев,
Или свое отгрохочет проза —
Гонит бессонница в пьяном угаре
Блудного сына к твоим образам.
Изнемогая в жестоком похмелье,
Я прислонюсь к косяку, у свечи,
Пламя зажгу, и в церковном приделе
Вспыхнут над иконостасом лучи.
Скажет мой голос: «Пред светлые очи
Птицей, подстреленной в райском саду,
Сбывшейся явью чернейших пророчеств
Вот я к тебе и явился в бреду.
Виждь и возрадуйся — праведник ярый,
Сдавшийся ныне на милость врагу,
Изнемогая в бессонном угаре,
Мстительных слез удержать не могу.
Ожесточили хулы и наветы
Сердце мне слабое! О божество,
Дай мне терпения, чистого света
От милосердия твоего!
Или и впрямь предначертано богом
Злобно гасить вдохновенья порыв,
Чтобы певцы в наважденье жестоком
В кровь расшибались, едва воспарив?
Так и со мной. Оклеветанный кем-то,
Я оступлюсь у могильной плиты,
В заупокойных молитвах отпетый,
Не удостоясь твоей доброты.
В царство теней на свое новоселье
Перенесусь, словно вихрь, на лету,
В пьяном угаре, в бессонном похмелье
Изнемогая, покой обрету.
О богородица, дева Мария! —
Розой на зыбкой и влажной тропе
Жизнь моя стелется в тщетном порыве
К свету безгрешного неба, к тебе».
118. Здравствуйте, персики в первом цветении! Перевод Э. Александровой
Небо, снежинками звезд запушенное,
Глухо бормочут колеса вагонные —
Слышу сквозь дрему их песню унылую,
Грузию вижу, родимую, милую;
Вижу на персиках лунные тени я, —
Здравствуйте, персики в первом цветении,
Здравствуйте! Сердцем я ваш!
Вмиг оборвалось, как сны обрываются,
Всё, о чем в детстве незрелом мечтается,
Треснуло что-то… Но в шум утомительный
Новые звуки ворвались стремительно:
В них ликование, в них утверждение…
Вижу на персиках лунные тени я,—
Здравствуйте, персики в первом цветении,
Здравствуйте! Сердцем я ваш!
Снова душа, словно птица небесная,
Страха не зная, летит в неизвестное;
Снова я тот же, в пустыне затерянный
Путник, сквозь ночь проходящий уверенно.
Прочь, безнадежность, неверье, смятение!
Вижу на персиках лунные тени я,—
Здравствуйте, персики в первом цветении,
Здравствуйте! Сердцем я ваш!
119. «Сад цветущий снится… Ты, как прежде, — там…» Перевод Е. Квитницкой
Сад цветущий снится… Ты, как прежде, — там…
Снова — как убийца… Снова — по пятам…
Солнце — в тех же тучах… В листьях — та же тишь.
Мучишь, мучишь, мучишь… И не пощадишь…
Вечно, как однажды… Потому что — ты…
Жажду, жажду, жажду… Слышишь — как воды…
Что ж, тебя потешит… Мне — погибель, яд…
Похороны те же… Та же ектенья…