При этом обороте,
И Феникс возродится вновь
В земном круговороте.
179. Блоку. Перевод Г. Маргвелашвили
О, без тебя никто уже не вправе
Искать себе
бессмертья торжество.
Склоняюсь пред
вечнозеленым лавром
Державного
престола
твоего.
Твой жребий ясен.
Выбор обеспечен.
Всё суетное на земле поправ,
Твоя
святая лира
будет вечно
Звучать на страже
Света и Добра.
180. Полчища звезд. Перевод Е. Квитницкой
Тень расправы скользнула по стражам Невы,
По их львиным телам, по их лицам невинным.
Провисают мосты на быках теневых,
И под эхом шагов не скрипят мостовины.
Размешалось, разбавилось Млеко Пути
В этой блеклой ночи, в этом воздухе сиром.
О, послушай, любимая! Знаешь ли ты,
Что за птица кричит — Алконост или Сирин?
Опустилась вещунья каких катастроф
На граниты Невы, на извечные камни?
Перед полчищем искр от солдатских костров
Даже полчища звезд попригасли покамест.
Распахнулся пожар. Чтоб поведать о нем,
Допустимы слова моей истовой речи —
О повадках воды, напоенной огнем,
О повадках огня, негасимого в речке.
Мною будет описан восторженный гнев,
Раз мы жили стремглав и светло умирали.
По горящей земле в полноводном огне
Как ты свято скакал, о мой добрый Мерани!
181. Во здравье солнца. Перевод Г. Маргвелашвили
Не та ли приснопамятная осень
(О, не мороз, не стужа, а она!)
Решила навсегда вопрос вопросов —
Быть иль не быть? И выжила страна.
Во здравье солнца и себе в награду
Подъемлю чашу, полную огня.
Поверх барьеров Родины и Лада
Мой демон вновь напутствует меня.
182. Строй новых Мерани. Перевод М. Синельникова
Крыльями новые машут Мерани,
Смотрят с надеждой в крылатые дни,
Жаждут паренья мечты, и заране
Чуют наездников смелых они.
Чуют, что стали дороги короче,
Чувствуют века гигантский прыжок…
Вой проводов телеграфных клокочет —
В воздухе ветер зарницы зажег.
Споры о будущем, вести Версаля
В гомоне радио, в грохоте рельс
Эхо до нас донесли, разбросали…
Всё остальное доскажет Уэллс.
183. Жизнь моя. Перевод Е. Квитницкой
На веселом пиру я, поэт, сообщаю вам это:
Нет бессмертия, кроме бессмертия слов.
Только слава моя будет вечно основой основ.
Всё иное — ничто, кроме славы поэта.
Раз мне крылья даны, перестану летать ли?
Кто мои самородки продаст или купит?
Пью за ваши таланты, друзья-дилетанты,
Свою полную жизнь,
ее пламенный кубок!
184. Руки отрублены у нимфы Калипсо. Перевод Е. Квитницкой
Шел шажком да шагом, шел походкой тяжкой.
Словно мокрый, хворост, распалялся туго.
Оглянулись — вот он! Увидали — тут он! —
Сводник малой спички с динамитной шашкой.
Всё в округе выжег жаркими делами.
Обуял пожаром сразу всё на свете.
С гор дошел до моря, ненасытный,
вот он!
Оказалось: Факел.
Оказалось: Светоч.
Оказалось: Пламень
Революционный.
Архангельские трубы.
Опалимо — всё.
Руки отрублены
У нимфы Калипсо.
185. Слышу голос я твой… Перевод Б. Резникова
Догорел небосвод,
И заката печаль
Горный ветер несет
В даль, в бескрайнюю даль…
Мы встречаемся вновь
На дороге во тьму.
Снова память, любовь
И надежда… К чему?
Над твоей головой —
Солнца вечного свет,
Слышу голос я твой,
И покоя мне нет.
День прошел и исчез,
Сгинул в небе пустом,
И задумался лес
Величавый. О чем?
186. Родина черного Люцифера. Перевод В. Леоновича
Дождь или снег? Нам старости края
Приснятся, будто край пустынный, отчий:
Дорога жертв — и высочайшая
Звезда над нею в недрах полуночи.
Алмазно-черный мреет Люцифер,
И Вифлеема нет еще в помине,
Еще в потемках безначальных вер
Влачится дух… Горит звезда гордыни!
Отчизна Люцифера, ты песком
Затоплена, бескрайним и безмолвным.
Был Назареянин нам не знаком.
Он шел позднее. Поверху. По волнам…
Беда! И наше дело — сторона…
Как проклятые — меж пустынной солью
Блуждаем мы — и сладостью вина.
Меж сластью бытия — и крестной болью!
187. Ночь в ущелье. Перевод Е. Квитницкой
Снег, словно добрый кастелян,
Для празднества раскинул скатерть.
А вышло — буря, гром раскатов,
Опустошенье по столам…
Хрипя, воинствуя и скалясь,
Исчадье этой ночи — мгла
В ущелье всё превозмогла.
И демон корчился на скалах…
188. Элегия. Перевод В. Леоновича
Тебе ли, ангел, здесь молиться,
Слетев с небесной высоты,
И траурному платью литься
На горельефы и кресты?
Спасла ли ты Буонарроти?
Прими блаженные слова…
Последняя во всей природе
Святыня теплится едва.
189. Родной ветер. Перевод М. Синельникова
Черный дым, ночной туман
Застилает Дагестан.
Выше, выше стали башни
Небосвода и Нестан.
Помнишь, как луну качало
Бурной ночи опахало?
«Где же, где же ты сейчас,
И куда судьба умчала?..»
Под вуалью акварели —
Вечереющий Кварели.
Через лозы, сквозь маис
Вьется путь к знакомой цели.
Вечер вспышками всклокочен —
Мчатся тени вдоль обочин,
Воскрешая в тишине
Стоны павших на войне.
Черный дым, ночной туман
Застилает Дагестан.
Сумрак рушит, рушит башни
Небосвода и Нестан.
Да, это — ветер мой родимый,
Родная древняя прохлада.
Так отчего лозе и дыму,
Реке и дому сердце радо!
День — в одеянии тумана,
Иду — и ближе стали дали.
Вот — башня под крылом орлана,
И дальше будет Цинандали.
Лозою Цинандали красен,
В багровых яблоках Ахмета,
И в гроздьях длинный ряд балясин
И в связках золота и света.
И лес, что был луною выткан
Из грез искателей Грааля,
Лазоревым накрыли слитком
И серебром заколдовали.
Луч, как цветок, лелеем
Бегущей быстриной.
Стал ветерок бореем,
И травы — трын-травой.
И отдан снам на откуп
Ночных полей покой…
Волна колышет лодку
Легенды золотой.
И звук не шевелится
Под сенью навесной,
И парусов глазницы
Полны голубизной.
Но сновидений омут
Не тронут лот и линь.
В нем ловит лунный обод
Воспоминаний синь.