Синий дым прожекторов
Топчется и двигается площадь
Люди наслаждаются свободой
Инженер танцует с наядой
Плосконосый сатир – с иностранкой
А военный танцует с вакханкой
Продавщица осла обнимает
Ее в танце осел понимает
А студентка на фавне повисла
Ах как много в движениях смысла
С нимфой топчется пьяный рабочий
Нимфа пьяного дядю щекочет
Ее ловит взъерошенный дядя
И хватает другую не глядя
И танцуют какие-то твари
И хохочут какие-то хари
И кричит Калибан с Магадана
Вскидывая нелепые ноги
– Свобода! Свобода! Свобода!
Девочки из ресторана
Обнимают и уводят лысого Силена
С фасада соседнего дома
Памятным лицом пятиметровым
Смотрит Основатель Государства
А у памятника Поэту
Улеглась огромная кошка
Поблескивая лунными зрачками
И танцуют люди и птицы
Лилипуты крысы и мокрицы!
Но безумье и ночь на исходе
Прочь уходит длинная пантера
А за нею – фавны и менады
Опустела площадь
На дощатой эстраде
Пианист уснул за пианино
Барабанщик спит на барабане
Пьяный музыкант
Вливает в медное горло
Своей трубы
Уж не помнит которую бутылку
– Пей приятель!
Лишь один еще стоит качаясь
И струна гудит в пустое небо
– Д И О Н И С!
– Д И О Н И С!
ИЗ КАТУЛЛА
С яблоком голубем розами ждал я вчера
Афродиту
Пьяная Нинка и чех с польскою водкой
пришли
ИЗ КНИГИ «СОНЕТЫ НА РУБАШКАХ»(1975–1989)
«Здесь только оболочка. Слезы вытри», —
сказал отец Димитрий.
ТЕЛО
Продуто солнцем – все в огромных дырах
И время водопадом – сквозь меня
Но стыну гипсом видимость храня
В метро в такси на улицах в квартирах
Меня легко представить как коня:
Храп трепет плоть. Но вообще я сыро:
Вспотевший вкус черствеющего сыра
В рогоже скользких мускулов возня
Костюм дворец тюрьма – миллионы клеток
Страна пещер и чудищ – всюду лето —
В подмышках жмет – и много тайных мест…
Живем привыкли… кажется просторно…
Но вчуже видеть просто смехотворно
Как это решето спит! любит! ест!
ДУХ
Звезда ребенок бык сердечко птичье —
Все вздыблено и все летит – люблю —
И налету из хаоса леплю
Огонь цветок – все – новые обличья
Мое существованье фантастично
Разматываясь космос шевелю
И самого себя хочу настичь я
Стремясь из бесконечности к нулю
Есть! пойман!.. Нет! Еще ты дремлешь в стебле
Но как я одинок на самом деле
Ведь это я все я – жасмин и моль и солнца
свет
В башке поэта шалого от пьянства
Ни времени не знаю ни пространства
И изнутри трясу его сонет
ОНА
Не по любви а с отвращеньем
Чужое тело обнимала…
Не рада новым ощущеньям
На спинке стула задремала
Вина и водки нахлесталась
Подмышки серые от пота
Морщины страшная усталость…
Но предстояла мне работа
Меня вращали в барабане
Пытали в щелочном тумане
Под утюгом мне было тяжко!
И вот обняв чужую шею
Я снова девственно белею
Я пахну свежестью – рубашка!
ПОЛИФОНИОН
Шкатулка медь сургуч бутыль с клеймом
Музейный стул – с помойки уворован
Мы в мастерской у Сашеньки Петрова
Покрыты даже пылью тех времен
Я – звучный ящик П о л и ф о н и о н ъ
На желтой крышке ангел гравирован
Вложи железный диск полуметровый —
И звон! и Вифлеем! и фараон!
Ведь были же трактиры и калоши —
Всего себя в тоске переерошу!
Когда ж печать последнюю сниму —
Рожок играет и коза пасется
В арбатском переулке на снегу.
Напротив итальянского посольства
ПРИАП
Я – член но не каких-то академий!
Я – орган! но не тот куда «стучат»
Я – прародитель всех твоих внучат
Я – главный винтик в солнечной системе
Я от природы лыс и бородат
Я – некий бог издревле чтимый всеми
Я – тот дурак… Я – тот библейский гад…
Змий своенравен: нервы место время
Пусть хочешь ты да я-то не хочу
Я – тряпочка. Я – бантик. Бесполезно
Меня дружок показывать врачу
Но чу – почуял! Как солдат в бою
Я поднимаю голову свою
Стою горячий толстый и железный
ЧЕМОДАН
Когда я обожрался барахлом
И стал до неприличия пузатым
Он придавил меня костлявым задом
И брюхо мне перетянул ремнем
Как бодрый шмель гудел аэродром
Волнуясь он стоял со мною рядом
А я – наружу всем своим нутром
Позорно перещупанным измятым!
Закрыли подхватили понесли…
Бродя по колеям чужой земли
Он верит в ярость своего таланта
А я устал я отощал давно
За что мне век закончит суждено
Цыганским чемоданом эмигранта!
1. ФРИЗ РАЗРУШЕННЫЙ
личаем кудри складки
и треснувшие крылья
Вдавились мощной длани отпечатки
оверх легли тончайшей пылью
стекло крыло автомобиля
закружилась в беспорядке
взмыли
мраморные пятки
беззвучно развалилась
лась половина
и на ощупь гладкий
странно наложилась
ангельский и львиный
нет разгадки!
2. ФРИЗ ВОССТАНОВЛЕННЫЙ
На сером различаем кудри складки
Орлиный глаз и треснувшие крылья
Вдавились мощной длани отпечатки
Века поверх легли тончайшей пылью
Куст блеск стекло крыло автомобиля
Реальность закружилась в беспорядке
Сквозь этажи сквозь отраженья взмыли
Блеснув на солнце мраморные пятки
Вселенная беззвучно развалилась
Реальности осталась половина
Все тот же камень – и на ощупь гладкий
Но на другую странно наложилась
Все тот же профиль ангельский и львиный
нет разгадки!
СОНЕТ-ВЕНОК
Алеше Паустовскому,
трагически погибшему —
попросившему перед смертью
в подарок этот сонет
Венок обвили траурные ленты:
«От любящих врагов» «от профсоюза»
«ЧИТАЕМ ВСЛУХ» – друзья интеллигенты»
«ЗАБУДЬ И СПИ» – Божественная Муза»
«От неизвестной – НАКОНЕЦ-то ТЛЕН ТЫ!»
«ПРИЯТЕЛЮ – от Робинзона Крузо»
«ЕВРЕЮ – от Советского Союза»
«ЗАЧЕМ ТЫ НЕ УЕХАЛ? – диссиденты»
«СКОРБИМ И ПЬЕМ – деятели искусства»
«ПРОЩАЙ ДРУЖИЩЕ – водка и закуска»
«СДОХ БАЧКА! СДОХ! СОВСЕМ ПРОПАЛ —
монголы»
«УШЕДШЕМУ С ТОСКОЙ – собака Ларри»
«СВЕЖАТИНКЕ! – кладбищенские твари»
«Соседи по могиле – НОВОСЕЛУ!»
СОНЕТ О ТОМ ЧЕГО НЕТ
Яну Сатуновскому
То мяса нет – то колбасы то сыра
То шапок нет куда я ни зайду
Но я встречал и большую беду
Нет близких. Нет здоровья. Нет квартиры
Нет радости нет совести нет мира
Нет уваженья к своему труду
Нет на деревне теплого сортира
Нет урожая в будущем году
Но есть консервы РЫБНЫЕ ТЕФТЕЛИ
Расплывчатость и фантастичность цели
Есть подлость водка скука и балет —
Леса и степи, стройки и ракеты
Есть даже люди в захолустье где-то
И видит Бог! – хоть Бога тоже нет
ПЬЯНЫЙ СОНЕТ
Навеселе под мухой под хмельком
За друга для сугрева для настроя
У магазина вздрогнули – нас трое
А кто-то в одиночку и молчком —
Наклюкался надрызгался надрался
Как зюзя назюзюкался раскис
Набрался налакался настебался
До чертиков! до положенья риз!