под правой
Мышкой ее и точно такие же три на подошве
Правой ноги. Позвольте, чтоб с нею я вышла».
От этих
Слов побледнела Бертальда, а герцог велел герцогине
Выйти вместе с нею и взять с собою старушку.
Скоро назад возвратились они; герцогиня сказала:
«Правда правдой; все то, что здесь объявила хозяйка
Наша, есть сущая истина: эти добрые люди
Точно отец и мать питомицы нашей Бертальды».
С этим словом герцог с женой и с Бертальдой
и вместе
С ними, по воле герцога, старый рыбак и старушка
Вышли; гости, кто веря, кто нет, разошлись;
а Ундина,
Горько, горько заплакав, упала в объятия мужа.
Глава XIIО том, как рыцарь и Ундина уехали из имперского города
Рыцарь с глубоким чувством любви смотрел
на Ундину.
«Мною ль, – он думал, – дана ей душа иль нет,
но прекрасней
Этой души не бывало на свете: она как небесный
Ангел». И слезы Ундины с нежнейшим участием
друга
Он отирал, целуя ей очи, уста и ланиты.
Город имперский, который ей стал ненавистен,
покинуть
Он решился немедля и все велел приготовить
К скорому в замок Рингштеттен отъезду.
Вот на другой день
Рано поутру была подана к крыльцу их повозка;
Рыцарев конь и кони его провожатых за нею
Взнузданы, прыгали, рыли копытами землю;
уж рыцарь
Вышел с своей молодою женой и готов был ей руку
Дать, чтоб в повозку ее посадить; но в эту минуту
К ним подошла молодая девушка с неводом, в платье
Рыбной торговки. «Нам товар твой не нужен,
мы едем», —
Рыцарь сказал ей. Она заплакала взрыд, и Бертальду
В эту минуту узнали Гульбранд и Ундина; поспешно
Вместе с нею они возвратилися в дом, и Бертальда
Им рассказала, как герцог вчерашним ее поведеньем
Был раздражен, как ее от себя отослал, подаривши
Ей большое приданое, как старик и старушка,
Также богато им одаренные, город того же
Вечера вместо покинули. «С ними хотела пойти я, —
Так продолжала Бертальда в слезах, – но старик,
о котором
Все говорят, что он мой отец…» – «Он отец твой,
Бертальда,
Точно отец, – сказала Ундина, – ты помнишь,
как ночью
К нам подошел седой человек,
твой смотритель фонтанов;
Он-то мне все и сказал; меня убеждал он,
чтоб в замок
Наш Рингштеттен тебя не брала я с собой, и невольно
Тайна с его языка сорвалась…» – «Ну, отец мой,
когда уж
Должен он быть мне отцом, —
продолжала Бертальда, – сказал мне
Вот что: „Ты с нами не будешь до тех пор,
пока не исправишь
Гордого сердца; осмелься одна чрез этот дремучий
Лес к нам пройти, тогда я поверю, что нашей роднею
Быть желаешь; но скинь богатый убор; рыбаковой
Дочерью к нам явися…“ И я на все уж решилась;
Что он велел, то и будет; меня, несчастную, целый
Свет оставил; бедная дочь рыбака, я в убогой
Хижине жизнь безотрадную скрою и скоро умру там
С горя. Правда, лес волшебный меня устрашает,
Бродят там, слышно, духи, а я так пуглива; но что же
Делать? К вам же пришла я затем,
чтоб загладить вчерашний
Свой проступок признаньем вины. О! забудьте,
простите!
Я и так уж несчастна безмерно; вспомните, чтó я
Утром вчерашним была, чтó была еще при начале
Вашего пира и что я теперь…» Опустивши в ладони
Голову, плакала горько она, и меж пальцев бежали
Слезы. Вся также в слезах, к ней на шею
упала Ундина,
Долго безгласна была, напоследок сказала:
«Ты с нами
В замок Рингштеттен поедешь; что положили мы
прежде,
То и сделаем; только ты будь со мной,
как привыкла
Быть; говори мне по-прежнему „ты“. Вот видишь ли?
В детстве
Нас обменяли одну на другую; тогда уж мы были
Связаны тесно судьбою; сплетем же узел наш сами
Так, чтоб уже никогда никакой человеческой силе
Не было можно его разорвать. Теперь ты поедешь
С нами прямо в Рингштеттен; что ж после,
как сестры родные,
Мы меж собою разделим, о том успеем, приехав
В замок, условиться». То услышав,
Бертальда взглянула
Робко на рыцаря; милой изгнанницы было не меньше
Жаль и ему; и, руку подав ей, вот что сказал он:
«Вверьте себя беззаботно сердцу Ундины.
А к вашим
Добрым родителям мы, по прибытии в замок,
отправим
Тотчас гонца, чтоб знали они, что сделалось с вами».
Под руку взявши Бертальду, ее посадил он в повозку,
Рядом с нею Ундину и бодро поехал за ними
Рысью и скоком. Повозка летела: скоро имперский
Город пропал далеко назади, с ним вместе пропало
Там и все грустное прошлое; весело шла
по прекрасной,
Людной стране их дорога, и мало ли, долго ли длился
Путь их, но вот напоследок в один прекраснейший
летний
Вечер они приехали в замок Рингштеттен.
Был должен
Рыцарь заняться хозяйством своим;
молодая ж хозяйка
Вместе с гостьей пошли осматривать замок.
Построен
Был на крутой он горе посреди равнин благодатной
Швабии: вид из него был роскошный;
и по валу вместе,
За руки взявшись, гуляли Ундина с Бертальдою;
вдруг им
Встретился долгий, седой человек;
Бертальде знакомы
Были черты; когда же Ундина, сердито нахмурясь,
Знак ему подала, чтоб он удалился, и скорым
Шагом, тряся головой, он пошел и пропал за кустами,
В мысли пришло ей, что то ночной городской
их знакомец
Был, смотритель фонтанов. «Не бойся, Бертальда, —
сказала
Ей Ундина, – уж в этот раз
твой несносный фонтанщик
Зла никакого не сделает нам». Тогда рассказала
Все о себе Ундина: кто родом она, как Бертальду
Струй похитил, как к рыбакам попала Ундина
Вместо родной их дочери, – словом, все. И сначала
В ужас Бертальда пришла от такого рассказа;
на сонный
Бред походил он; но скоро она убедилась, что было
Все то правда, и только дивилась тому,
что в волшебной
Сказке, когда-то в детстве рассказанной ей,
очутилась
Вдруг наяву, живая, сама; все ей в Ундине
Стало чуждо; как будто бы дух бестелесный
меж ними
Вдруг протеснился; ей сделалось страшно.
Когда ж, возвратяся,
Рыцарь с нежностью обнял Ундину,
то было понять ей
Трудно, как мог он ласкаться к такому созданью,
в котором
(После того, что Бертальде сама рассказала Ундина)
Виделся ей не живой человек, а какой-то холодный
Призрак, что-то нездешнее, что-то чужое
душе человека.
Глава XIIIО том, как они жили в замке Рингштеттене
Здесь мы с тобой остановимся, добрый читатель;
прости мне,
Если тебе о том, что после случилось, не много
Буду рассказывать; знаю, что можно бы было
подробно
Мне описать, как мало-помалу рыцарь наш сердцем
Стал от Ундины далек и близок к Бертальде, как стало
Сердце Бертальды ему отвечать и час от часу жарче
Тайной любовью к нему разгораться,
как стали Ундины
Он и она дичиться и в ней существо, им чужое,
Видеть, как Ундина плакала, как пробуждали
Слезы ее заснувшую совесть Гульбранда, а прежней
В нем любви уже пробудить не могли, как порою
Жалость его к Ундине влекла, а ужас невольно
Прочь отталкивал, сердце ж стремило к Бертальде,
созданью
С ним однородному… знаю, что это все я умел бы,
Добрый читатель, порядком тебе рассказать;
но позволь мне
Лучше о том позабыть, что так больно душе;
испытали
Все мы неверность здешнего счастья;
ты сам, вероятно,
Был им обманут, таков уж земной
человеческий жребий.
Счастлив еще, когда при разделе житейского был ты
Сам назначен терпеть, а не мучить; на свете сем доля
Жертвы блаженней, чем доля губителя.
Если сей лучший
Жребий был твой, читатель, то, может быть,
слушая нашу
Повесть, ты вспомнишь и сам о своем миновавшем,
и тихо
Милая грусть тебе через душу прокрадется, снова
То, что прошло, оживет, и ты слезу сожаленья
Бросишь опять на цветы, которыми так любовался
Прежде на грядках своих, давно уж растоптанных.
Полно ж,
Полно об этом, читатель. Послушай,
и с доброй Ундиной
То же сбылось, что и с нами со всеми:
Ундина страдала.
Но и Гульбранд и Бертальда не были веселы. Всякой
Раз, когда Ундина хоть мало была несогласна
В чем с Бертальдой, последней казалось,
что ревность владела
Сердцем обиженной бедной жены; и мало-помалу
Вид госпожи, причудливо-грубой и гордой, Бертальда
С ней приняла; Ундина с грустным незлобием молча
Все сносила; а рыцарь всегда стоял за Бертальду.
Боле ж всего с недавнего времени вот что согласье
Жителей замка стало тревожить:
Гульбранд и Бертальда
Начали вдруг на всех переходах, во всех закоулках
Замка встречать привиденья, о коих дотоле и слуху
Не было; белый, седой человек, в котором проказник
Дядя Струй Гульбрандом, смотритель фонтанов
Бертальдой
Узнаны были, стал им повсюду обоим, Бертальде ж
Чаще, являться с угрозой, так что Бертальда
от страха
Стала больна и даже решилась бы замок покинуть,
Если б имела где угол какой для приюта; но честный
Наш рыбак на письмо Гульбранда, которым тогда же
Рыцарь его известил, что Бертальда едет
в Рингштеттен,
Вот что ответствовал: «Я по воле Господа Бога
Стал одинокий, бедный вдовец; скончалась старушка
Женка моя; хоть теперь мне дома и пусто, но лучше
Быть хочу я один, чем с Бертальдой; пускай остается