Столкнись моя песня с зеленой звездой,
Рассыпься словами, нырни в тишину,
Взлетая, как чайка, с волны на волну.
Мы спим у пулемета,
Ночуем у костра.
Веселая работа —
От ночи до утра…
Крестьянин и рабочий —
Освобожденный труд —
Встают в пожарах ночи,
И поезда ревут…
Вперед! Простор огромен
Ветра гудят в ушах…
Вперед, за пламя домен,
За счастье наших шахт!
За пашу гибнущую рожь
Даешь Деникина, даешь!
От пасмурной Сибири
До ясного Днестра —
Мы спим у пулемета,
Ночуем у костра.
Качаемся на седлах,
Идем — к звену звено,
Бьем офицеров подлых
И хитрого Махно…
За кровь, за гибнущую рожь —
Даешь Деникина, даешь!..
Горит Украина, кричит Украина, —
Могильщик-орел на кургане стонет!
По мертвой степи забелели кости,
Ветер волну по лиманам гонит.
Припадают матери к земле кровавой, —
Сыновья убиты и не зарыты.
Кто вспомнит о них? кто споет им славу?
На черных могилах стучит копыто!..
Ой, нету хлеба! ой, нету воли, —
Разбиты сохи, сломались грабли!..
Махно гуляет в родимом поле —
Горелку пьет да играет саблей.
Махно сосет твою кровь густую,
Ой, Украина, моя Украина!
Дочь обнимает, отца убивает,
К черным делам подстрекает сына.
Гей, собирайтесь, добрые люди!
Ружья берите — коней топите,
Плите в леса, залегайте в травы,
Махно разбейте и прогоните.
С Карпат на Украину
Пришел солдат небритый,
Его шинель в лохмотьях
И сапоги разбиты.
Пропахший мглой ночлегов
И горечью махорки,
С георгиевской медалью
На рваной гимнастерке,
Он встал перед простором
На брошенном погосте.
Четыре ветра кличут
К себе солдата в гости.
Взывает первый ветер:
«В моем краю хоромы,
Еда в стеклянных бочках,
В больших машинах громы;
Горит вино в стаканах,
Клубится пар над блюдом…
Иди! Ты будешь главным
Над подневольным людом!»
Второй взывает ветер:
«В моем краю широком
Взлетели кверху сабли,
Рванулась кровь потоком,
Там рубят и гуляют,
Ночуют под курганом…
Иди ко мне — ты будешь
Свободным атаманом!»
Взывает третий ветер:
«Мой тихий край спокоен,
Моя пшеница зреет,
Мой тучный скот удоен.
Когда закроешь веки,
Жена пойдет за гробом…
Иди ко мне — ты будешь
Достойным хлеборобом».
Кричит четвертый ветер:
«В моем краю пустынном
Одни лишь пули свищут
Над брошенным овином.
Копытом хлеб потоптан,
Нет крова и нет пищи…
Иди ко мне — здесь братья
Освобождают нищих».
Кружат четыре ветра.
Трубят. Листву взметают.
Стоит солдат и толком,
Куда пойти, не знает.
Туманом поле полнится,
Качаются цветы,
Нам в темя светит солнце
С горячей высоты.
Мы нынче в путь суровый,
В далекий путь идем, —
Идем за Примаковым,
Червоным казаком…
Мы саблями добудем
Такой веселый мир,
Где подневольным людям
Раскинут пышный пир.
Деникина мы скинем
С расшитого седла,
Петлюру опрокинeм
Мы посередь села.
Тревожней нету часа,
Чем этот грозный час!
Послушаем Тараса.
Что говорит Тарас?
Навстречу мчатся пули —
Пчелиный звонкий дождь.
Послушаем, что скажет
Наш сивоусый вождь!
Не ведающий страху,
Забыв былую лень,
Кудлатую папаху
Он сдвинул набекрень;
Усы он расправляет,
Стирает пот с лица,
Берет он саблю молча
У мертвого бойца;
И, закружившись в гике,
Летит в густую пыль,
Летит на вражьи пики,
В серебряный ковыль…
В пищей хате крепостного
В сумерки степные
В первый раз открыл я очи,
Закричал впервые.
Хлопцем бегал я на речку,
Пас гусей, купался,
Ящериц ловил под тыном,
С панычами дрался…
Пап Василий, наш хозяин,
Выйдет на террасу,
Кофе пьет и трубку курит,
Возглашает басом:
«Геи, Тарас! Чего ты робишь?..»
Я же на бумаге
Угольком рисую хаты,
Вишни да овраги…
Сам не знаю, как случилось,
Прямо как зараза
Это действует: увижу —
Нарисую сразу…
Дьяк меня линейкой лупит, —
Видно, в этом мире
Не уйти от часослова,
Не избыть псалтыри!
И зубрю. И задыхаюсь
От зубрежки этой…
Мой наставник выпьет… Я же,
Вставши до рассвета,
Побреду в пустую хату,
Где лежит покойник,
Где горит свеча и баба,
Скинувши повойник,
Голосит, что есть запалу…
Я же дело знаю:
Притулюсь к стене и тихо,
Тихо зачитаю…
Бублик бросят мне за это, —
Я и тем доволен…
Скука в хате! Я из хаты
Выбегаю в поле…
Так неделя за педелей
Протекает. Снова —
Скука, крепостное детство
Тянется сурово…
Так вот и ходит Тарас Шевченко
По умирающим, словно дьякон.
Хочется мир повидать как надо,
Хочется рассмеяться громко —
И на случайном куске бумаги
Нарисовать, что сегодня видел…
Дьякон с приятелем пьют весь вечер,
Гонят Тараса в шинок за водкой,
Песни поют, сопят и бранятся…
Вот напились, положили морды
В лужи на скатерти и заснули…
Дедовский дух загудел в Тарасе —
Дух запорожцев, казачья воля…
Свечка мигает. Бутыль трясется.
Муха жужжит, ударяясь в стекла…
Тарас осторожно снимает брюки
С дьякона. (Спит. Ничего не слышит…
Хоть растерзай — не пошевелится.)
Тихо. Тарас подымает руку
С веником розог — и вдруг, с размаху,
Как обожжет, как ударит сверху…
В кровь! Просыпается дьякон.
Очи медленно раскрывает…
«Дьявол, что это значит?»
(Он снизу) голый,
Ноет пониже спины… Проклятье!..
Спит собутыльник, уткнувшись мордой
В лужу, в надтреснутые стаканы…
Примечания
Знаки. Зеленой веткой Демулена — перед взятием Бастилии французский политический деятель Камилл Демулен (1760–1794) обратился с призывом к народу и первый прикрепил к своей шляпе зеленую ленту (цвет надежды). Этот призыв вдохновил народ на разрушение королевской тюрьмы.
Чертовы куклы. Белобрысый человек — имеется в виду Лжедмитрий I. К хвалынским волнам пролетают струги — речь идет о походе Степана Разина в Персию через Каспийское (Хвалынское) море в 1667–1669 гг. Смерд начинает наводить правеж — крестьянское восстание Степана Разина (1667–1671). И бунтовщицкая встает слободка, // И женщина из темного оконца… — Царевна Софья (1657–1704), опираясь на войско московских стрельцов, в 1682 г. добилась провозглашения себя правительницей при малолетних царях Иване V и Петре I. В 1689 г. низложена Петром I и заключена в Новодевичий монастырь. В 1698 г. она вновь пыталась использовать бунт стрелецкой слободы для борьбы за власть против Петра I. После разгрома стрельцов была пострижена в монахини. Отрок стирает пот — Петр I. Царевна играет в прятки с певчим дочь Петра I Елизавета Петровна (1709–1761), певчий — ее фаворит и после тайного брака муж А. Г. Разумовский (1709–1771), сын простого казака, взятый в придворные певчие, возвышенный и награжденный Елизаветой после ее вступления на престол. Курносый немчик — российский император Петр IИ (1728–1762), муж Екатерины И. Женщина в гвардейском сюртуке — Екатерина И, по происхождению немецкая принцесса. Речь идет о дворцовом перевороте, совершенном гвардией, в результате которого она стала русской императрицей. Опять встает орда — крестьянское восстание Емельяна Пугачева в 1773–1775 гг. Сумасшедший рыцарь — император Павел I. Белокурый мальчик — Александр I, вступивший на престол в 1801 г. после своего отца Павла I и принявший косвенное участие в его убийстве. Гудит и ссорится Париж — французская революция 1789–1794 гг. Артиллерист голодный — Наполеон I, начавший службу в чине поручика артиллерии. Песков египетских — речь идет о египетском походе Наполеона I в 1798–1799 гг. Папская трехглавая тиара // Упала к узким сапогам его… — После победы под Маренго (1800) Рим и папа римский подпали под власть Наполеона. В 1801 г. было подписано соглашение между Наполеоном и папой римским. Тайные кружки — имеется в виду движение декабристов. А в Таганроге — смерть… — Александр I умер в Таганроге в 1825 г. Серые глаза и бакенбарды — Николай I. Карета сломана — имеется в виду убийство Александра И 1 марта 1881 г. народовольцем И. И. Гриневицким.
Освобождение. Худой и бритый человек — А. Ф. Керенский, председатель нескольких составов буржуазного Временного правительства в 1917 г. В ноябре 1917 г. пытался под Гатчиной организовать наступление на красный Петроград. 51 51-я Московская стрелковая дивизия под командованием В К. Блюхера участвовала во взятии Перекопа и уничтожении остатков врангелевских войск в Крыму, после чего дивизии было присвоено наименование «51-я Перекопская».
Тиль Уленшпигель. Монолог («Отец мой умер на костре»). В первой публикации в одесской газете «Моряк» (1 января! 923 г.) стихотворение помещено со следующим примечанием- «Уленшпигель — народный герой Фландрии, поднявший восстание против католических тиранов. Боролся с врагами он не только мечом, но и язвительной шуткой и вдохновенной песней. Клаас, о котором говорится в стихотворении т. Багрицкого — отец Уленшпигеля, сожженный на костре судьямифанатиками. Толстый Ламме Гоодзак — товарищ Уленшпигеля» И кто на посвист жаворонка вам // Ответит криком петуха… пароль гезов, народных повстанцев, которые вели бор