И загадку отгадай:
Отчего так жадно рвется
Мой кувшин к воде колодца ?
И зачем мое ведро
Плачет, сея серебро,
Без утехи, без ответа
От рассвета до рассвета ?
И зачем так больно мне
Где-то в сердце, в глубине?
Правда ль — мама говорила —
Что тебе я опостыла? —
Отвечает мой жених: —
Сплетни недругов моих!
Через год мы, той весною,
Будем мужем и женою!
Будет чудная весна,
Небо в золоте без дна,
И деревья все с приветом
Нас осыплют сладким цветом.
Братья, сестры, вся семья,
Свахи, дружки и друзья,
Тьма гостей за скрипачами
Поведут нас со свечами.
На ковер тебя взведу —
Пред колодцем, здесь в саду;
Ты подашь мне дар богатый —
Белый пальчик розоватый.
И промолвлю громко я:
"Посвящаю — ты моя" —
А враги придут к нам в гости
И полопают со злости...
1906–1908
Перевод В. Жаботинского
«Взвойте вы к змеям, и пусть разнесут вашу ярость по свету….»
* * *
Взвойте вы к змеям, и пусть разнесут вашу ярость по свету.
Брошены вы средь пустыни, на камнях ее раскаленных;
Вкруг — нагота мировая в безмолвном проклятии Бога.
Род отлученный от персей земли, вы их запах забыли,
Вид позабыли травы, благовонье цветков после ливня,
Мощь многолетних лесов, ликование водного плеска,
Свежесть и влажную тень вечно-юного дерева жизни.
Съедены крохи души, не осталось ни цвета, ни корня,
Гложете щебень земной и, алкая, лижете камень,
Ваша надежда — пустыня, молитва — шипенье гадюки,
Взор утомлен наготой и земли, и нависшего неба —
Нет ничего там для вас, и не брезжит ни сердцу, ни взору;
Яростна Божья десница, и гневно нещедрое око,
И не пошлет Он ни тучки, ни ласковых крылышек ветра —
Так догниете в тоске, в обнаженьи вселенской засухи,
Смерти моля и, как зверь, вопия под потугами жизни…
Взвойте к орлам — пусть домчат ваши вопли до вышнего неба …
Вспомнил Господь, и взыскал вашу пустошь и ветром, и тучей
С дальнего края земли прилетели гонцы возрожденья,
Влагою полные тучи, ликуя во сретенье ждущих.:
Зов обновленья неся и для жажды утеху досыта ;
Гром в их утробе дремал, и резвилися проблески молний,
В пляске змеились меж гор и скакали по зубьям утесов.
И долетели к вам тучи, молния ярко сверкнула,
Гром, пробудясь, зарычал — и вдруг разразился — над вами!
Затрепетала пустыня, под вами земля пошатнулась,
Вы поднялися, дрожа, ослепленные, в диком смятеньи,
Брошены в мрак из огня, затопленные блеском и тьмою;
К облаку подняли руки, взывая глазами о капле, —
Но пронеслись облака, улетели своею дорогой;
Вам их насмешливый гром, но не вам их творящая влага.
И, сиротливо дрожа, вы остались на тернах пустыни,
С вялой последней молитвой, таящею корчи проклятий,
Тщетно о смерти моля — и гния в содроганиях жизни…
Взвойте до туч, пусть умчат ваши стоны к безбрежностям моря…
1906
Перевод В. Жаботинского
Я знаю: кану я, как звездочка, в туман…» /Перевод В. Жаботинского/
* * *
Я знаю: кану я, как звездочка, в туман,
И пропадет моя могила;
Но гнев мой да вовек дымится, как вулкан,
Чье пламя спит, но не остыло.
И вечная, как он, как вечны небеса
Над местом бойни беззащитной,
Да станет наша скорбь, как кость у злого пса,
В гортани мира ненасытной;
И небо напоит, и всю земную гладь,
И степь, и лес отравой жгучей,
И будет с ними жить, и цвесть, и увядать,
И расцветать еще могучей;
Без имени, без форм пройдет из рода в род,
Свидетель Ужаса нетленный —
И вопль ее немой задержит твой восход,
День Искупления вселенной!
Но если День придет, и Правды лживый взор
Над миром в наглости возблещет,
И лицемерный стяг, в крови моих сестер,
Над их убийцами заплещет,
И Божия печать поддельная на нем
Бесстыдно солнцу в очи взглянет,
И наглый хоровод, и лживых песен гром
Над местом пытки нашей грянет —
То хлынет наша кровь по небу и земле,
И станет солнце тьмой багровой,
Печатью Каина и мира на челе,
Клеймом бессилья над Иеговой;
И звезды задрожат: О, день великой лжи!
О, скорбь, неслыханная миру!
И встанет Мститель — Бог, рыча от ран души,
И занесет Свою секиру...
1906
Перевод В. Жаботинского
Я знал, в глухую ночь я вдруг погасну, как звезда…» /Перевод Ф. Сологуба/
* * *
Я знал, в глухую ночь я вдруг погасну, как звезда.
Не будет знать звезда моей могилы,
Но гнев мой все еще дымиться будет, как вулкан,
Когда уже его погаснет пламя,
И будет жить средь вас, пока закован гром
И гнев волны таится в океане.
Но вот умножится и ваша скорбь,
Наполнит лоно мира,
И напоит собой поля небес, поля земли,
И звезды все, и травы,
И будет с ними жить, дрожать, и никнуть, и всходить,
И как они, увянув, возродится;
Свидетель зла, бессмертно простоит,
Без имени, без родины, без вида,
Без слов, без слез, и в ад, и в небо возопит,
Замедлив избавленье мира.
Когда ж взойдет сиять могилам ваших жертв
В конце земных времен светило правды лживой,
И кровью вашей пьян, взовьется лицемерный стяг
В руках убийц, и нагло засмеется небу,
На стяге Божия поддельная печать
Под солнцем дерзко засверкает, —
От пляски праздничной, от кликов лжи
Ваш прах святой в могилах затрепещет,
И, омрачившись грустью вашей, дрогнет вдруг лазурь небес,
И солнце станет сгустком вашей чистой крови, —
Помета Каина над миром и бессилья знак
Для пораженной Божией десницы, —
Тогда звезда звезде воскликнет: «Вот ужаснейшая ложь!
Вот скорбь великая без меры!»
Бог мести, в сердце поражен, восстанет, возопит,
И, взявши меч великий, выдет.
1906
Перевод Ф. Сологуба
ВЕЧЕР
Снова солнце взошло, вновь поникло за лес,
День прошел, и не видел я света;
День да ночь, сутки прочь — и ни знака с небес,
Ни привета.
И на западе снова клубятся пары,
Громоздятся чудовища-тучи —
Что там? зиждет миры или рушит миры
Некто дивно-Могучий?
Нет, не зиждутся там и не рушатся там
Ни миры, ни дворцы, ни престолы:
То свой пепел струит по земным наготам
Серый вечер бесполый.
И шепчу я: в заботах о вашем гроше
Своего не сберег я червонца... —
И встает Асмодей[22] и хохочет в луче
Уходящего солнца.
1907
Перевод В. Жаботинского
«Ты от меня уходишь - шествуй с миром...»
* * *
Ты от меня уходишь — шествуй с миром...
В твоем пути твоя да будет воля,
И будь в покое, где б ты не дышала...
А я? Меня минует час сиротства:
Покуда солнце гаснет и восходит
И Божьи звезды блещут мне безгранно —
Еще мои богатства не иссякли
И ключ моей отрады не скудеет...
Вот, я тебя лишился: но со мною
Безмерный мир то в зелени весенней,
То в золоте, то в белых ризах зимних...
И грудь моя, как прежде — храм видений,
И боль моя — все та же скорбь святая,
И образ твой — со мною ангел чистый,
Что благостно витает надо мною
И шепчет мне свое благословенье
И сдержанно, и трепетно, как слезы
Глаз матери в сияньи свеч субботних,
В безмолвии святыни безмятежной,
Иль лик звезды дрожащей, в темных высях,
Взирающей с приветом, и мне посох
Из золота сквозь сумрак протянувшей...
Я твердо знаю:
По всей земле стократно разольются
С их синевой лучисто-злототканой,
Как смоль — смуглянки, бездны ночи летней,
Горячие и сладостные ночи
В плаще из мрака, в звездных ожерельях,
Где каждая звезда — как плод граната
Из золота, из золота литого;
И в грешных снах, охваченная негой,
Уснет земля на тайном лоне ночи,
И вдруг наступит строгое молчанье
И в нем польются звезды роем, роем,
Горя в своем падении, на землю,
Как золотые листья листопада;
И всяк, палимый страстью и желаньем,
От голода и жажды весь поникнет
И, как слепец, обнимет алчно камень
И будет ползать трепетно во прахе,
Ловя крупицу, каплю золотую,
Как горний дар его звезды, чтоб с нею
Взять горсть любви, изведать меру счастья;
И если ты в часы такой истомы,
Усталым взглядом землю озирая,
Сквозь тьму влачиться будешь без надежды,
В немой тоске по счастии и Боге,
Воздень, как я, свой взор к полночным высям
И научись всем сердцем их покою,
Взирай, как всюду, искрясь, угасая,
Мелькают в небе звезды еженочно,
А небеса стоят в своем покое,
Своих потерь не ведая, как будто
Их золото во веки не скудеет...
1907
Перевод Ю. Балтрушайтиса
ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ
* * *
I. «Быстро кончен их траур: отряхнулись и встали…»
Быстро кончен их траур: отряхнулись и встали,
Я сажуся на землю.
Голова моя в пепле, на ногах нет сандалий,
Молча жду я и внемлю.
Не могу я молиться у безмолвного храма,
Здесь мольбы мои стынут:
Еще храм их не рухнул, еще высится прямо,