Маньчжурия с левого бока
Испорченным сердцем стучит…
Качнулся от легкого гула
Японского сна стебелек, —
Далеко
в Париже
Горгулов
На место Людовика лег…
Утро ждет
Во всем великолепье,
Над землей
Рассвета позолота…
И вспорхнули
Над китайской степью
Бабочки
Японских самолетов.
Мальчики глядят
На эскадрилью,
И такая на душе досада:
«Хорошо бы оборвать им крылья,
Посадить их на булавку надо!..»
Над Китаем исчезают звезды…
Нет светил…
И где искать пропажу?..
Люди думают…
И дышит воздух
Порохом
Восточного
Пейзажа.
121. БАЛЛАДА О ЧЕКИСТЕ ИВАНЕ ПЕТРОВЕ
Никита Смышляев — герой чугуна,
Напечатан его портрет…
А о нем — об Иване — узнает страна
Спустя десятки лет.
Почему Иван Петров молчалив
И в тридцать лет поседел?..
Дела героя хранит архив
Особо секретных дел.
Я пожимаю твою ладонь —
Она широка и крепка,
Я слышу, как в ней шевелится огонь
Бессонных ночей Чека!
О тебе, о Петрове, в лесах, в полях,
В тайге поют.
О нашей борьбе, о наших днях,
О ГПУ!
Я поднимаю бокал вина
За славу наших знамен,
За героев, которых знает страна,
Но не называет имен!
122. НА ПАРАДЕ
На третьей декаде
апрель зачах
Тише воды
и ниже травы…
Вижу: взорвались
в твоих глазах
Легкие атомы
синевы…
Вот на минуту
оркестр затих,
Трубы хранят
первомайский звон.
Вот отразились
в зрачках твоих
Красная площадь
и шелк знамен.
Вот отразился
в зрачках твоих
Перевернувшийся
небосклон…
У меня, ты ведь знаешь,
одышки нет,
Но я поспеваю
с трудом за тобой…
Ты молодая —
семнадцать лет,
Ты принимаешь весну,
как бой.
Не за покровом времен
глухим,—
Нет! не во мгле
далеких веков, —
Вот они —
рядом с рожденьем твоим —
Тайные явки
большевиков.
Вот он
далекие годы встряхнул,
Вот он зовет
и гудит в ушах —
Первой маевки
несмолкший гул,
Товарища Фрунзе
упорный шаг…
Нет! не во мгле
далеких веков, —
Вот оно —
рядом, зовет на борьбу.
Вот оно смотрит
на нас с трибун —
Первое племя
большевиков.
Вот оно мчится
мимо тебя
Танковым гулом
и звоном подков…
За демонстрацией
ветер бежит,
Песню хватает,
и — с легкой руки —
Ветер несет ее
за рубежи
И переводит
на все языки.
Песни
сверкающие слова —
Нашей борьбы
воспаленный язык —
Слышат Японские острова,
Южной Америки
материк…
Слышишь,
как медные трубы зовут,
Красную площадь
кольцом обнимая…
Солнце и молодость
рядом идут
В праздник труда —
Первое мая.
123. УТРО
Утро встает,
Холмы серебря…
Над рыжей пшеницей
Киевской области
Облако плавает
Без толку, зря…
Это еще не песня.
В поисках утреннего тепла,
Между колес
И между колосьев
Частушки взлетают,
Как перепела…
Но песня еще далека.
И вот приступает уже стрекоза
К своей безобидной
Цветочной оргийке…
Это не песня,
Это еще, как Вергилий сказал, —
Буколики и георгики…
Но трубы затрубят
Издалека —
Мы входим в колонну,
Как в песню строка.
Но там, где товарищ
Товарища ждет,
Но там, где мы вместе,—
Там песня живет.
И если орудия
Взглянут в зенит,
И если Республику
Тень заслонит —
Тогда ты, товарищ,
Протянешь ладонь,
Тогда ты услышишь
Сквозь дым обороны
Песню,
Помноженную на огонь
И разделенную
На эскадроны!
124. ПЯТНАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Памяти одного из первых комсомольцев — товарища Шпиндяка, убитого кулаками.
Мы — солидные люди,
Комсомольцы двадцатого года.
Моль уже проедает
Походные наши шинели…
Мы с детства знакомы
С украинской нашей природой,
Мы знаем,
Как выглядит тополь
После дождя и шрапнели.
На минуту представьте себе
Вечера близ Диканьки,
И закаты по Гоголю,
И махновца на пьяной тачанке,
Паровозного кладбища
Оледенелые трубы,
И раскрытое настежь
Окно комсомольского клуба…
Бригадиры побед,
Мы по праву довольны судьбою,
На других поколеньях
Свои проверяя года.
Не сбавляя паров,
Грохоча биографией боя,
Мы идем в нашу старость,
Как входят в туннель поезда…
Давайте вспомним
Всё, что нам знакомо.
Давайте снова
Проверять посты,
Руководимые
Секретарем губкома,
Украинцем
Огромным и простым.
Он вел романтику,
Как лошадь,
За собой —
Накормленной,
Оседланной,
Послушной.
Она, пришпоренная,
Мчалась в каждый бой,
Потом покорно
Шла к себе в конюшню.
Казармами,
Вокзалами,
Степями Молодежь
Расставила пикеты,
Благословляема
Четырьмя ветрами
И пятью
Частями света.
Так накоплялся
Боевой багаж
Побед,
И поражений,
И подполья,
Так начинался
Комсомольский стаж
Товарищей —
Участников Триполья.
Не забудем их,
Лицо в лицо
Видевших и жизнь,
И смерть,
И славу.
Не забудем
Наших мертвецов,—
Мы на это
Не имеем права!
Пусть они
Напомнят нам о сроках,
Юность вызывающих на бой,
Пусть они
Пройдут сквозь эти строки,
Жалуясь на раны
И на боль.
Вот они
Являются ко мне
В тесных коридорах общежитий.
Я их поведу
По всей стране,
Чтобы показать им:
— Вот! Смотрите!
Сколько молодости
У страны!
Сколько свежих
Комсомольских сил!
Этот паренек
Из Чухломы
Нас уже давно опередил.
Эта девушка
Из Ленинграда
Первой в цехе
Снижает брак.
Посмотри
На ее бригаду!
Поздоровайся с ней,
Шпиндяк!
Это молодость наша встала!
Это брызжет
В десятках глаз
Весь огонь
Твоего запала,
Перемноженный
Сотни раз!..
Дышит время
Воздухом веселым,
И пути широкие легли,
И горит вовсю
Над Комсомолом Солнце,
Под которым мы росли.
125. «Прорывая новые забои…»
Прорывая новые забои,
Тяжкие ворочая поля,
Звали мы тебя с собою,
Ты отнекивалась, но пошла, земля.
Ты с трудом свои катила воды,
Древними порогами скребя…
Мы твои сокровища, природа,
Выдумали сами за тебя.
Где Петлюра шел, где пели песни
Печенеги Нестора Махно,
На высоком небе Днепрогэса
Сколько нами солнца зажжено!
Удивилась нашему приходу
Беломорья вековая тишь,
И теперь ты кубарем, природа,
С Повенчанской лестницы летишь.
Ты карабкалась по неприступным кручам,
Лирикой ленивою звеня…
Мы тебя читать стихи научим
Только после трудового дня.
Ты пройдешь, кругом покрыта пылью,
По площадкам взрытых пустырей,
Мы тебя навеки зацепили
За шестнадцать крепких якорей.