Подбегала к постельке босая
И, дрожа, наклонялась ко мне...
Материнские теплые руки
Нежат ласкою сердце мое,
И я слушаю милые звуки —
Колыбельную песню ее.
Только песню догнать я не в силах,
Мамин взор как туманом укрыт,
Но в напевах далеких и милых
Радость детства, как прежде, звучит.
Буря воет порою ночною,
Непостижною злобой полна...
Мама!.. Мама, как прежде, со мною,
Словно в детстве, со мною она!
1948
Перевод Э. Левонтина
РОСА
РОСА
Взгляни, как поутру украшен голый сад
Росой мерцающей. Как в час восхода солнца
Кристаллы хрупкие на веточках висят —
Осколки, капельки, пылинки, волоконца!
Рассвет не устает алмазы шлифовать,
Дробить, соединять их веткой золотою.
В траве и на небе такая благодать,
И щедрая земля исходит добротою.
Увенчанный росой, смеется каждый куст,
И наш рассветный сад уже сплошная небыль:
Он блещет и горит, как сотни тысяч люстр,
Как мириады ламп, опущенные с неба.
Рассветный сад сравню с холодным хрусталем:
Он полон до краев, он запотел, как ваза,
Морозных огоньков не сосчитаешь в нем, —
Он в этот ранний час наряднее алмаза.
К хрустальным капелькам приникни поутру,
Они на каждый шаг ответят звоном новым,
И там, где листьев медь шуршала на ветру,
Теперь любой алмаз рассветом отшлифован.
1948
Перевод А. Голембы
ЭХО
ЭХО
Немало летних дней промчалось здесь моих
Подобно журавлям в осеннем поднебесье.
Мне кажется, я слышу голос их
То в ветра посвистах, то в волн призывной песне.
Что, если крикнуть им? Услышу ли ответ?
И вот уже «ау!» летит стремглав к высотам!
Исчезнувшие!.. Вот и это лето вслед
Минувшим, как журавль, готовится к отлету!..
Как бы ладоней всплеск иль моря шумный вал
Вдруг породили отклик семикратный...
Он мне знаком! Я эхо то узнал!
Оно мое! Мое! Не смолк я безвозвратно!
Его б узнал и ты! Как на воде круги,
Всё рос и множился гул эха над долиной.
Здесь я уже провел немало дней других,
Давно промчавшихся станицей журавлиной.
1948
Перевод И. Воробьевой
РАДУГА
РАДУГА
Шел дождь. И дождь ей не мешал. Она одним
концом
На плечи каменной горы легла, как коромысло,
Потом, полнеба охватив сияющим полукольцом,
Черпнув морской воды, над тучами повисла.
Казалось, из морских глубин забил фонтан живой,
И кровь из отворенных жил внезапно запылала.
Кругом толпились облака, и радуга, как верховой,
Переметнулась через них и крепко оседлала.
Шел дождь. Светился дождь. Насквозь пронизанный
зарей,
Переливался, трепетал, почти лишенный веса.
А радуга была за ним и вспыхивала над горой.
И колыхалась перед ней прозрачная завеса.
1948
Перевод Д. Самойлова
ТВОЙ ВЗГЛЯД
ТВОЙ ВЗГЛЯД
Э. Л.
За счастьем призрачным бродя во мгле безбрежной,
Унижен, возвращусь туда, где только ты.
О том, каким я стал, твой взор расскажет нежный,
Мне ласково блеснув с нежданной высоты.
И есть лучистый свет в твоем прекрасном взоре,
Что позволяет мне не опускать глаза
В тот час, когда душа свое оплачет горе
И по щеке течет раскаянья слеза.
Пускай гоняюсь я за призраком летучим.
Всё чаще и светлей мои пути к тебе,
И сердце шлю тебе через моря и кручи,
Хотя даю обжечь себя чужой судьбе.
1948
Перевод А. Ахматовой
БЛУЖДАЮ, КАК В ЛЕСУ
БЛУЖДАЮ, КАК В ЛЕСУ
Э. Л.
Уже не в первый раз заката полосу
Провел угасший день по тверди небосвода.
Я всё еще в тебе блуждаю, как в лесу:
Всё перепутано. Ни выхода, ни входа.
Стук сердца твоего в груди своей несу
Прозрачным родником, журчанием бесследным.
Я всё еще в тебе блуждаю, как в лесу,
Я всё еще в тебе брожу, как в заповедном.
Шагаю медленней... А травы пьют росу,
А тени ворожат, чтоб мне с пути не сбиться!
Я всё еще в тебе блуждаю, как в лесу,
Я всё еще брожу, рискуя заблудиться.
Я, от ревнивых глаз укрыв твою красу,
Сам преградил тропу к тебе в просторном мире.
Я всё еще в тебе блуждаю, как в лесу,
С минутой каждою мои шаги всё шире!
Окутал мрак ночной заката полосу,
Вновь звезды и луна скитальца увенчали.
Я всё еще в тебе блуждаю, как в лесу,
Чтоб к сердцу протоптать тропинку, как вначале.
1948
Перевод А. Голембы
ТВОЯ СЛЕЗА
ТВОЯ СЛЕЗА
Э. Л.
Твой взор меня смиряет и гнетет
И голову мою к земле склоняет,
Когда тоскою искривлён твой рот
И дрожь слезы в твоих глазах мерцает.
Слеза, набухнув, блещет, и она
Вот-вот прольется через край, крупнея,
Но там не я — вина отражена,
Молчит слеза, таить печаль умея.
Она не падает с твоих ресниц,
Но остается между век дрожащей.
В ней мир выходит из своих границ,
А в глубине растет зрачок блестящий.
1948
Перевод А. Ахматовой
У РЕКИ
У РЕКИ
Бегут они стремглав, расплескивая воду,
Визжа, и хохоча, и путая шаги,
И, на берег взбежав, дробь отбивают с ходу,
От холода дрожа, прекрасны и наги.
На пляску их, смеясь, глядит волна речная,
Вбирает их следы податливый песок,
У каждой над косой блестит, не просыхая,
Кувшинок водяных русалочий венок.
Обсохнув в тот же миг под жгучими лучами,
На мокрую траву бросаются ничком,
И, медленно струясь, журча под их ступнями,
Щекочет их волна знобящим холодком!
Сейчас они совсем девчонки-невелички,
Подняв головки вверх, опустят их опять.
Девчонки дружно в такт взметнут свои косички,
Ногами брызги в такт им весело взбивать.
Иль реку вздумали попридержать ногами,
Чтоб не ушла она, была поближе к ним?..
Взрывается их смех, звенит над берегами,
Пугая сонных птиц по заводям речным.
Девичий звонкий смех куда реки свежее...
Тонуть в его волнах, вновь обновляясь в них...
На целом свете нет мне их роднее —
Смешливых, загорелых, молодых!
1948
Перевод С. Наровчатова
НА РАССВЕТЕ
НА РАССВЕТЕ
Рассвет. Предутренняя тишь.
Покой, блаженно-усыпленный.
О чем, цикада, ты стучишь
Над морем в кузнице зеленой?
А море шорохом парчи
Заводит с ветром разговоры:
«То колокольцы иль ручьи?»
— «То вечный снег покинул горы!»
Отлепетало — и молчок!
И вот уже на всех наречьях
С травой беседует сверчок
И заколдованный кузнечик.
Как стол, накрыт простор морской
Созвездий гаснущих затишьем.
Я с ним, я пью его покой,
Мы с ним одним рассветом дышим.
1948
Перевод А. Голембы
ЗИМА ИДЕТ
ЗИМА ИДЕТ
Залетный вихрь по иглам бьет,
Вздыхают елки-недотроги:
«Идет зима! Зима идет!
Зима в пути! Зима в дороге!»
Как знать, успеет ли домой
Вернуться человек проезжий,
К вершинам, скованным зимой,
Заснувшим спячкою медвежьей?
Уже в тиши янтарных смол
Вихрь суматошливый запрыгал
И за стволом ощерил ствол
Десятки тысяч острых игол!
Нарушен трав мертвецкий сон,
Зашевелился листьев ворох,
И ветер, прущий на рожон,
В осенних мечется просторах.
Деревья голые молчат,
Лишь ветер корчится от злости
Да лихорадочно стучат
Ветвей обглоданные кости!
Вихрь пролетел сквозь бурелом
По квинтам плача и тревоги, —
Осенний шорох за окном:
«Зима идет! Зима в дороге!»
1948
Перевод А. Голембы
«Еще не выцвела багряная канва…»
* * *
Еще не выцвела багряная канва,
А свет уже померк, уже не в полной силе.
Вечернею росой унизана трава,
И венчики свои давно цветы смежили.
Цель далека еще. Я всё еще в пути.
И сумерки от плеч растут, с крылами схожи.
Как знать, успею ли я вовремя дойти?