Не заменят век мне Катарины.
Что пред ней Лиллит и Маргариты,
Все, воспетые столь страстными поэтами?
То – краса невесты неневестной.
Так сиять, в Сиенне, скромной светами,
Так любить любовию небесной,
Говорить о сердце: всё возьми Ты!
О!.. Ещё вчера светился в арфе
Царский луч, струя сереброструнную.
Не вчера ль я белые одежды
Вновь одел, главу золоторунную
В твердь вознёс, о нежные надежды,
И явил там в семицветном шарфе.
То для нас, лилей белее, ложе,
С кисеею чёрной, ночнооблачной,
Радость мрака, в храме Ра, хранило.
И мне ли в грёзе светлооблачной,
Жемчуг лепый, – лепет, уронила:
– «Всё тебе, мой сладкий Дивобоже»!
Нет – вот блеск открытого потира,
Принесённого тебе семью священниками.
Мрачно радуги стоцветное сиянье
Вновь возжённое небесному изменниками.
И горит звезда – моё страданье.
И гремят слова, се: – милость мира…
Грозный гротеск
Маргар. Юл. Б.
Сквозь смерть смотреть на лик, любить, лобзать твой лик —
Зелёные глаза со вкрадчивостью пумы,
И губы ярь-кармин, и брови – дуги дюн,
Песков пустынь – полей, где пальчики-перуны
Лежат, лежат года, белеют, Божий дар.
А Вы, глаза, – в лесах невиданные окна,
В которых Zетный царь, да, горький государь,
Погибну невесной под странный старый рокот.
Тот рокот – кровь моя, нет – океан кровей.
И Рок и Род и Смерть – истоки океана.
Как сладко смерть мне пить в аркадах дюн-бровей
И тихо жизни петь: прекрасная, осанна!
ГелиотропЦикл
I. Платье
У няни платье – на праздник вспрянет
Из сундука, со дна – всё сон.
И шёлка шорох парадно грянет,
Старуший, вешний век виссон.
Ребёнок громко (и робко) спросит:
Скажи, какой это странный цвет…
Старуха сонно и строго скосит
Ответ – и цвета как будто нет.
– Гелеетроп!.. и с тёмным смехом
Покатит шар – в нём жуть и жар.
И чернобурым, червонным, мехом
Зардеет диво, шуршащий шар.
II. Рубашка
Рубашка редкого шёлка,
Цвета Гелиотроп,
В дар дадена на ёлку
Тебе, мой отрок Отро́.
И носит, и носит, и носит
Он каждый праздник её.
Снимут – сам и не спросит,
Забудет что ли её.
И немо няня седая
Смотрит в сундук (во гроб) —
Там моль, мирт съедая,
Щадит Гелиотроп.
Матери мирт мартоносный,
Флердоранжевый креп.
И шёлк победоносный
Во тьме ещё боле окреп.
И носит и носит и носит
Отрок Отро́ свой гроб,
Покуда тьмою не скосит
Его Гелиотроп.
III. Духи
На Пасху пир – сбирается старик:
Цепочку ценную на грудь, как царь нацепит.
Репейным маслом мажет (пусть горит!..)
Кружок свой рыжий – в солнце место целит.
Из недр несчётных вынул, выдал всё —
И вот флакон в руке, роскошный, тёмный.
Геелетроп!.. – и дух нюхнув, сосёт,
Сосёт, смакуя, грешник неуёмный.
Налил, нюхнул, несытые зенки,
Качает кругом рыжим, в красном масле.
Уж золотые злые огоньки
Танцуют в звеньях в цепи ценной, аспид!
Гелиотроп! – гори, темней, таи.
Пои всей тьмой, мири его со смертью.
Вздувайте вены смертным тем Аи,
Духи духов, – и киньте всё – предсердью!
IV. Цветок
В палисаднике ледяном,
На куртине разрушенной,
Тёмным летописи сном
Расцветает цветок потушенный.
Лиловатою тьмой,
Краснобурым сплавом пламенным,
Цветёт цвет мой
Для руин красных каменных.
Няня ночью придёт
И польёт с приговорочкой.
А который кромешный год
На ней тлеют савана сборочки?
Никого, никого.
Только цвет поминанием.
Да отрок Отро́ дорогой,
Т а м, с печалью и воздыханием.
Яркий ягнёнокПоэмаВступление
Из города горнего, где лёгкие лебеди
На луч черноогненный воду сменяли
И так и забылися в старческом лепете —
Я вывел свой яркий и яростный ялик.
О, див далечайший, – детство печальное,
Кольцом тебя слободы въявь окружали.
А древнее озеро, лоно венчальное,
Затмилось от дыма и дива кружала.
Трактирное детство, – ты див изумительный.
Ягнёнок ярчайший, я там и учился.
И в мозг мой, как в море, поток твой стремительный.
Всё льётся и бьётся – сквозь смерть просочился.
Там люди как лебеди – чёрные, старые,
Там хор очарованный кругом кружала.
Я дальний, отверженный, – я царство вам дарую
Вы, нежные нежити, в жуть ваших жалоб.
О, чёрное озеро! Красным те пламенем
Старинный кирпичник кроваво обрамил.
И небо сторазно сверкающим знаменем
Плывёт и недвижно, как тронное правило,
Над зданием. Знаменем! Знаменье дивное —
Вы в озере скверну великую зрели,
Вы, люди нелепые, плесень противная.
Нет, очи открытые диво прозрели:
Да, озеро очное действо трактирное.
Вы, бороды, волосы, разные масти —
Тростник огнепышащий, пламя всемирное.
Вы в недрах народных извечные снасти.
Вторая книга стихов(1918)
Льву – Барс(Посвящение)
Льву. Волю о любви овить в пустыни
Стынущею и стонущею ищуно́м.
Барс. Храбростью собраться в клу́бок втыне
И ныне истинное, истечь, утечь ещё вином.
Виноградом дорогим дороги,
Да ро́ги гордые окрасить раз и сто.
И плеск своим сердцем, о боги,
Воли́ть, влить и тебя, с о б р а т, в исток.
И весна и во снах любо, о боле: о лете
Телесно, и лес и ́село понимав, помянуть.
И блеск лесный лестный по лику плетью.
Соолнечью, чьею, о я! поять прямо в нутрь.
Музыка на Пасху
Лад пева храмового,
Лик великаго леса-лепа,
Хор громовой нехромого
Хорового солепа.
А пело беспрерывь рокотань-рокотунь,
А тело белое беспрерывь гремело
– О липе, о тополе, о туе
– Гремль белый!
Лилось, лилось, лилось
Солепым солнцем целуясь днесь.
И лев и лань и лось
Веселясь, селились в целом бубне
Будни
– Буде.
Праздник
Возгрянул, грянь, грянь, красник!
Утешь исцелительная
Весе сна спадшего,
Граде, дар радости радоницы!
Гремль, младший гром – А ну ницы!
И целуй у лея дождя
Благословенные руки.
И цели у лара вождя
Мироточивые муки.
Кому, кому, о муко, купать
Упадки в купели липе.
О, падь,
Да возносяйся лепей!
«Медноденной…»
В.М. Синяковой
Медноденной —
Ой де медь! —
Венц ледяной у лица.
У льнеца —
Льнеце я, чтец, – не царь —
В роде ведь.
Веду, в езд въезжая, джар,
Вижу: истов, востр царь —
Ей муж.
Ему ж и жмурок умных склад,
Ему ж и урны рунной сладь:
Алс! Асл! Ласковый клад.
И лёд и лодь и медь менады,
Перуннорунной лады!
Абиссинская синь-сыне
Е. Новской
Цветень нецвевый ни летом ни зиму
За марку влажен в раму руки.
Реки: реки
Неоцветает низину.
У низи в снегу, негусь больной
Ноя от льда, текя водою,
О, долю
Свою смесил с лесиным льном —
Сыно́м, сыно́м! вином лиловым
Пролил свой лед и долю доли́л.
А сынко северный срывоватым ловом
Обрал для рам – для рук – круг долин.
Пустыня
А.И. Белецкому
Монах да мох да холм, да хомут.
Тому да в омут уто́мой,
Утонуть, – а то ну ото смут —
Уд о́ морь!
Тому тонуть в песке вблизке,
И с кем говорить? с рыбой?
Вино иное и́неить в виске —
А гол с голубой глыбой?