Стук:
Мерцающие глаза
И жизнеющая лоза.
Вместо передовицы
Весна, в сказках умерла Жар-птица
В боевом бытии молода Жар-Жизнь.
Затмённому солнцу стекло коптится
Горячему солнцу есть свой аршин.
– Которым это горячее тело
Меряет ум, меряет смело.
И космоса быт, бытие шумит
Волнуя песней какие умы!
А песня, песня – милое дело!
Сияет солнца жёлтое тело
Горит жизнь, но жаром не боли
А, этак, ампер в миллиард, не более!
И вот и вот иволгой крова
Пьёт мозг, под черепом кровлей
Пьёт мозг, здоров, не более
Поёт о Марии – а пел о Лее.
Песни распеснейряд рейсов на любовных лодкахв Жар-Жизнь!
Любовные лодки не разобьются
(не разбились!) о бытие.
Бытие организует сознание.
Первый рейс с женщиной
Лариссе
В ладони-чашу
Губы погрузил.
Чаще, чаще, чаще.
Краще, краще, краще
И тонет грузилом,
Сердце, бившееся слаще,
И тенист тот в груди ил, о!
Но чист, чист, чист,
Хоть часть, част, част!
Хоть раз,
Хоть раз – Берись ты сердце!
А лицо – серое, тцц, тцц, э!
– Пульс – удар – жар
Жизни – быстри – вар!
Второй – с мужчиной
Фабианичу
Не женщине – э! эхх!
Целуй спину руке,
Не милуясь,
Не целуясь,
– Без нег.
Как снег
Вдалеке
Как фарватер
На реке,
Свеж, свеж, свеж
тот дых, ых, вдох,
Когда крепко средь двоих
И не страшно за них:
– Как frater,
Как pater,
Как vir.
И смеётся звонко мир!
Третий и опять с женщиной
Брониславе
Первая ж была
Мне во всех больших делах.
Смерть,
Ту старуху костяную,
Верной жердью
Отгоняла – с стягом —; ну её!!
Красный стяг
Раз спас жизнь
Красный стяг
Два спас жизнь – вновь,
Отогнав всех страшных яг
И вино красно, что кровь!
И теперь целую вновь
Руку, губы, грудь больную
К сердцу верному прильнув
В ум большой навек вольнув
Кэпи на бок отогнув!
Пью за здоровье этой подруги
Гей, при солнце в марте в мае,
Гей во время зимней вьюги!
Жизнь отдав октябрю на поруки!
Четвёртый: И опять с мужчиной —
Ленинскому Октябрю
Октябрь, Октябрь!
Ох как, брат, ярко
Эх как брат, жарко
Эх как на белом да красное марко
Эх как по чёрному стально-машинный
Эх да как танком, да тонко, как свист,
Вспашем мы, вспашем, войну мировую
Сталинской сталью за крепкою шиной,
Ленинской волей,
Марксовым знаньем
В ленинском поле
Часто, эххх часто.
Набело, чётко, мы смерть в поминание
Навек запишем
Со всеми с болярами иже.
Пятый: И опять с женщиной
Ленинской партии
Ой, Ты была у меня за спиною
Морду свиную пугала ты вся
В сердце немое, родом больное
Ветер кадил, как поп, как дьякон.
Буря била, борьбу зазывала.
Ветер, снег, дождь, гром.
И красный, как солнце заката – запала,
Продан навек был не той дом.
В поле, в море, в свет вышли лодки
И не разбились слабо о быт.
Умерли дяди, троюродные тётки
Бился всё бился и смертью был свет.
Вот моя кормчая, ей я – попутчик
Верный ближайший союзник теперь
Вождь я не вождь, но не фендрик – поручик
Творце-армеец – на запад дверь!
И вот в жар-жизни пою я громко
То да не так – сильней запою,
В ряд свой возьмёте, коль крепко, и ёмко,
Вряд ли в последнем решительном бою.
«Снова осень заслонила лето…»
Л. Я. Н. Л. Л. Ш.
Снова осень заслонила лето
Леня, Лия – Любовь, Любовь!
Иней милый в локоне согретом
Золотом лети, блеском зубов.
Звук о звуки – руки целуя
Тихо зубами стальными стучу.
Так ли, не так, током тоскуя
С жадностью любовной сердцем кучу.
Стихи и поэмы разных лет
Слёзная жалоба
Ой, пришёл до нас червонный, наш последний час!
– Беспокоят очень нас
Немцы!
Пятеро убитых
Сытых!
Ночью встанут станут в ряд.
Рыскать станут, сущий ад!
Рыщут песенки свистят,
Бранью бранною костят
Всех.
Вас, нас!
Всю то ночь в саду гостят,
Испоганили наш сад,
Садик.
Не поможет ваш солдатик,
Ваш весёлый часовой.
Ой!
Ваша милость повели
Немцев вырыть из земли,
А покаместь пусть солдатик
Нас дозором веселит.
Обморок в зале
Под грустный хор звучащий нам танго,
Под мерный метр пристукивающих ног,
Вдруг вспоминаю: – я – обманываю кого?
И чувствую как сердце – дрог.
Танго, танго! – танцует пара: в жёлтом – в чёрном.
Танго, танго! – поют вокруг в веселии мажорном.
Танго, танго! —
Душнее-душнее, темнее-темнее, теснее-теснее: – дышать.
Встать
Закричать, зарыдать – Перестаать!
Щщи – молчать!
– Вскипел зал
– Упал.
(Взять
его!)
Красная мышь
На сносях ходила женщина
Молодая.
Ах, купецкая дочь, не деревенщина
– Дорогая!
И раз, когда золотой луч солнца ярел на закате, догорая,
Увидела в комнате красной
Мышь.
Забилась в тоске опасной,
Ударила себя по брови прекрасной.
Потом тишь.
Родился ребёнок
В волосах чёрных
Воронёнок?
У-у-у – вой ветров горных.
Ччччёрный, чёрннный яррркий ягггнёнок.
И на брови у него, на правой – красный знак.
– Ттак!
Это красная, красная, красная мышь —
В красном доме какая тишь
Умри ж!
Смерть беса
Уголёчком тёмнокрасным разукрашен семафор
Сторож старый, подбирая в рот беззубый чёрствый сор
От просфор.
Дождик, дождик и далёкий, вышний ветров стройный хор.
Скоро, скоро поезд грянет, встанет чётко в стройный хор.
Бес мой бледный, принц наследный, непобедный —
бледный бес.
Бродит тихо (лихо, лихо…) смотрит тихо – небо, лес.
Диги диги. Динь дон диги – звон под<нрзб.>ьем идёт,
Скоро, скоро поезд вспрянет – ма́нит, ма́нит, ждёт – нейдёт.
Бес мой бледный, принц наследный, бесам вредный идиот.
Вот идёт.
Суетится —
Поезд мчится. —
Рододо. Рододо. Звякнул, брякнул, глухо встал!
– Бес упал.
Улетая, поезд зыкнул, фыркнул, щикнул – и исчез.