Сердцем проколотым
Я лечу на Великий Пролом.
Будет – что будет.
Что воля добудет –
Все в этой жизни
Я выпью вином…
Рай или каторга
Разгул или старость
Благословенье в одном:
С чарой хрустальной
В руке неустальной
Горноуральским орлом
Душой солнцевстальной
Чеканно – кристальной
Я лечу на Великий Пролом.
Будет – что станет.
Судьба не устанет
Встречать чудесами.
За песнями
С песнями.
Видеть друзей
Крыловейными стаями –
Вот мои радости детские
Дни молодецкие.
Встречать и кричать:
Эй рассердешные
Друзья открыватели
Искатели вечные
Фантазеры летатели –
В стройных венчальностях
Душ и сердец
Давайте построим мы
Стройный Дворец –
Для единой семьи,
Для бесшабашных затейщиков,
Давайте взнесем
Свои легкие головы
На отчаянное Высоко.
За песнями
С песнями.
Рай или каторга
Разгул или старость –
Благословенье в одном:
Океанским крылом
Взмахнем по земле
И полетим
На Великий Пролом.
Будет – что сбудется.
Земное забудется
Если на радугах
Будут раскинуты
Палатки из девичьих кож
Для нас –
Пролетальщиков.
1916
Иронический памятник*
Комитрагический
Моей души вой
Разливен, будто на Каме пикник.
Долго ли буду
Стоять я живой –
Из ядреного мяса памятник.
Пожалуйста,
Громче смотрите
Во все колокола и глаза, –
Это я – ваш покоритель
(Огонь рожал в устах),
Воспевающий жизни против и за.
А вы, эй, публика,
Только всегда капут
Пригвождали на чугунные памятники
Сегодня иное –
Живой гляжу на толпу.
Я нарочно приехал с Каменки.
Довольно
Обманывать великих поэтов –
Чья жизнь
Пчелы многотрудней,
Творящих тропическое лето
Там,
Где вы стынете от стужи будней.
Пора
Возносить песнебойцев
При жизни на пьедестал:
Пускай таланты утроятся, –
Чтоб каждый из вас –
Чудом стал.
Я знаю,
Когда будем покойниками,
Вы удивитесь нашей
Изумительной скромности.
А теперь обзываете разбойниками –
Гениальных детей современности.
Чтить и славить
Привыкли вы мертвых,
Наворачивая памятники с галками
(Пусть, мол, садятся галки),
А живых нас –
Истинных, вольных и гордых –
Готовы исколотить скалками
Без смекалки.
Какая вы, публика,
Злая да каменная –
Будто у всех внутри зима.
Но, Поэт – один пламенный я –
Разожгу до весны футуризма.
Какая вы, публика,
Странная да шершавая.
Знаю, что высотой
Вам наскучу.
На аэроплане
Летавший в Варшаве, я
Часто видел внизу
Муравьиную кучу.
И никому не было дела
До футуриста-летчика.
Толпа на базарах, в аллее,
У кофеен галдела
Или на юбилее
Заводчица.
Разве нужна
Гениальность наживам,
Бакалейно-коммерческим клубам?
Вот почему
Перед вами живым
Я стою одиноким Колумбом.
Жизнь –
Поэма моя –
Это призрак на миг,
Как на Каме пикник
Иль звено пролетающей птицы.
О, пусть
Из мяса и песен мой памятник
Только единой
Любимой приснится.
1916
Сочи*
В сочной зелени сочного Сочи,
Где бананы укрыли меня,
Я средь звездно-опаловой ночи
Тишиною прибрежной обнят.
В 18-м номере
Я живу в Гранд-отеле, –
Недавно приехал из шумной Москвы.
О, теперь я – Поэт!
И пою – в самом деле –
Для весенней, цветущей листвы.
Море стало мне близким,
Откровенным и дружеским.
Сердце сразу ответило волнению волн.
Из-за гор утром солнце
Вышло голым и мужеским, –
Мир вокруг стал здоровия полн.
Утро здесь –
Будто девушка знойная
На пляже раскинула косы.
А небо, как юноша,
Могучее, стройное,
И ноги его бирюзовые босы.
Жить волшебно в стране,
Где магнолии, пальмы,
Кипарисы, бананы,
Цветы и цветы.
И на парусных
Яликах
Улетевшие в даль мы
От городской суеты.
Улетевшие в песнях
К горизонту на сказки, –
Там встречает апрель –
В море солнечный зодчий,
А в долинах кавказских
Пастушья свирель
Возвращает на берег нас
К сочному Сочи.
Мне ль не понять,
Мне ли – северной птице –
Из окна эти гимны
Из тысячей гнезд,
Воспевающих южность
На заре-зарянице,
Даль морей – субтропический тост.
И пусть я, и пусть вы,
Гости дивных возможностей,
Все сердца в одно море сольем,
Чтобы знать впереди
Только ширь бездорожностей,
Только волн сокрушительный взъём.
1916 (?)
Не могу без Тифлиса*
Приехал и рад.
Тифлис, вокзал.
В улицах встретила мысль…
Куда-то взглянул,
что-то сказал.
Улыбкой окинул высь.
Странная вещь.
Северный, русский,
Уральский, ну – хоть напоказ.
А вот, поди ж, –
мир кажется узким,
Если не видеть Кавказ!
Будто грузин,
не могу без Тифлиса, –
И я упоительно горд.
Верно, для сердца
живая теплица
Здесь – среди мудрости гор.
Вечность сиянья!
Крылья орла, –
Полет навсегда поднебесен.
Нет! на зимнем Урале,
где кровь замерла,
Не найти огневеющих песен.
А я ведь поэт –
перелетная птица,
Путь прямой горизонт отольет!
Это мне по ночам
беспокойно не спится,
Когда птицы зовут на отлет!
И так каждую осень
и каждый раз,
Крыльями в далях белея,
Улетаю с Урала,
лечу на Кавказ,
Сюда, где жить теплее!
И стал этот край
родным гнездом –
Меткости снов прелестней.
Здесь благодатный,
причальный дом,
Здесь неисчерпные песни.
Огороженный солнцем,
стражей хребта,
Я готов свет и дар нести,
Чтоб никогда
не грустить, не роптать
Над долинами дней утрозарности
В этом – суть,
приехал и рад:
Тифлис улыбается новью.
Жизнь сочна,
как во рту виноград,
Жизнь преисполнена зорью!
1916 (?)
Заячья мистерия*
(Музыка создана Алексеем Архангельским во славу молитвенного созерцания)
О вы – расцветающая Принцесса,
Чья гибкостройность – весна Песниянки.
Вы еще не знаете жизни леса –
А в лесу живут Лесниянки.
Будто испуганный заяц в неволе –
Я прижался в бегущий угол авто.
И снова замечтал о снежном поле
В своем изнеженном пальто.
Прощай, Москва. Вокзал – сквозняк.
Вагон. Колесный гул.
И пассажирская возня.
С гармоньей песня – вдруг разгул
Пронесся, праздником дразня.
Мой праздник – северные рождествели
В горах на Каменке в снегу.
Ах, радости еще не зачерствели,
Жить по-московски не могу.
Я только Заяц – белый и пушистый.
Мои дворцы – поляны и сады,
И лунный лес – таинственный и мшистый,
И кроткие мои. следы.
Мне ничего не надо. Хрупкий и усталый,
В елках я найду покой –
Только лишь бы проще стало:
Сам я – простой такой.
Поэт до последней мудрости –
До святого Чуда – пророчества –
Я утомился от своей златокудрости,
От талантов и одиночества.
Вот и понял суету зрямотаний
И гордо зову себя Зайцем –
Как бы от всяких скитаний
Поздоровилось отвязаться.
Вырыл бы нору в сосновых горах,
Да бегал по ночам на гречиху.
И на первых счастливых порах
Нашел бы себе Зайчиху.
Ух и тепло жилось бы, торжественно,
В горнолесной и ветвинной глуши:
Ведь так совершится божественна
Переселение души.
Ясный и мудрый. И знаю многое,
Потому что Поэт, –
О судьбе спросил раз у бога я
И навеки получил совет.
Мне ничего не надо. Хочу по-заячьи
Приноровиться к норе,
Пускай елки удивляются, чьи
Новые зубы появились на коре.
Буду звонким мячиком прыгать
По всему, что меня касается,
Во имя призывного рыка
Прибегут ко мне в гости Зайцы.
Все станем по-детски рождественски
Звезды развешивать по кустам:
Пускай отдохнут путешественницы
На снежных полянах, пожалуйста!
И тогда о друзьях я подумаю грустно,
Что томятся напрасно в больших городах,
А у Зайцев – у нас жить привольно и вкусно
И раздольно качаться на лесных бородах.
И тогда всем друзьям напишу очень искренно
На полянах в снегу по складам:
Приезжайте ко мне убедиться воистину,
Побегать со мной по веселым следам.
А когда вы Поэта увидите Зайцем,
Безмятежно пушистым и белым – святым,
Вы должны откровенно признаться,
Что Заяц чудесней Москвы-суеты.
Ах, люди – друзья – братья – сестры,
Давайте поймем мудрецов и детей:
Их желанья глубинны и просты,
Их глаза – у небесных ветвей.