Под сверкающий топор.
Казнь свершилась.
Солнце скрылось
За грозовой тучей,
Чтобы гневом
Не на милость
Грянуть местью круче.
Помня волжскую привычку,
Грянуть кличем:
«Мрази, на!
Нна, возьми –
Сарынь на кичку!
За Степана Разина!
Станем помнить
Солнце-Стеньку:
Мы – от кости Стеньки – кость.
И, пока горяч,
Кистень куй,
Чтоб звенела молодость».
1914–1918, 1927-1928
Емельян Пугачев*
Побег
Бом! Вам!
Бом! Бам!
Загудел казанский храм.
Бом! Бам!
К нам! К нам!
Звал к обедне божий храм.
К нам!
Потянулись богомольные
Помещики,
Дворяне,
Купцы,
Военные,
Народ
Помолиться всем святым,
Всем угодникам седым,
Чтобы шел дым
От ладана, от свеч,
Чтобы с дымом бог помог
Унести грехи, отсечь.
А грехов – помилуй, господи!
Прямо – помело спади:
Что ни шаг,
То порка, плеть.
Сладко барам
В церкви млеть,
Да не сладко
Только тем,
Кто под звон колоколов,
Под иконой божьей матери
Бьет поклонами голов
На чугунной паперти.
Бам!
Бом!
Звон.
Стон.
В перезвон
Бейся лбом
Под слезный пот,–
Авось вымолишь
Копейку
У господ.
– А подайте, ради Христа,
Милостыню убогому,
Испоротому, изувеченному,
Голодному, безногому,
Рабу искалеченному,
Из многих многому,
За грехи иссеченному.
– А подайте, ради Христа,
Копеечку темной – слепой,
Богом обиженной,
Людями униженной
Господской дворовой –
Без хлеба, без крова.
Каюсь, была бы послушней,
Не выкололи бы глаза
На барской конюшне.
– А подайте, ради Христа,
Страннику натужному,
Разутому, раздетому,
Человеку недужному,
Ветрами отпетому,
Холопу в толпе тому,
Кто не складен холопом бысть.
Не прилажен собакой в жисть,
Неприсвоен, невыгоден
На помещичьем выгоне.
– А подайте, ради Христа,
Острожнику шалому,
Бродяге Емеле, хожалому
По местам по казанским,
По степям по казацким.
Подайте на милость,
Воскресения из мертвых ради. –
Густо набилось
Тут нищенской братии.
Бом! Лбом!
Бом! Лбом!
В звоне
Под медный галдеж
Никак не поймешь,
Кто о чем стонет,
Кто чего ищет.
А дело простое:
Тут, среди нищих –
Колодник-буян,
Пугачев Емельян
Христарадничает.
Таскают его караульные
Из острога на праздник
Просить подаяния.
Да откормишь разве корками,
Когда кормят больше порками.
Ох, не любит Емелюшка
В остроге сидеть:
Тверда ему постелюшка,
Не по нраву плеть.
То-то он зверем глядит
Из подрылья,
Страшный на вид,
А слова – будто крылья:
«Слушайте, нищие:
Быть тут буче –
В рваной куче
Верных десять человек
Заготовили побег.
Господи,
Благослови на возню,
На помещичью резню.
Русь босая,
Голодная рвань,
Не люди – овечки,
Рвань-человечки,
Голь без клыков.
А я эту Русь
Люто берусь
Переделать в волков.
Я ведь таков,
Из таковских буян,
Из донских казаков –
Пугачев Емельян.
Слушайте, нищие:
Чую толк в пище я,
А пища ждет бражная,
Ежели наша ватажная
Холопская рать
Станет, бродяжная,
Добро отбирать
У дворян, у помещиков,
У купцов, у монетчиков.
Добро – серебро,
Воля – золото.
Гулять будем в золоте,
Как пиво на солоде.
Не гляди на ноженьки,
Что закован в цепи.
Погляди в дороженьки –
Ожидают степи.
Степь ты моя –
Мать ты моя,
Кони вороные!
Земля ты моя –
Мать ты моя!
Зуб от бороны я.
Слушайте, нищие!
Не ради креста,
Не ради Христа
Пугачев к вам пристал,
А для сказу
Без лишнего:
Покуда помещики
Славят всевышнего,
Дела поправимы;
Только как запоют
„Иже херувимы“,
Мы – оглашенный хлам,
Колодники-парни –
Запрем эту дверь во храм
На замок амбарный.
Настряпаем ангелам
Кромешный ад,
Пущай побеснуются
Под золотыми венчиками.
Запрем
Да ударим в набат.
А сами айда
На тройке с бубенчиками.
И караульные с нами.
Все на крови мы!»
Сказано – сделано.
И только запели
«Иже херувимы»,
Как Емельша –
Закованный зверь –
Разом запер
Церковную дверь
На амбарный замок,
На замочину-броню,
Чтоб никто бы не смог
Учинить за Емельшей погоню
По пяткам.
Ну и хватка!
Ну и хват!
Заперли молящихся,
Ударили в набат
Да крикнули:
«Спасайте, православные
Во храме сем
Горят!» Набат!
Горят!
Давай наряд!
Туши обедню!
Все сподряд
Угодники горят!
Эй, казанцы!
Бей в набат!
Бам-бам-бам!
Оборванцы
Лезут в ад!
К вам – к вам – к вам!
Всё смешалось!
Эка жалость –
Корки в кузовке.
Всё смешалось!
Эка шалость –
Церковь на замке.
В дверь дубасят херувимы, –
Им бы гнаться сгоряча
Вслед за криком:
«На крови мы!» –
За телегой Пугача.
Ну и хватка!
Ну и хват!
Лихорадка бьет в набат,
Бам-бам-бам!
По вспотевшим
Чешет лбам.
А там,
По казанскому тракту,
На взмыленных тройках
Вскачь
Караульные с нищими.
И среди нищих –
Колодник Пугач.
Емельян – голова!
Атаман – голова!
Бубенцы заливают слова,
Да и что тут слова,
Когда воля густа,
Когда пыль целовать
Не устанут уста,
Пока пыль да ковыль
Не улягутся в быль,
Пока степи вестей
Не возьмут от гостей,
Что настала пора собирать
Пугачевскую серую рать.
Знай кати, колеси
Мимо слезных трясин,
Что под каждой
Мужицкой избой
За холопьи труды
На голодные рты
Смерть оставил
Дворянский разбой.
Знай кати, колеси,
Погляди в поле-синь
На помещичий дом,
На избенки кругом,
Да задумайся круче
Грозовою тучей,
Да так, чтобы нищий
Полез за ножом в голенище,
Да задумайся так,
Чтобы огненным громом
Прогреметь
Над помещичьим домом.
Будет – что станет,
Воля-красавица,
Жизнь разжигай.
В бушующем стане
Буря вздымается –
Кровь мужика.
Мужиков-ухачей –
Как ночей,
Как грачей,
Несметная стая,
Как деготь, густая.
Чернехонькой стала
Земля ухачей.
Емельянушко строг –
Зря не бросит острог,
А раз бросил острог –
Вышел волюшке срок.
Слышь,
Стучат копытами
Кони под Казанью:
Воля
Прет открытыми –
В степь по приказанью –
Открытыми копытами
В даль
На ударь!
Прет – не перечь! –
Мужик на смелость.
Об этом и речь
По Руси разгорелась.
Долго ли, коротко ли
Звенели бубенцы,
Под людными воротами
Галдели молодцы.
Крестьянский люд,
Заводский люд,
Голодная,
Вшивая Русь!
Не трусь,
А будь лют!
Зверя лютее
Зуб наточи.
Пошли
Бушевать, ухачи!
За горло помещиков!
За горло заводчиков!
За глотку дворянскую дрянь!
Выдумай – хлеще как,
Выдумай – ходче как,
Выдумай жару им, рвань,
Жару с пожаром,
Чтоб всем слепошарым
Вдоволь понюхать беды
С потрохами,
Вдоволь нажраться
Изюмной еды с пирогами.
Угостим господ погуще,
Ублажим блинами.
Каждой барыне толстущей
Будет сладко с нами.
В ихнем доме,
Барском доме,
Мягкие перины.
Того кроме,
В барском доме,
Как у Катерины:
Из золота пьют-едят,
Кормятся царской пищей,
В перинах родят ребят.
А мы только вшей ищем
Да чешем спину от боли
От соленых плетей.
Для нашей мужицкой голи
Барам не жаль смертей.
Мы ли, бараны ли, –
Им всё равно.
Недаром мы грянули
Бревном за бревно.
Не кори грабежом –
Красен долг платежом.
А долгов за помещиками –
Ой да ой,
Хоть волком вой.
Взыскать мудрено вины –
Не получить с них
Ни хреновины.
Раз дело таковское,
Сами взыщем.
Житье мужиковское –
Нищий на нищем.
Хуже не станется,
А нам невтерпеж.
Гуляй, холоп-пьяница,
Лезь на грабеж –
Свое же возьмешь.
Грабили нас господа же,
Не спрашивали даже,
И мы за ними туда же.
Чинили расправу –
И мы учиним, ухачи.
Нашу ораву
Этим делам не учи.
Знаем.
Научились
По рубцам,
По ссадинам,
По тюрьмам,
По перекладинам.
Мало было гадинам,
Так подвешивали сзади нам
За грошовые грешки
Трехпудовые с песком мешки:
На, мол, сволочь, докажи
Свою верность нам, мужик.
Не докажешь – пропадешь.
Тут и кончился терпеж.
А теперь черед на славу
Учинить свою расправу.
Слева, справа,
Впрямь и вкось
По Руси мужицкой
Силы бунта
В гущу брось
До страны Яицкой,
Где река Урал течет
Вольностью казачьей,
Уготован где почет
Вольности бурлачьей.
Там и лошади степные,
Кони – гривы золотые,
Легче ветра скачут в дух,
Станом краше
Молодух.
Ух и кони!
Кони – пух!
Ну и кони,
Кони там
Зверя гонят
По пятам.
Нам скорее бы добраться
До коней до этих, братцы.
В свист!
В гон!
В перегон
Табуном веселым
Разлетелись бы в зазвон
По мужицким селам.
Вот, мол, на –
Пошла волна,
На конях поехала.
В хлесть-расхлесть
На бар, мол, лезь,
А иначе – в пекло.
Кони есть, мол,–
Это раз.
Кровь на воле –
Это два.
Урожай на поле –
Три.
Эй, горазд, голова,
При!
При в глаз.
Пей квас.
Собирай избушки.
Конь – у нас,
Хлеб – у вас,
На заводах – пушки.
Чуй, смекай.
А в заводах бродит раж
По рабочим жилам:
По земле тоскует блажь, –
Воля встормошила.
Круто жить чумазым там,
На крутом Урале:
Смерть привесили ко ртам,
Чтобы не орали.
Приписные удалы
Дружные становья:
Плети,
Петли,
Кандалы
Их не остановят.
Чуй!
Смекай!
В бунте чохом будут ли, –
Мниться в том негоже.
Пушки, знаем, будут лить,
Ну, и ядра тоже.
Один кровопиец,
Один у нас враг:
Заводчик,
Помещик,
Вельможа.
Всех перехлещем!
В могильный овраг
Рядом уложим.
Так-то, братушки-ребята!
Порешили бурей стать!
Значит, будем жечь да хряпать
Сволочную супостать.
Порешили – в ход айда,
Вихрями развейся.
Раскалилася беда
В городах и весях.
Ох, не спится господам.
Стали ночи черны.
И не ночи – черный гам,
Прилетели вороны.
Каркают окаянные.
Шары таращат.
Варгают проклятые –
Черта страще.
Ищут, чумазые,
Свежую кровь,
Обсели нечистые
Помещичий кров.
Карк.
Стон.
Гул.
Вой
Над вдовой
Головой.
Под царицей-помещицей
Шатается трон –
От холопов-воров
Так смерть и мерещится.
А трон –
Только тронь –
Вместе с царицей
В пыль разлетится,
И дворянство приспешное,
Воровское, кромешное,
Жабье гнездовье,
Катькино вдовье, –
Чтоб оно сдохло
Словленным пленником
В бане под веником,
Под мужиком,
Под рабочим, –
Об этом хлопочем,
Об этом и стараемся
Изо всей мочи,
За это и бьемся
С утра до ночи,
За совесть правую,
Чтобы дать врагу
Баню кровавую.
Об этом и речь заводим
В каждой деревне,
В каждом заводе,
В каждой станице казацкой,
В каждой охране солдатской.
Знай
Приставай
Борода к бороде,
К мужицкой вороньей орде.
Дубинным скопом,
Рабочим валом,
Лошадиным скоком,
Старым да малым
Навалимся, напрем –
Ага! –
На богатого врага.
Вот и аз, вот и сказ.
Бубетень в избушки!
Конь – у нас.
Хлеб – у вас.
На заводах – пушки.
Зачинаем бурю дней.
Запрягай скорей коней.
Кони сыты – бьют копытом
С нами рвутся в бой.
Пой:
Долго ли, коротко ли
Звенели бубенцы.
Под новыми воротами
Сходились молодцы.
Разговоры
Тот али не тот?
Петр али не Петр?
Врет али не врет?
Шепталися мухи
По всякой причине.
Ползали слухи,
Как вши по овчине.
Обидно:
Чешется, а не видно.
Говорят, что Петр.
Говорят, что мертв.
Говорят, что бредни.
Говорят, что Третий.
А сам говорит:
Я – четвертый.
Да и тот протертый.
Никак не поймешь:
Царь али вошь?
Человек –
Как человек,
Борода –
Мужицкая,
Очи –
Стриженых овечек,
Походочка –
Казацкая,
Повадочка –
Яицкая.
По плечам – не малый,
По годам – бывалый,
По ногам – хожалый,
По ручищам – шалый.
А как вытянет речь –
Головы не сберечь:
Знай только действуй –
Весь тут.
Слово –
Сабля из ножон.
Слово –
Лезет на рожон.
На земле –
Как на седле,
На седле –
Как на крыле.
Ну и уродился человечище!
Али – царь,
Али – охотник,
Али – косарь,
Али – колодник.
Вот он, сердешный, какой:
Все в нем есть –
В этом и честь.
Брагу пьет,
Пьет и мед,
А пьяным не видали.
Разное болтают, праздное.
Бывал в Пруссии, Польше.
Не то торговал,
Не то воевал,
Не то – купец,
Не то – генерал.
И больше:
Может – и царь.
Тот ли, не тот.
Петр ли, не Петр.
Врет ли, не врет.
А про все на свете
Знает, как ветер.
Мир пролетел,
Навиделся дел –
Вольностью дышит отчаянно.
Да только царей
Не бывает таких. Даже нечаянно.
А все-таки раз
С глазу на глаз
Пристали к нему казаки:
«Петр аль не Петр?
Толкуют, мол, – Петр.
Иные зовут Пугачевым».
А он как попрет:
«Что вы, да что вы!
Эх, дурачье.
Я – не Петр,
Емельян Пугачев,
Я – не царь,
А донской казак
Зимовейской станицы.
Прямо сказать –
Хлебопашец и воин.
Все мы – вольные птицы.
Я – на воле. Спокоен.
Ну, и в острогах бывал.
Да шибко я мал:
Прилетал с вороньем –
Улетал воробьем.
Я в степях – не в обиде.
А что дальше – увидим.
Война –
В разгаре.
Казаки –
В угаре.
Мужики –
На пожаре,
Помещиков жгут.
Вот и все тут.
Кругом – война,
А военное дело я знаю.
За это берусь –
За крестьянскую Русь!
Тряхнем, что ли,
Эй, казаки!
Ну-ко, закинь,
Шире раскинь
Волю степную,
Пыль золотую.
Может, и выйдет чего.
Эй, голуби,
Даль – голубица.
Может, и выйдет,
Ежели биться
Всем горячо».
Вот он какой
Емельян Пугачев.
Так все подряд
Казаки, мужики говорят.
Тот ли, не тот?
Петр ли, не Петр?
Может, и пьян,
А только таких
Не бывает на свете,
Как Емельян.
Ну, Пугачище,
Ядри его корень,
Прямо – бычище
Мычит на угоре.
Могуществом дразнит,
Прет на затырь,
Вроде как Разин –
Степной богатырь.
И тоже с Дону,
Того же звону.
Слово –
Сабля из ножон.
Слово –
Лезет на рожон.
Ну и народился человечище!
Знай только действуй
Весь тут.
Недаром в Яицком городке
Живется Пугачеву налегке:
Того гляди, взовьется вертуном
По степям со свистами,
Жизнь поставит кверху дном
Лапами бесистыми.
Недаром Яицкий городок –
Раскатистый уральский говорок:
Разговоры запрягают, как коня,
Шпарят духом чох.
Матушку-Расею встабунят.
Дербалызнет Пугачев!
Заводы
Пролязгали годы,
Как цепи, железом.
Дымились заводы –
Копоть над лесом.
Синий чугун,
Красная медь
Будили тайгу
На Русь прогреметь.
Будили, просили
Подняться от земли.
Рабочие силы
Слух понесли.
Заохали, зачокали:
Ой, да чо же эко, чо,
Ну-ко чо?
Объявился, появился
Пугачев –
Вот и чо!
Зовут его Емелюшкой.
Торгует он земелюшкой:
Для помещиков – изъян.
Покупает, отбирает
Землю для крестьян.
А поместья, вотчины –
Хлеб да жизнь заводчины.
Вот чего да вот чем
Мужиков он потчует.
Чуй!
Ой, да чо же эко, чо!
Приписных рабов заводских –
Наш спаситель Пугачев.
Погоди, не кричи,
Сами будем пугачи.
На господском на посаде
Сами сядем.
Наша земля-землица,
Овес, рожь, пшеница.
Пущай помещик позлится,
А мы желаем жениться.
На этой земле своей
Жить да рожать детей.
Ох, и жарко впереди!
Тише, тише!
Еще рано. Погоди!
Косматыми медведями
Залегли в берлогах
Заводы по Уралу на горах.
Под хвойными поветями
На крутых дорогах
Жил таежный страх:
Появился разбойник Хлопуша.
Слушай.
У Хлопуши
Отсечены уши,
Вырваны ноздри,
Рыжая харя в коросту,
А сам он саженного росту.
Голос медвежий –
Рявкий, тварина.
Или он леший,
Этот зверина?
Только известно одно
Про Хлопушку:
Как отольют новую пушку,
Все знают вперед –
Обязательно пушку в дороге
Хлопуша сопрет.
Взвалит на плечи – и в лес,
Кто бы за ним
В лес ни полез,
Не воротится.
Бес.
Сила лешачья.
Корова лежачая.
И на кой ему пушки –
Зверю игрушки
Играть на опушке.
Так ли, не так ли –
По-разному квакали.
А меж теми пересудами,
Растабарами да зудами
Было так. Слушай:
Вот.
Похаживал Хлопуша
С завода на завод.
Вот.
Работал он по части
Медноплавильных работ.
Вот.
Подбивал к бунтам речами
Всех рабочих для забот.
Вот.
Чтобы разом взбунтовался
Ядро-пушечный завод.
Вот.
Чтобы пушки ныне лить
На помещиков-господ.
Вот.
Только надо для порядку
Из рабочих сделать взвод.
Вот.
А фельдмаршал даст приказ, –
Пугачев Емельша тот.
Вот.
Когда стукнет бунтовать,
Всех Емельша позовет
На потребу взять завод:
Пушки стряпать для господ.
Вот в чем дело, да не все.
Ныне в каждом заводе
Таких Хлопуш
Оставлено в взводе
По пяти душ.
Их и надо слушать
В военном деле.
А самый главный Хлопуша
Погнал по службе к Емеле.
Что касается того ближе,
Кто прет в лесу пушки,
Так это – свои же,
Приписные хлопушки.
Так-то, Ванька,
Топим баньку.
Жарко будет впереди…
Тише. Тихо.
Еще рано. Погоди.
Тише. Тихо.
Спят заводы
Тяжким сном цепей.
На прудах
Колышут воды
Ветры из степей.
Глушь лесная.
Спят заводы.
Спит Урал-векун.
Так текли
Литейно годы,
Плавя медь, чугун,
Горы горя.
Шахты-норы
Знают про людей –
Рудокопов,
Как их горы
Давят злом людей:
Потому что
Над горами
Строятся дворцы,
Потому что
Над ворами
Царские венцы.
Зреет время –
Сон рабочих
Превратится в явь:
Ждать недолго.
Срок короче –
Льется гневом плавь.
Пушки льются,
Ядра тоже.
Спешка горячей:
Бунт рабочих
Враз поможет
Делу пугачей.
А пока
Намнут бока,
Будет тверже бить рука.
Эй, кузнецы,
Рудокопы,
Литейщики,
Шибче работу гони:
Любят заводчики,
Генералы,
Помещики
Рабскую дань искони.
Уважьте, ребята, хозяев уважь,
Старайся, забойная штольня,
Пущай вельможная блажь
Будет довольна.
Ждите, чумазники,
Кедровых орехов на празднике.
Небось
Продырявят орехами
Насквозь,
Ежели постараемся в душу
Посадить им Хлопушу.
А ну, будет калячить,
Горнозаводские клячи!
Не рассусоливай.
Брысь!
За пешни, за кайлы, за тачки
Берись!
Пластайся!
Что пялишь шары, рыжая рысь?
За тачки! Разом!
Разве не знаешь, холопская гадь,
Хозяин не любит потачки
Давать
Черномазым
Копателям угля, руды.
А ну, за труды!
За пешни, холопы!
За кайло, рудокопы!
Эй!
Ты бей,
Ты бей
В грудь каменную, железнушшую.
Ты бей,
Ты бей,
Ташши цепь проклятушшую.
Ой, да ой-е-ё.
Да ты разбей ее,
В стену бей глухушшую, –
Ты разбей ее –
Долю злюшшую.
Ты бей,
Ты бей,
Ташши,
Ташши.
Добывай, злодей,
На шши
Да на хлеб, на милость вашу –
На березовую кашу.
Получай, кроты, гроши.
Ташши,
Ташши.
Ты бей,
Ты бей
В грудь каменную, железнушшую,
Ташши цепь проклятушшую.
Ой, да ой-е-ё.
Да ты не тронь ее,
Не тронь долю жгучую,
А ты тронь того,
Кто нас мучает.
Работал Урал –
От железа дрожал.
Руда изливалась в печах.
Работал Урал –
Державу держал –
Чугун на рабочих плечах.
Золото, платина,
Самоцветы-каменья,
Железо и медь – для богачей,
В придачу им дадены
Рабы да именья
И перекладины для пугачей.
Жить бы да жить
Господам ввеселе,
В пирах забавляться на шалость.
Хороши барыши
На господском селе, –
Так бы и век продолжалось.
Работал Урал…
Да вдруг заорал:
«Пошел!»
Заорал по-железному –
Влязг хорошо:
«Пошел Пугачев,
Пошел!»
Руками,
Ногами,
Крылами
В полет,
Будто на Каме
Тронулся лед.
Пошел и пошел.
Захватил берега.
Двинулась гущей
Людская река.
Босой народишко попер.
Попер
В напор,
Попер
На сбор, –
В топор.
Кто куда!
Айда!
Пропала рабья грусть.
На свадьбу ненароком!
Зашевелилась Русь,
Забрякала
Железом по дорогам.
Уральские заводы,
Рабочие разводы
Работали по дням и по ночам.
Уральские заводы –
Веселые заботы:
Пушки, ядра лили пугачам.
Уральские заводы,
Шахтерские своды
Тряслись от навороченной руды.
Уральские заводы
На яростные годы
Несли на бой рабочие труды.
Работали охотно приписные,
Старались про запас:
На землю торопились крепостные,
Пугачевский
Слушали
Указ:
НЫНЕ ВАМ
даже до последка
землями, водами, лесами,
жительствами, травами, реками,
рыбами, хлебом, пашнями,
денежным жалованьем,
свинцом и порохом
ПОЖАЛОВАЛИ
на жизнь вашу,
и пребывайте так,
как степные звери,
в благодеяньях и продерзостях.
Всех вас,
пребывающих на свете,
освобождаем от тягот
И ДАЕМ ВОЛЮ
детям вашим и внучатам
ВЕЧНО
Медный, чугунный Урал
Работы такой не видал.
Не работа, а праздник.
Кровь – кипяток.
Стукотня в молоток.
Каждый усердием дразнит.
Из Кунгура, из Ижевска,
С Егошихи, Авзяно-Петровского тож,
Изо всех заводов прочих,
Будто ливень-дождь,
Хлынул бунт рабочих.
Захватили чумазые взводы
В лапы заводы:
Пушки гонят, ядра льют –
Пугачеву шлют салют.
С Камы пригнавшие парни
Горланили радость-раздоль:
Варят теперь солеварни
Пугачевичам пермскую соль.
Любо глядеть, как по Каме
С дегтем и солью баржи
Плывут меж лесов берегами
Да везут еще множество ржи.
Любо глядеть на людей,
Ну, и зудят, лешаки:
Табунами своих лошадей
К Пугачеву свистят мужики.
С уральских заводов
Двинулся с пушками в риск
Литейщик Белобородов – артиллерист.
Этот докажет в лоб –
На отбой скуп, –
Как стреляет холоп
По генеральскому войску.
Этот сумеет поднять
Вороний да вещий гам,
Чтоб дать жарче огня
Генералам, помещикам.
За Белобородовым под Оренбург
Пошел и Овчинников –
Тоже рабочий,
Из выборных парень.
Малый, как брага, игрист
Да охочий в ударе.
И тоже – артиллерист.
Шлют на бой зачинщиков –
На ура Уралы.
Белобородов да Овчинников –
Чем не генералы:
Пушка за пушкой,
Ядро за ядром,
Дружка за дружкой,
За молнией гром –
Так и катятся в степи казачьи.
Хлебом-солью
Да бражным ведром
Их встречают отряды пугачьи
И сам Пугачев на коне вороном.
А слова Пугачева
Могут золотом течь.
Атаманская речь –
Мед и картечь:
Хмельно-грохотно.
Как услышишь – не уснешь.
Режет дума на ночь,
Будто в сердце
Ноет нож –
Емельян Иваныч.
Не слова – пословицы,
Сами славословятся.
Пугачев не скажет лишку.
Раз сказал – как взвесил хлеб,
На то будь своим умишком
Весел, креп.
Не слова делам нужны, –
Сабля острая в ножны
Да кормленый конь с угаром,
Чтобы службу нес недаром.
А уж ежели – слова,
Пусть кружится голова.
От всего, что стряпаем,
Будоражится молва.
Емельянову речь
Хлебно беречь:
Будто и впрямь на деле
Разбогатели
От встреч кругом
С богатым врагом.
Емельян гладил конскую морду,
Серьгой ухмылялся в бороду
Гордо:
Вот и пушки уральские, медные,
Ядра чугунные,
С порохом бочки –
Поповские дочки.
Вот и люди уральские, бедные,
Люди-рабочие, пришлые прочие –
Вольные люди, короче.
Сами глядите в очи:
Степь широка,
Да шире рука
Мужика.
Как бы ловчее поймать
Лютого зверя-врага,
Как бы Расеюшку-мать
Прибрать ко рукам;
Степью,
Горами,
Реками,
Лесами
Как завладеть –
Судите сами.
Солью,
Железом,
Пушниной,
Лисами
Как завладеть –
Судите сами.
Мясом,
Да рыбой,
Хлебом,
Возами
Как завладеть –
Судите сами.
Скотиной,
Домами,
Землей,
Чудесами
Как завладеть –
Судите сами.
Не мне вам про волю петь,
Про крепостные избушки.
Песню пробухает медь,
Уральские пушки.
Не мне толковать про ладони
Голодных российских сирот.
Есть у нас порох, и кони,
И обездоленный сброд.
Ну, и дернем
В хряст напропалую,
Знай держись
Лихая голова.
Господа, помещики
Нас ведь не балуют,
И мы их не станем баловать.
Накладывай ядра на возы.
Вези!
Укладывай пушки на возы.
Вези!
С порохом бочки –
На телеги!
Эй, шевелись!
Шарабарь!
Егози!
Мы ли да не стали
Человеки!
Степи
Бурным,
Хлестким
Морем пург
Осаждали Оренбург.
Осаждали, боя ждали,
Да не принял город бой, –
За стенами городьбой
Трепетали в страхе дали.
Губернатор взаперти
С войском маялся внутри:
Как пошлет солдат на вылазь,
За ворота,
Смотрит – разом скрылась
Эта рота
К Пугачеву в рот.
Гоготал степной народ:
Ишь, кого нашел нам слать –
На медведицу посла,
А посол-то ведь – медведь.
Сам давно метится
Глазами можатыми,
Где гуляет медведица
С медвежатами.
Посылай, губернатор,
Оренбургских воинов,
Чтобы нашего брата
Было удвоено.
А то не хватает,
Хоть разорвись заплата,
Заправского с ружьем солдата.
Надо сюда, надо туда,
По всем крепостям, форпостам.
Тут беда, там беда –
Беды вдосталь.
Знай поворачивай жизнь,
Шибче держись.
Ну-ко, к примеру, голь, ну,
Втаскивай пушку
На божью колокольню,
Возьмем мету на мушку –
Да грохнем громом
По барским хоромам,
По вражеским мордам.
Всё одно – церковь зря пропадает
Вдовой под городом.
А вдова молодая
Стояла без дела,
Одинешенька.
А вот на – загудела,
Радешенька.
Колокол да пушка – соседи:
Супруга да муж – как оба из меди.
Оба разговорчивы
Медные особы.
А мы с божьей помощью
Подсобим.
Бух да бух!
В Оренбург!
С горем бух!
В Оренбург!
Бом да гром –
В дом ядром,
Дым кругом
Над врагом.
Лютый враг
Во сто крат,
Лютый враг
Сыплет град.
Сам не рад
У приврат.
Люди – черный виноград –
По стенам ползут, ползут.
Ух и баня!
В жилах зуд.
Не осада – страшный суд!
На рожон ползут.
Судят тех, кто за стеной,
За взъерошенной спиной,
В жажде крови зол, упрям,
Грозит смертью бунтарям.
Судят ворохом, конем,
Судят порохом, огнем,
По заслугам барской чести
Судят гневом рабской мести,
Чтобы вымести из-под
Жита-быта
Крыс-господ.
Ишь, окаянные,
Расплодились на готовых хлебах.
Бах!
Ишь, брюхатая погань,
Засела в гнездо –
Оренбург.
Бух!
Не выживешь сразу заразу,
Черную немочь, ишь.
Слышь!
Поджидают их ноги
Царской подмоги,
А мы им накре́ст –
Айда наотрез.
Измором возьмем губернатора.
Труби в трубы:
Гнать пора.
Ряды заряди!
Гони командирами.
Пугачев впереди
Гонит с башкирами –
Вихрь на груди.
Размашнее крыльев
Гривы коней.
С нами Перфильев,
Киргиз Джеменей.
Ветер навстречу,
И ветер впрок.
Айда, брат, на сечу,
Степной ветерок!
Встретилась ночь –
И та хитра,
Сможет помочь
Сохранить до утра.
Встретилась долинка –
Мед густой.
Сено – как былинка.
Тут – постой.
Тпррр-у-у!
Залегай!
Распрягай!
Ну и стога!
Ну и сено!
Ох, сенцо!
Будто девичье лицо:
Шелковое, чистое, без дуд.
Сам бы съел,
Да кони не дадут.
А сено-то, ребятушки,
Старшинское,
Ей-богу, крест святой,
Бес с водой,
Псалтырь со свечкой,
Верблюд с овечкой.
Сколь было сил –
Сам косил,
От старшины по наказу
Полсотни косили сразу.
Пугачев глаза скосил,
Спросил:
– Старшины которого?
– Да, знаешь, родного брата
Ваньки Творога.
– Была какая плата?
– У старшины один расчет:
Знай работай, черт,
За почет да за долги
Ему сено волоки.
Моя хата –
Не палата,
Мне и плата
Не богата.
Накосил да жив остался –
И за то благодарен
Парень. –
Пугачев прищурил глаз.
– А теперь такой наказ:
Все старшинские сена взять, –
Брат, аль сват,
Аль зять,
Кому доводится роднёй
Старшина любой, –
Взять!
Теперь у нас родня другая.
Погляди на Батыркая:
Никакие старшины
Ему больше не страшны.
Башкирских лисиц,
Башкирского меду,
Степных кобылиц
На оброчью угоду
Башкиры отныне не станут класть,
Да и киргизы тоже.
Вольная власть!
Ни меху, ни кожи,
Ни медной полушки
Оброк – за порог,
Чтобы дань не велась.
Кони да пушки –
Вот наша власть. –
Только, как к слову,
Заря поднялась –
Дай да подай –
Вылезло солнце –
Из печки каравай.
Первым вскочил
На коня Батыркай.
Ветром зыбучим,
Ветром крутым
Пригнали вестовые
В становище дым –
Донесли:
«С двух сторон
Прямо в яму
Ведем чернышевский эскадрон.
Чтобы легче управиться нам,
Разделили окаянных пополам.
В этой, мол, долине
Сена, мол, стога,
Пугачева, мол, в помине
Не видать следа.
Ну и поверили.
Трусят да спешат.
Шибко на майорах
Одежа хороша.
Ружья, сабли,
Кони, тесаки».
Гаркнул Пугачев:
– Айда на почет,
Живо на коней, казаки!
Чохом двинем
По первой половине.
Гей, бударма!
А другую возьмем задарма
В закрома! –
Тут и пошла кутерьма
Вперемать.
Только лишь вылезли
На горку, на трон,
Смотрим, как в гости
Идет эскадрон.
Наше почтение!
Уважай, укачай!
Хмельная брага – стол Пугача.
Эскадрон шарахнулся,
Кони на дыбы!
Загремели ружья,
Засверкали лбы.
Сцепились собаки –
Никак не разнять.
На драке казаки –
Веселая резня.
Дело бывалое,
Кровь не впервой.
Шалая, алая
Смерть над головой.
Никто о ней не думает,
Смерть – не урон.
Главное – взять бы
Скорей эскадрон.
Врага зажимать
Не устанет плечо.
Степь – наша мать,
Отец – Пугачев,
Не выдадут детушек чох.
Ну и веселье!
Опоясывай вмах!
Завей их кольцом!
Залей их свинцом!
Трах-тарарах!
Майорам на страх,
Генералам на крышку,
Катерине на отрыжку
От сладкого меду.
В куль да в воду!
Каркай, ворона,
Созывай ворон:
Не стало эскадрона,
Сдох эскадрон.
Ххо-хо! Выходи, Оренбург, на дорогу,
Ожидай Чернышева подмогу.
Дождешься авось
Чернышева в траншее
С петлей на шее.
Видишь, в небе зажглось
От поминных костров
Зарево царских корон.
Будь здоров:
Это на помощь
Идет эскадрон,
Полк злодеев, бродяг и воров.
Жди даров!
Пугачев оглядел –
Сколько сделано дел,
Сколько уложено тел,
Подошел к Джеменею:
– Эй, Джеменей,
Накорми лошадей,
Сам поешь свежей конины
За упокой на помины.
Поешь
Да с отрядом киргизов
Скачи
На хлопушевский вызов.
Слышь,
Хлопуша-егоза
Вызывает на Казань
Прочистить путь.
Там и будь.
Степями под луну,
Айда на Бугульму.
Охотник,
Ты следуй по лисьему следу,
Умеючи зверя гони.
Рыскай собакой по божьему свету.
Мы аль они!
Ежели мы – барыш великий.
Салям маликем![58]
А ежель они – враги мужика,–
Карачун башка.
Разумей, Джеменей,
Выбирай, Батыркай.
Для киргизов, башкиров,
Татар, калмыков
У князей-командиров
Хватит клыков,
Чтобы жрать вас да грызть
Во всю жадную жизнь,
Пока дань да оброки –
Последние крохи –
На кряжеский стог
Несет косоглазый восток.
Поняли, что ли,
Про дерзости воли?
– Якши[59] барыши! Якши!
Правда Емельянова –
Стрела насквозь.
Слово его – заново
В голову гвоздь.
Сказано – спето.
Угнал Джеменей
Рыскать по свету,
По темени дней.
Облаком пегим
Скитаться дано:
Кони к набегам
Привыкли давно.
Казань, Бугульма ли,
Ушкуйный Курган – дуй!
Лишь бы не поймали
Князя на аркан
На ходу.
Не будет пощады
Ни тем ни другим.
Помост дощатый
Готовят враги.
Русь – в перекладинах,
В петлях,
В крови.
Думай о гадинах – жить норови.
И что это сталось?
Земля сотряслась –
Кровавая шалость:
Власть пошла на власть.
Никому невтерпеж.
Никак не поймешь:
Казаки, башкиры,
Киргизы, калмыки,
Татары, рабочие,
Холопы-мужики –
Каждые по-своему лезут на бунт.
Народищу, народищу –
Страшный табун!
Каша наобум!
Всякому сытая долюшка снится.
Да сны коротки.
Юрты,
Деревни,
Заводы,
Станицы,
Гудят городки.
Земля ты, земелюшка,
Детей приюти.
Пособи ты, Емелюшка,
Присосаться к груди.
Одна у нас мамонька,
Одно молоко –
Хлебная травонька.
Да жить не легко.
Видишь сама:
Нож да сума.
Ты по всей Руси
У полей спроси:
Мы ли хлебу не хозяева?
Только взять нельзя его
Без ножа-рогатины
У помещика-брюхатины.
Ну и жизнь – разгон наобум.
Народищу, народищу – страшный табун!
Что-то будет, мужики,
Степи шибко широки.
За степями – шире ярь.
Шарабарь!
Шарабарь – не спрашивай
Про коня про нашего.
Конь-то ржет, копытом бьет,
Глазом смотрит на разлет:
Запрягли, мол, так чундырь
Ряхом-встряхом,
Перемяхом
На бунтырь!
На бунтырь да горем пург,
По степям бураном
Ухнем в брюхо – в Оренбург –
Пушками тараном!
Эх ты, зимушка-зима,
Деток малых не замай.
Помоги, метелица:
Зерно горем мелется.
Мелют годы – жернова,
Быль на битвах не нова.
Сколько жили – столько жилы,
Столь трещала голова.
Свадьба
На Яицком городке,
На лисичьем воротке,
Среди девичьих полян
Высмотрел да высватал
Казачку Емельян –
Устинью Петровну Фомичеву.
За любовь-красоту,
Как малина в саду,
Полюбилась она Пугачеву.
На весь городок – на усадьбу –
Закатил женишок
Колокольную свадьбу.
С треском,
Звоном,
Бардадымом
По степям
Зеленым
Дымом
Распалил костры
На славу,
На казацкую заставу.
Кумушки, вдовушки,
Свахи-бедовушки,
Девки-запевки
Наревелись, коровушки,
Спозаранку.
Вывернули душеньки
Наизнанку.
Напрощались наговорами
В ожиданьях под заборами,
Покуда-то приехала невеста
С родительского места
На вселюдный двор.
Тут-то и пошел
Крутой разговор.
– Ой, мы не зря стоим,
Голосим не зря:
Едет к нам невестушка –
Красная заря.
Ой, плывет лебедушка
На синие моря.
Ох, да ох, да охоньки,
Ее стан белехонький.
Очи затуманены,
Щеки нарумянены.
А. нам жалко, кумушкам,
Проживать голубушку.
Ох, как жалко, бабоньки,
Как волчат волчице:
Попадется в лапоньки –
С нами разлучится.
Ты прощай, Вестиньюшка,
Невестушка, Устиньюшка.
Со слезами на славушку
Глядим на девчонушку:
Жалко красавушку
Выдавать на сторонушку.
Лебедь белую на суд
Везут, бабоньки,
Везут
Кони пеги.
Едет в неге.
Ох!
Сидит,
Как барыня на прянике,
Только ешь
На утешь
Да облизывайся.
Ну-ко, душенька,
Подкатывай,
Подколесывай
С зазвонцем.
Золотая сбруя сватова
Вычищена солнцем.
Так и катится слеза.
Ну-ко, матушка, слезай.
Устинья
Вот и доехали с орехами.
Здравствуйте,
Кумушки-думушки,
Сватьи на свадьбе,
Девчата-дичата,
Подходите-ко,
Слазьте,
Угощайтесь-ко:
Винные ягоды,
Заморские сласти,
Всякая всячь.
Это вам –
От Пугачевой власти
Калач.
Вспоминайте-ко –
Устинью да Емелюшку,
Емельяна свет Иваныча,
На земелюшку призваныча,
Ненаглядного сокола,
Полету высокого.
Гости
Ой, да что беспокоишься,
Заботушка,
Ой да ой,
Ну и орехи,
Пряники,
Сласти!
Да от такой
Пугачевой власти
Только дуры
Рыло воротят
От характеру шалого.
А мы – бабы умные –
Отпираем ворота:
Добро пожаловать!
Свахи
Сыздалека
Из полей-степей,
Из раздолья
Из глубокого,
Ты ковшом здоровье
Пей да пей,
Чтобы ведали мы,
Кто кого
Пережил да
Переславил быль,
Переветрил
Во степях ковыль.
Быть здоровой тебе
Да бродить могачей,
Быть плодливой судьбе,
Народить пугачей.
Емельян Иваныч –
Так он тебя любит,
Невесту-красавушку,
Как жалеют люди
Помять свою травушку.
Устинья
Прощай,
Грудь моей мамоньки,
Лазоревые веселья:
Где-то буду тамоньки
Не увидишь отселе.
Бабы
Ох, и пыль по дороге
Лиха.
Свист!
Стон!
Свист!
Звон!
Емельяна везут –
Жениха.
Гогот!
Грохот!
Топот!
Хохот!
Ну и молодцы-жеребцы.
Прихорашивайтесь,
Бабы,
У кого подседельники
Слабы.
Пугачев
Подкатили на кобыле,
Кабы бабы не забыли.
А забыли б ежели,
Мы б на свете не жили.
Завалю вас вместе
Гостинцами
Мешками.
А моей невесте –
Жизнь
С кишками.
Гости
Емельяну Иванычу
Кровный почет,
Всем помощникам,
Всем коням.
Слава пускай
Уралом течет
По дну золотому –
К дому,
По самоцветным камням –
К нам.
Девушки
А ты поймай
Коня самолучшего,
Ты седлай
Седло черкальчатое,
Ты гони,
Гони ветра пущего,
Разутешь
Сердце удальчатое.
Нам ли, девицам,
Диву удивиться,
Когда мы надеемся
На вас – женишков.
Ты поймай,
Поймай коня быстрого,
Проскачи на нем
Все дороженьки,
Запусти летать
Волю искрами,
Чтоб не зря смотать
Свои ноженьки.
Нам ли, девицам,
Диву удивиться,
Когда мы надеемся
На вас – женишков.
Пугачев
Значит, надеетесь,
Устинья Петровна Фомичева,
На
Емельяна Иваныча Пугачева?
Устинья
Мне ли, мне ли, мнеченьки
Говорить вам реченьки.
Пугачев
Грей коня!
Бардадым!
По земле – огонь да дым.
А нам жарко на огне
Свадьбу править на коне.
Пир – сегодня,
Завтра –
Кровь.
Катька-сводня
Хмурит бровь:
Разбунтовались
Казаки,
Рудокопы,
Мужики.
Катька,
Глядь-ко:
Пареньё –
Стало черным воронье.
Над престолом
Каркают, –
Заклюют вориху.
Ох, господи,
Благослови цариху
Дубиной по лбу!
А ну-ко, острожная слизь,
Спой от земли-нутра,
Чтобы кости березой тряслись
До похмелья-утра.
Пугачи
Черным вороном –
Поровну да ровно –
В оренбуржеских степях,
Эх, мы ходили,
Горевали
На царевых на цепях.
Черным вороном –
Поровну да ровно –
Объявился тут казак.
Эх, нашу долю,
Нашу волю
Довелось нам доказать.
Черным вороном –
Поровну да ровно –
С Пугачевым под конем.
Эх, мы погнали,
Разогнали,
Разлетелись вороньем.
Черным вороном –
Поровну да ровно –
Разберем все крепости.
Эх, ты уважь,
Наш Емельяш,
Воронье скорей пусти.
Гай ну, чеши,
шарабарь, пляши,
шевели шалаши
В хрясть!
Гай ну, затырь,
шарабарь, чундырь,
заводи бунтырь
В хрясть!
Гай ну, бабье,
шарабарь лубье,
подымай дубье
В хрясть!
Генералы
Отшумели да оттопали
Поутру,
Будто ели, будто тополи
На ветру.
На разгоне отплясали
Плач,
Будто кони с бубенцами
Вскачь.
Мужики с Емелей
С удали
Кушаки с похмелий
Спутали.
Как распутали, давай орать:
– Собирайся в круг, босая рать!
Слушай:
По совести кровной
Молодые супруги
Емельян Иваныч
С Устиньей Петровной
Желают:
За военные заслуги
Перед отечеством и нами
Пожаловать проворных
Высокими чинами. –
Емельянова супружница
Говорит – по правде жарко –
Заливать нечем:
– Денег у нас нет и жалко,
А им от чинов станет легче.
– Верно!
Жалуй!
Врагу на беду –
Товар не лежалый –
Проворные люди в ходу!
Жалуй! –
Влез на телегу
Емельян Иваныч,
Лентами свитый,
А там – человек к человеку –
Отборные ягоды свиты.
Крикнул Емеля малым,
Махнул платком алым,
Будто кровью плеснул
В людскую весну:
– Сами глядите, с кем в телеге я –
Ваша военная коллегия!
А посему:
Белобородова, рабочего с Урала,
Награждаем чином
Фельдмаршала-генерала.
Этот молодчина
Захватил заводы с пушками,
Угостил врагов на славу колотушками.
Без заводов, без рабочих –
Мы без рук.
И не стали бы морочить
Вольный круг.
Без рыбы зря рыбачить.
Воевать без артиллерии – тем паче.
А посему:
Такого же рабочего Овчинника
За живешь здорово
Поставим в чине как
Фельдмаршала второго.
Овчинников для нашей власти –
Прожженный мастер
По артиллерийской части.
Дернет, так хватит –
Лезь на полати.
Бахнет, так грянет –
Трясутся дворяне!
А посему:
Ваньку Хлопушу-заразу,
Страх наводящего,
Жалуем
В генералиссимусы сразу.
Ешь его хрящ его!
На, помещики, доедай.
Не человек – кровавая беда.
Из вырванных ноздрей,
Из отсеченных ушей,
Изо всех дверей –
Жарь, как из бани.
Хлопуша сумеет избавить
Помещика от головы,
Ежели лишняя, вроде грыжи.
Погуще бы таких рыжих
Хлопушиных рож,
Тогда бы: – Не трожь!
А посему:
Зарубина Чику,
Чтоб был он начеку,
Жалуем молодчику
Генерал-аншефа.
У Чики – могучая рука.
У Чики – мозгущая башка;
Что ни слово – золото,
Что ни дело – смолото.
Генерал не плох –
Намолол голов.
А посему:
Сотника
Перфильева Афанасия
Ставим губернатором.
Этот сатана сия
Крепко правит
Казацким краем.
Не допустит продажных старшин
На аршин
К нашему войску.
Ухо держи,
Ибо старшинские дряни –
Те же дворяне:
Им верить нельзя нам,
Крестьянам.
А посему:
Казака
Ваньку Творогова
Жалуем в обер-камергеры.
Правда, Ваньке нету веры.
Ну, авось Иван мордаст
Пугачева не продаст.
Зато Ванька очень просто
Взял без боя три форпоста
И возьмет четвертый –
Обер тертый.
А посему:
Кайсак-киргиза Сулеймана,
Салям маликем, ай-юралы,
Ставим в генералы,
Гуртым башкира Батыркая –
В генералы юрт юргая,
В то же место – Салават Юлая.
Башкирия, Киргизия –
Надежная оказия.
Кочевников дивизия –
Шумит косая Азия:
Катерининский обман,
Из веревок злая вия,
Гонит силой мусульман
В лоно православия.
Одурел престол,
И попы с Христом
На вокруг в простор
Бьют мечом-крестом.
Во имя отца и сына
И святого духа,
Эй, башкиры, киргизы,
Подымайся да ухай
Бурей крутой –
Меднотелой ордой,
На коне да в ногу!
Мужицкие генералы помогут.
Ходом!
Довольно платить
Лисицами, медом.
Этот оброк
Самим нужен впрок.
Так и трубите по юртам в рог.
А посему:
Башкирии, Киргизии
С нами быть в дружбе.
Конные дивизии
По военной службе
Вместе мы разделим по местам.
И там
Поставим мы полковников-ребят
Сподряд.
В лаптях наши полковники-сваты.
Хваты.
Обуются, оденутся, достанут пищу.
Ищут.
На перинах выспятся всласть.
Власть.
Помещиков развесят, как портянки,
На полянке.
А посему:
Петьку –
Куричий ноготь,
Федьку –
Перемский деготь,
Мишку –
Медвежью ляжку,
Гришку –
Лешачью бляжку,
Еремшу –
Тульскую егозу,
Егоршу – худую козу,
Афоньку-колодника,
Игоньку-угодника
Жалуем в полковники.
Носите чины по совести,
Чтобы круче кольцо вести,
Силы на утре пусти,
Чтобы к вечеру
Каждый взял по крепости
Али, судя по росту,
По одному форпосту.
Каждому полковнику –
Пушек по двадцать,
Пороху, ядер – по триста.
Хватит!
Некуда больше деваться
Для артиллериста;
А не хватит – бей дураков,
Бери у врагов.
Не жалко полушалка,
А бабу жаль – не турецкую шаль.
Коней держать всегда сытыми,
Мытыми. Гляди за копытами.
Сена вдоволь давай,
Да хлеба каравай.
Уважай пищей.
Чисти чище.
Люби коня
Да меня.
Помни. Кумекай,
Конь для нас – дороже человека:
С быстрым конем
Из плена людей вернем.
Помните, полковники.
А вы, генерал-майоры,
Мужицкие сиятельства,
Помещичьи воры,
Самим народом поставлены
Для доказательства по части войны
С генералами царицы-кобылицы.
Правда, царские майоры
Хуже нас воры.
Мы-то грабим свое да в рот,
А те – разом весь народ.
Зато они бывалые злодеи.
Военным знанием владея,
Не жалеют под свинцовый град
Подставлять своих солдат.
С ними держать:
Ухо – на мушке,
Глаза – тарелками.
Брюхо – на пушке,
Руки – горелками.
Генералы! Под города на осаду!
Под Оренбург, под Уфу, под Казань,
Надо утешить досаду –
Себя показать.
Овчиннику,
Фельдмаршалу второму,
Гнать на Камскую полосу,
Взять крепость Осу.
Мешает Оса плыть соли да дегтю,
Пушкам, железу, рыбе соленой
К нашему локтю.
Да заодно Каму-реку
Очистить от опричины,
Волю дать рыбаку,
Чтоб добычины
Без оброку солил, продавал
Сколько желает
В базарный привал.
Об этом указ
Прочитай по всей Каме
Перед народом в глаз,
Перед рыбаками,
Перед доблестным зверьем,
На коего князья
Охотятся арканами, ружьем,
Коего берут живьем.
Во имя господнее
На житье преисподнее,
Кои называются приписными лбами,
Крепостными рабами,
Коих доля поневоле,
Ой, не шибко хороша,
Выходить в родное поле
Кровью землю орошать.
Ладно. Да не будет дальше так
Повадно.
Для царева шута
Непригоден стал народ:
На престол оравой прет.
И скажу вам наперед:
Мы тряхнем – так ой-о-ёй,
Всей расейскою землей.
Так тряхнем,
Чтоб нашей были
На века бы не забыли.
Беда
Как идут мужики
На луга в сенокос,
Так пошли мужики
На врага в переброс:
То там косить, то тут косить,
По всей косить Руси.
Везде луга,
Везде трава,
Везде луга врага.
Куда подряд глаза глядят,
Везде поместий цвет.
Не жаль травы, ни головы,
А жаль, что правды нет.
Какая правда; коль за труд
Нещадно бьют, дерут. Так ну!
Земля – у бар,
Мужик – у бар
В помещичьем плену.
И по Руси пошли косить
Косцы одним плечом.
В лугах – голо:
Не жаль голов,
Жизнь стала нипочем.
Земля шатается, пьяница,
От крови, от хмеля.
Ой, что-то станется,
Думай, Емеля.
Дива – как пива.
Беды – как воды.
Не захлебнуться бы!
Гляди: стаями птицы –
За крепостью крепость
Легко по горстям
Взлетают навстречу
Пугачевским гостям.
А гости никак не перечат.
Гости рады все ограды
Полонить,
Лишь бы шалость красовалась –
Боем нить.
А без боя, без разбоя
Пропадешь:
Власть Емельки без земельки –
Медный грош.
Сколько хошь теперь землицы,
Ну, народ и веселится –
По Руси галдеж.
Разговаривают пушки
С войском царским не шутя;
Взбунтовались все избушки
От холопского житья,
В Казанской губернии –
Тяжкий мятеж.
Помещики гонят в Пензу,
А в Пензе – разбойники те ж.
Помещики гонят в Тулу,
В Туле – ружейный завод;
Рабочие рады разгулу –
Подставить помещиков к дулу.
В Симбирске, в Саратове,
В Самаре, по Волге
Рыщут голодные волки,
Ищут врагов у берегов.
Беда!
Как весной по лугам вода,
Разлилась пугачевская власть.
Беда!
Помещикам деться куда?
В усадьбах пожары, пожары.
В осадах живут города.
Беда!
Взяли прикамскую
Крепость Осу,
Теперь приказанскую
Полосу полосуй.
Вниз да по Каме плыви рыбаками
На барках, плотищах,
С пушками, солью,
Пищей, винищем.
Ну и житье, ну и еда.
Беда!
Как-то Казань у ворот
Примет казанских сирот –
Хлебом ли солью,
По браги бочонку,
Без крови-вреда,
Али ножом под печенку?
Беда!
И так – беда,
И там – беда.
Не ступишь без беды.
Везде – страда,
Кругом – страда,
Ватажные следы.
Гуляет белый свет!
Не жаль травы,
Ни головы,
А жаль, что правды нет.
Казань
Вот они –
Острожные дороги.
Вот они –
Казанские остроги,
Бывалые, живалые места.
Не мы ли молодцами
Гоняли с бубенцами?
Тут каждая знакомая верста
Да неспроста.
Распутица – забудется,
Любовница – запомнится,
А каменный острог –
Навсегда зарок:
Убежать бы, а потом
Сжечь дотла острожный дом,
Развалить по кирпичу
На отраду Пугачу!
Там – страда колодника,
Невольникам тем мнится
Воля пугачей.
Ну, холопы, хлопни-ка
По дверям темницы,
По цепям ночей.
Ждут, поди. Вместе сидели,
Вместе считали рубцы на теле
Да христарадничали по церквам.
А теперь – к вам!
Вот-те и подайте Христа ради
Разом голодной рати –
Убогим калекам-нищим
Тридцати тыщам.
Не дадите – взыщем!
Да так, чтоб казанские сиротки
Разгладили от пирогов бородки.
Давно, поди, дерюги,
Не жрали купеческой
Севрюги.
Ужо пожрем! Принимай, Казань,
И Казанка-река,
И казанские девки-красавицы.
Угощай, Казань,
Мужика-казака,
Тебя это дело касается:
Отворяй-ка ворота
Подобру-поздорову,
Покуда медведь
Не сцарапал корову.
Ага! Бьешь набат!
На тревогу!
Лезешь в ад.
Не пускаешь к острогу,
Ставишь пушки над валом.
Грозишь с батарей
Смертью нам, малым.
К запалам скорей!
Вызывай гарнизон.
Торопись, пока не успел
Подойти Михельсон.
В четыре смены
Лезь по оврагам на стены.
И прямо в татарский глаз
От военной коллегии
Читай указ.
Да у самых ворот,
Где стоит рота,
Двери шире рот,
Авось и откроют ворота,
Ну, и разом
Влезли на стены с указом:
Слушай! Слушай!
Эй, суконщики,
Прядильщики, ткачи,
Бурлаки, кулачные бойцы.
Работники,
Крестьяне, пугачи,
И всякие холопы-удальцы,
Слушай!
Вышел для вас
Вольный приказ.
Слушай,
Казанский народ.
Вот:
ЖАЛУЕМ
сим именным указом
всех находящихся прежде
в крестьянстве и подданстве
древним крестом и бородами,
вольностью и свободою,
вечно казаками,
не требуя рекрутских наборов,
подушных и прочих
денежных податей.
ЖАЛУЕМ
во владенья землями,
лесными, сенокосными угодьями,
рыбными ловлями, соляными озерами
без покупки и без оброку,
и освобождаем от всех
прежде чинимых от злодеев-дворян,
городских мздоимцев и судей
крестьянам и всему народу
налагаемых податей и отягощений.
ПОВЕЛЕВАЕМ
как дворяне в своих поместьях
и вотчинах находятся,
оных противников нашей власти,
возмутителей империи и разорителей
крестьян
ловить, казнить и вешать.
Тут и пошло,
Тут и поехало:
Кто –
за указ,
Кто –
за ружейный припас,
Кто –
за свободу,
Кто –
за курок,
Кто –
в куль да в воду,
Кто –
за острог,
Кто –
вешать дворян,
Кто –
вешать крестьян.
Вык. Набат!
Зык. Набат!
Бухом треснули ворота
Нараскат.
А оттуда пугачьем
Так и хлынуло по улицам ручьем.
Ого-го да иго-го!
Скоком рьяным, жеребцами –
Ого-го да иго-го! –
Раскроим дворянам
Череп сами!
Здравствуйте, казанцы-оборванцы.
Дай дорогу!
Дуй к острогу!
Выпущай на волю птиц,
Всех закованных синиц!
Загремел острог железом –
Лес почуял зверь.
За свободой мы же лезем
В ту же дверь,
За которой на цепях
Горевали о степях.
А всех гуще горевал
По степям да по лесам
Полководец-генерал
Емельян Иваныч сам.
Христарадничал колодник горюном
На церковной паперти.
А теперь гляди – на Вороном,
Как пирог на скатерти,
Наш Емельяш.
Знай наряжает
На урожае:
Эй, живей трогай!
Вылезай из острога!
Жги, пали,
Выжигай дотла.
Чище мети,
Мужика метла,
На помни по нем
Выметай огнем.
Запылал острог
Золотым костром;
По церквам разбежались острожники:
А подайте Христа ради
Убогоньким грошики,
Бедненькой братии,
Богатые мордасы.
А подайте за божий закон
Наше добро-серебро –
Иконостасы да ризы с икон
Собирай очертя!
Обирай божий рай!
Всё одно нам, чертям,
В раю не бывать.
Проживем да в ладу
Во кромешном аду
Богачам на беду –
Пугачам на еду.
Не привыкать к огню,
Как к коню.
Ишь, Казань – ад.
Кровь да набат.
Господи, прости нас, грешных,
Еще не повешенных
Православных мирян.
А пока не повесили,
Вешай дворян!
Чисти, голодный вор,
Гостиный двор.
Наживай на булавках –
Торгуй на купецких прилавках.
Ишь, Казань – ад.
Пушки гремят из Кремля,
Дворяне засели в Кремле,
Нету им места на всей земле.
Грохот нещаден,
Как звон звонарей:
У них батарея и архиерей,
Праздник хвалебный,
Кровь на полях.
Служат молебны,
Из пушек палят.
Шпарят, хоть тресни,
Жарище в бою.
По-божески песни
Осанну поют.
Вот те осанна –
Шибче кричи.
Дворянам досадно:
Взяли Казань пугачи!
Ишь, Казань – ад.
Татары галдят!
«Якши, капитан!
Якши, башка!
Якши, Пугачев-шайтан!»
Для веселья конца
Три кулачных бойца:
Рахматулла,
Ибатулла,
Бикматулла
Стелют по улицам ковры,
Ставят по улицам дары.
Емельяна Иваныча
В кресле несут
Править на улице суд.
Сел. Повел очами,
Разгладил бороду.
Молвил устало:
– Даже ночами
Жарко по городу.
Жарко и жалко.
Жалко Казань.
Да пришлось доказать
Свою силу земли.
На то и на суд
Дворян привели.
Ишь, какой хоровод,
Не люди –
Иконы с лампадами.
Зато скоро вот
Напомадим помадами
Бурлачьи веревки,
Ублажим перекладами,
Чтобы воры, воровки
Народной казны
Болтались от зарева
Крови красны.
Судили вы нас –
Присудили
На голод,
На рабство,
На плеть,
И вешали.
Глаз за глаз
Судим мы вас.
Не станем жалеть.
Леший ли!
Али вы,
Али мы?
Так уж лучше мы –
По правде суровой;
Всё одно не живать
Медведю с коровой.
Так ли, ребятушки?
Так их! Якши!
Карачун башка.
На петли ташши!
Карачун! Якши!
Суд – молодец.
Весело
Повесили,
И делу конец.
Засада
Ташши корневишша,
Ташши,
Чернолапины
Нагорябывай,
Жерди ишши,
При, мураши,
Хряпай расхряпы гай,
Ташши корневишша,
Ташши.
Колодины, мазьяры,
Наворачивай
Мясом во шши,
Сучья руби, топоры,
Хрястай лесины,
Ташши,
Колья чеши,
Востри,
Жерди ишши,
При, мураши,
Закладывай туже бастрыг[60],
Ташши корневишша,
Ташши.
Не будет проходу врагам,
Не пролезет
С орудьями враг
По корневишшам-рогам,
Да на подступе вырыт овраг.
Сунься,
Айда догоняй:
Без малого на десять верст
С глиной ядреного пня
Завернули из хвороста хвост.
Ну и уперли,
Как снег в апреле.
Ташши
Да ташши.
Народ-мужики –
Настоящие мураши.
По пню,
По бревну,
По колодине
Натащили дубья на взбучь.
А сколько таких по родине
Расшевеленных куч.
Сколько таких в засадах
Сидят,
Поджидают врага.
Таких бородатых, усатых
Полны берега.
По Дону,
По Волге,
По Каме,
В степях,
По Уралу,
В горах
Жмутся худыми боками
Звери в холодных норах.
Зверье так зверье –
Мужичье-серье.
Жмутся да жмут в жар
Брызг.
Боятся да жрут бар
Вдрызг.
Разбойничают,
Жрут,
Припевают на яру:
Настряпали делов,
Натяпали голов –
Отточили
Зубы волчьи
Крепостные
Сволочи.
Отгостились на грустях –
Только косточки хрустят.
Утолили
Волчью пасть.
Как бы спьяну
Не упасть.
Как бы спьяну
Емельяну
Не пропить
Мужичью власть:
Давно ли
В конюшнях скотских
Сидели баранами,
А теперича на –
Распоясались:
В хоромах господских
Свищем буранами.
Лоб
Со лбом!
Огонь
Столбом!
Плетью не скоро уймешь
Злющую жизнь – сноху.
В горло помещику нож
Воткнули,
Как в пашню соху.
Вот и сидим в засадах –
Наташшили
Дубья вороха.
Вот и пошла полоса та –
Черная сила врага.
Лоб
Со лбом!
Огонь
Столбом!
Зной.
Вой, на.
Войной
Война.
Воевать с мужиками,
На битвах сколоться
Полки за полками
Ведут полководцы.
С пушками рыщут.
А мы тут –
С дубьем,
Разобьют нашу тыщу –
Четыре найдем.
Народищу – хватов,
Хватит ухватов,
Дубин-бодожков
Для господских горшков.
Авось подошлют, ловкачи,
Пушки и нам, пугачи,
Попробуй
Тогда – наскочи
На почин.
Да и так не наскочишь.
Молчи.
Стой.
Скачет враг.
Эй, засада,
На дыбы!
За дубины,
Топоры!
Зазывай врага
В овраг.
Скачет,
Гонит,
Лупит враг,
Значит, кони
Лягут в прах.
Топот,
Топот от копыт.
Эй, засада,
На дыбы!
Заманивай!
Затягивай!
Захлестывай в овраг.
Ташши.
Ташши
За хвосты.
Мураши.
Корешками
По горшкам!
Бодожками
По башкам!
Работай.
Молотилами,
Рогатинами,
Вилами,
Дубинами,
Кореньями,
Рябинами
Да пеньями
Вали кишки в овраг.
Дрожит от страха враг.
Запарили
На страх,
И в пух,
И в прах.
Работай,
Астраханские,
Самарские,
Казанские,
Тульские,
Сибирские
Уральские,
Симбирские,
Разный народ,
Проказный сброд,
Голодный рот
Бродяжных бород.
Эй вы, усатики,
Бравые солдатики,
Не трогайте нас, серых,
А, милые
Касатики,
Сватики,
Солдатики,
Лупите своих офицеров.
Вот-то!
Так-то!
В лоб-то!
Бах-то!
Зыбь-то!
Режь-то!
Сыпь-то!
В плешь-то!
Уж вот помогли
Молодцом
Молодцы.
Всех переплешили –
С концом концы.
Полнехонький овраг
Навалили врагов.
Не вынес наш враг
Бодливых рогов.
Забодали дыбы!
Чуй!
Нахватали рабы добычу:
Пушки,
Ружья,
Сабли,
Порох.
Да коней табун.
Да мундиров
Целый ворох.
Хорошо торгует ныне
Пугачевский бунт.
Пожар
Черная чертова ночь
Багровеет окровавленным заревом.
Дымно. Ой, горячо!
Ой!
Ишь во всю сплушку-мочь
Жарит жарное жарево сам Пугачев.
Жарь! Пали!
Разъезжает на коне вороном.
Посвистывает весело репел.
Покрикивает задорно:
– Жги, ребята, помещичий дом
И развей его пепел
Во все стороны.
Жарь! Пали! –
Разъезжает на коне вороном,
Подкашливает: кхе-кхе.
Знай раскатывай
Бревно за бревном,
Пока кровь на лихе.
Ох, и паздырнем!
Ну, крепостные, если вы босы,
Берите-ко вилы да косы.
Сила крестьянская, нам помоги.
Пойдем добывать сапоги.
Эй, голуби!
Пойдем, что ли?
Хо-хо-хо! Дождались поры,
Хватай топоры,
Колья, вилы, дубины.
Правь именины.
Запевай – затевай.
Ой да ой-её.
Да ты не тронь ее.
Не тронь долю жгучую.
А ты тронь того,
Кто нас мучает!
И-эхх!
Не робей, воробей,
Знай наскакивай, бей!
Всех помещичков,
Всех дворянчиков
Ты разбей, перебей, воробей.
Жар. Дым. Гарь. Огонь.
Бегут мужики за дубинами.
А конь, вороной его конь,
Так и блещет глазами-рубинами.
Не страшится конь вражьих погонь,
Ни ружья, ни нова меча.
Знает конь, вороной его конь,
Своего Емельяна Иваныча.
Ишь ты, игривый,
Смоленая грива.
Стой! Прррр…
В ненастную ночь
Или полдень горячий,
В степи иль Уральских горах
Буйным ветром –
Порывом проскачет.
Будет первым в победных пирах.
Вот он какой –
Этот конь боевой.
Стой! Прррр…
Жар. Дым. Пламя пышет.
Ветер хлеще. Пепел гуще.
Суматоха.
Крик хмельной.
Искры стелет пеленой.
У пылающих ворот
Пьяный крепостной орет:
– Ой, уйди, не застуй,
Огонь, жри, уминай.
Возьму топор я, заступ,
Прощай, не поминай.–
Загудела полоса.
Аржаные голоса:
– Мы ли да не пахали,
Мы ли да не терпели?
Али
По спинам березы да ели
Не гуляли в самом деле?
Нам ли землицы не следует?
Держись, люд, за Емельку,
Получай земельку.
Ой, земля, земелюшка!
Помоги, Емелюшка,
Помоги!
Ну, ребятушки, тепло ли
У господских у хором?
Тут, где нас кнутом пороли,
Разжились мы вдруг добром.
Разжирели! Распожарились!
С бухты-барахты,
Охотками тарарахты, –
Поешьте-ко:
За здоровье Расеи
Сжарили помещиков,
Как карасей.
Будет им пить да есть
Да нас лупить. Месть!
Месть им, месть!
Пожар – в разгаре.
Люди – в угаре.
Воля – в ударе.
Берегитесь, баре:
По почину Пугача
Начинаем мы сплеча.
Тррахх тарарахх!
Ой, мамоньки, что делаем,
И сами не знаем:
Будет стужа – станет хуже,
А пока тепло, светло,
Засупонивай потуже.
Наше дело – конь. Седло.
Айда! Гей! Эй!
Поехали – так рразъехались!
Не остановишь!
Жарь! Грей коня!
Эх, широки дворянские окрестности.
Идет мужицкая гроза.
Нам довольно крест нести.
Жги. Бунтуйся.
Бей. Кромсай.
Эй, люд!
Бабы! Дети!
Крепостные,
Деревенские!
Лесные!
Весь обиженный народ.
Собирайся в злой поход!
Шуми! Галди!
Надо в матушку-Расеюшку
Насовать нам пугачей,
Чтоб крестьянскую затеюшку
Разуважить пошибчей!
Не жизнь – малина.
Не деньки – а пряники.
Ешь – не хочу!
Ишь ты.
Будь ты.
Да подь ты.
Чаи-сухари
Едят комары.
Комары-комарики
Господа-сударики.
А ты дергай,
Дергай,
Дергай.
Арымар – хары-мар,
Перегары – бар-быр.
Шпарь-да, жги-да.
Жарь-да, жри-да.
И – эхыча да эхыча,
Приехал ча да ча.
Запевай.
Ой да ой-её.
Да ты не тронь ее,
Не тронь долю жгучую.
А ты тронь того.
Кто нас мучает.
И-эхх!
. . . . . .
Золото
Не жалели лить кровушки –
Усмирять мужика.
Катились головушки –
Горох из мешка.
Гнались за ним
Путями отпетыми,
Гнались за ним,
Хвалились победами.
За Емельяном – в Пензу.
За Иванычем – в Саратов.
За Пугачевым – в Царицын.
За пугачами – по всей Руси.
Ну и пора-то!
Думай, царица:
Скорей зови да проси
На помощь предателей. Подлецам
За пугачевскую голову
Насыпь золота. Думай, красавица.
А иначе твоим храбрецам,
Твоим полководцам
С Пугачевым не справиться.
Думай, царица, знаешь сама –
Скоро настанет зима:
Время досужное – крестьянскую рать
Снова будет Пугачев набирать.
И тогда берегись –
Легче пуха чох
Налетит на Москву Пугачев.
Торопись! За великую голову
Мужика-полководца
Золота сыпь три колодца.
И посыпалось.
Зазвенело золото в ушах:
Встрепенулась чья-то
Мерзкая душа,
Приползла змеей
К свирепому врагу,
Прошептала, чуть дыша:
– Я могу.
Я – мразь и холоп,
Червь преисподней,
Пакость, мокрица.
Во имя господне,
Во славу царицы,
Последний из подлых рабов,
Желаю быть первым –
Иван Творогов.
– Ты, проклятый злодей
Пугачевских затей!
Но коль сам из Емелькиной свиты
На коленях мотаешься здесь,
Имя Христа призови ты
И открой свою весть.
Щедроты императрицы
Неисповедимы:
Золотом жизнь одарится,
Ежели победим мы.
Нищий и гад,
Будешь знатен, богат,
Лишь бы – сроком в недельку –
Выдать сумел нам живого Емельку.
– Я готов, – заревел Творогов,–
Перед богом, царицей готов.
Клянусь!
Лобызаю крест и Евангелье,
Тля и гнусь.
И пусть я, Иван-гнилье,
С места не встану,
В бездну низвергнусь,
Ежели вашему стану
Через недельку
Не доставлю живого Емельку.
Не желаю быть гадом,
Желаю богатым
Прославить монаршую Русь.
Тля и гнусь,
Перед богом клянусь;
Поверил Емельке,
Что будто он – царь, в самом деле
И царские знаки носит на. теле.
Что будто он – Петр.
А Петр-то мертв.
Покаяния дверь отверзи, Христос.
Вижу теперь:
Пугачев – сущий пес.
Самозванец! Колодник!
Мужицкая тварь,
А не царь-государь.
Опутал народ,
Заслужил эшафот.
Туда и дорога – на плаху
Окаянному праху.
Как перед богом
Ставлю свечу восковую,
Так открываю
Тайную суть войсковую:
Под воскресенье наметил Емелька
К ночи угнать на Узени.
Там, на Узени, с правой руки,
Ожидают Емельку к себе калмыки.
Эту дорогу, ему на беду,
Я знаю один, – Емельку туда поведу,
Да только не правым – левым путем,
Степью на места пойдем.
Там и будьте кольцом, –
Живо управимся
В ночь с подлецом.
А для отвода Емелькиных глаз
Гоните по Волге отрядом:
Царицынский сбродный пласт
Угощайте свинцовым градом.
Господи спаси нас,
Народец – плуты –
Жизнь бережет.
А вы – на плоты,
Да на тот бережок,
Да на сторону ту – в темноту.
В темноте и сойдемся – ххе-хе,
На грехе –
К Пугачеву на могилу.
Господи, спаси, господи, помилуй.
Есть на Руси люди святые
И святые дела. Честь им, хвала.
А мне, окаянному рабу,
Хоть милость,
Авось загребу,
Что полагалось
Смиренным очам
На жизнь одариться
От императрицы
За главу Пугача.
Господи, благослови,
Владыко, спаси.
Правда святая живет на Руси:
Знатным, богатым – слава и честь.
Нищенским гадам – кровавая месть,
Предательство
Ночь степная на Узени –
В небе тихая вода,
Не вода, а сон осенний –
Сети, невода.
В сетях рыба серебрится –
Плещется звездой.
Полумесяц серой птицей
Сторожит гнездо.
Ночь калмыцкая не сгонит
Тишины густой.
Где-то ржут, не видно, кони,–
Стали на постой.
Звезды шепотом осенним
Тянут хором пить:
Ночь привыкла на Узени
Тайны хоронить.
Где-то кони? Чьи-то кони?
Звезды. Тишина.
В сон широкий на разгоне
Степь погружена.
Спит весь мир.
Но сна лишен лишь он –
Великий командир.
Думает: «Царская сила крепка,
Но крепче башка мужика:
Утром махну по юртам,
К вечеру – гуртом
Соберу калмыка
Бывалую рать.
И снова айда –
На Михельсона в обход напирать,
Гляди – подоспеют башкиры,
А там, по местам,
Пристанут почище
Новые тыщи.
Расшибались не раз.
Собирались не два.
И теперь – не заказ.
На плечах – голова
И глаз.
Только б эту полоску перейти –
Затянуть бы гужи.
Зима впереди –
Знай пластайся, мужик, не тужи.
Шире да выше!»
Пугачев из палатки
С этим и вышел
В степь.
Вышел коня поглядеть,
Своего Воронка,
Чтобы подбавить сенка
Вороному, родному.
Посвистал.
– Эй, бродяга-дружище,
Эй, Вороной,
Что ты там ищешь
В степи стороной?
Куда же ты делся? Эй, Вороной?
Нет, не видать.
Степь – благодать.
Звезды да тишь.
Слышь?
Иль аркан нацепила
Какая-то стерва?
Ишь: звезды в степи –
Будто яблоки падают с дерева.
Степь – благодать.
Нет, не видать.
Эй, Вороной,
Не ходи стороной.
Стороной ходит зверь.
Не верь.
Эй, Вороной!
Чу! Кто это, а?
Фыркнул конь – да не мой.
Фыркнул другой.
Кто тут, а?
Третий – четвертый – пятый?..
Беда! Люди молчат.
Ванька, проклятый,
Ты это, да?
Или измену задумал, змея?
На помощь айдате!
Эй, Вороной, близко предатель!
Чую! Где же ты, конь мой,
Мой Вороной,
Спасай от врагов!
Чую и вижу – крадется змея,
Крадется Иван Творогов.
Змеи ползут по земле.
Эй, Вороной,
Место мое на седле!
Где ты, дружок? Где?
Куда увели? Гляди!
Холщовый мешок змеи накинули,
Жалят. Готов!
Продал и предал
Иван Творогов.
Путь
Тяжело ступали кони,
Будто тяжесть дней везли
В кандалах – железном звоне –
По ухабам злой земли.
Эх вы, кони!
Глядел Емельян исподлобья
Ночи темней,
Думал, глядел на коней.
Эх вы, кони-холопья,
Разве этаким ходом-.походом
Вы погнали бы в бой
Подо мной?
Ого! Бардадым!
По земле огонь да дым.
Стало б жарко молодым.
Чуете?
А теперь что?
Грязь да снег.
Цепи на мне.
Степи во сне.
Эх ты, Ванька!.. Змея приползла,
Нагадила зла.
Лесом едем, что ли? Шум.
Ветер, полем вей.
Ночь хмельная черных дум
Бродит в голове.
Лесом едем. Ночь и есть,
Лесом-Русью лезь.
Так и лезли.
Русь – не лес ли?
Лес да ночь, да Русь полей –
Вот и думай и болей.
Ветер стонет – блажь о ком?
Слезы – в дождь над мужиком
Дождь со снегом.
Бес со смехом
За спиной – это Ванька
Вьется, сволочь, сатаной.
Эх ты, Ванька…
Стой! Как это вышло,
В рот ему дышло,
Так – по змеиному нраву,
За переправой
Дорога калмыцкая
Призывала направо –
Там путь коренной.
Туда и погнал Вороной:
Чуют степные звери
Далече дым шалаша,
А я оплошал:
Не Вороному, а Ваньке поверил.
Будь же он проклят, сухая левша.
Взяли налево путь.
Сдуру налево айда.
Вот и капут.
Петля. Поймался. Беда.
Так и пошло и поехало
Зевать о беде хайло.
Будто ослеп.
Изменой злодеи скосили.
Досада:
На полях свежий хлеб –
Свободны мужицкие силы:
Теперь-то пора
Для топора.
Зима.
Воевать бы да воевать
Мужику, эхма!
Вот поди же ты,
В судьбе человечьей
Уж я ли не чуял
Волка в шкуре овечьей?
А тут оплошал от злодеевых пут.
Запутал изменами, плут.
Эх ты, Ванька, бесья сволочь,
Ванька Творогов:
Насопелся в злую полночь
Княжьих пирогов,
Обожрался медом, пьяница,
Совесть пропил – не оглянется.
Продал, предал, волчий пес.
Всё, что сам же с нами нес.
А еще казак!
Яд в себе тая,
Продал волю,
Гадина отпетая.
В том и радость у врагов,
Что нашелся змей-изменник,
Стерва – Ванька Творогов.
Эх, досада!
Дворянские усадьбы
Заморозятся зимой без огня.
Хлеб поспел – мужикам воевать бы,
Гнать на поместья коня.
Грызет досада-злость,
Как собака кость.
Воевать бы!
Пушки с Урала,
Новые пушки идут на бой, ну!
Да только нельзя
Без мужицких генералов
Продолжать войну.
Горе. Обида. Воевать нельзя.
Творогов бы не выдал –
Михельсон не взял.
Нет! Видали с усами
Таких, как свора, вы.
Фельдмаршалы сами,
Сами Суворовы.
Не нам собирать
Рекрутов в спину запалом.
Где мы – там и рать
Собирается валом.
Нашего народищу не счесть.
Не избудет во веки веков
Воля за честь
Мужиков, казаков.
Нежданно-негаданно
Пробил мой час –
Сокола-пленника.
Нет, не войной взяли нас –
Подкупили изменника.
Ну и вешайте, псы!
Глядь – царица-то рада.
Перед ней золотая награда –
Одарит храбрецов орденами,
Поместьями, нами – рабами.
Ну и руби сгоряча
Башку пугача.
Да бойся: крутых пугачей –
Как в земле кирпичей.
Русь не изрубишь.
Лишь затупишь топор.
Шалишь.
Знали, что делали впредь
Косари.
Недаром старались переть
До зари.
Косили да жали
На зимний запас.
Жали, хлебали помещичий квас.
Да жаль, не дожали мошенников, вас.
Авось и дожнут
Без меня все усадьбы.
Хлеб – на полях.
Зима – на гулях.
Жизнь разгулять – воевать бы!
А тут – капут.
Грязь да снег.
Цепи на мне.
Степи во сне.
Лес – лесовище.
Ночь на глазах.
Ветер-то свищет –
Гонит назад.
Нет, не вернусь,
Погодушка-сваха,
Заказан мне путь:
Москва – моя плаха.
Казнь
Ой, стужа-то лящая сквозь.
Ой, стынет земля, стынет.
Ой, леденеет дорожная скользь.
Ой, смертный ветер в пустыне.
Ветер не ветер –
Вой гробовой.
Пейте из ведер –
Слезы водой.
Ой, батюшки-светы,
Ой, конец будто.
Ой, мы не одеты,
Ой, мы не обуты.
Что теперь станет,
Бабоньки-вдовы?
Во вражеском стане
Петли готовы.
Цельную груду нарежут ушей.
А теперича будут вешать мужей.
Вот они, вот они –
Шеи обмотаны,
К саням прикручены,
Будто дрова.
Пропадай, голова.
Горем-рукой
Рядышком складены
Одна за другой –
Три перекладины,
А четвертая выше на четыре аршина,
Столб с колесом, из железа вершина.
На помосте столб –
Царский престол:
Сидеть бы на спице
Немецкой царице,
Окаянной тварине,
Екатерине.
Тут ей место, тут и почет:
Кровью недаром Россия течет,
Кровью исходит народ –
Под лютыми казнями мрет.
Прет на рожон.
На, вешай вот!
Жизнь – под ножом.
Престол – эшафот!
Ишь, сколотили какую забаву –
Помост дощатый себе на беду:
За эту расправу
Не мы – так внучата и вас доведут.
Тогда не пожалуйтесь,
Не обессудьте,
Мужик – шалый тесть –
Навернет вам по сути.
А суть известна
Делом-венцом:
По тому же месту
Тем же концом.
Ох, мало крошили, мало косили,
Кайся теперь да мычи:
На холопской Руси ли
Не найдутся еще пугачи?
Молчи. Стой. Пугачева везут!
Ой, в жилах зуд – мороз по коже.
Везут! Везут!
Сидит на рогоже.
Сидит – гляди:
Глаза на страде.
Руки на груди.
Снег в бороде.
Сидит на санях.
В тулупе бараньем.
Шапку снял –
С охотой-стараньем
Отвечает поклонами
На поклоны да грусть.
Знает: ему миллионами
Кланялась Русь,
Да и впредь тож,
Как ветру – спелая рожь.
Ой, мороз, морозище!
Наморозил льды.
Ой, народ, народище,
Народил беды.
Вдовушка-земелюшка –
Сиротская вдова:
Головушка-Емелюшка,
Пропала голова.
Солнце докатилось
До закату.
Изрубят не на милость
Казака тут,
Казака донского на века.
Кровью закраснеются снега.
Уж ежели не сиживать Емеле на седле,
Не видывать, не слыхивать
Спокою на земле.
Клянемся у плахи,
Берем беремя тут:
Косматые бураны
Снега переметут –
Саваном расстелется
По Руси врасхлесть
Кровавая метелица –
Холопская месть,
Слушай да чуй – поет карачун.
Каркает вещий
Ворон ночей:
Выжди, помещик,
Детей-пугачей,
Детушек каша –
В каждой избе.
Ты эту чашу
До капли испей.
Вырастут, малые,
Кровью зачатыми,
Вырастут, шалые,
Ох – пугачатами,
Ох, да и охнут!
Оглохнут враги!
Погоди!
Восходит на помост!
Восходит! Гляди!
Солнцем, на помощь –
Рука на груди.
Солнцем восходит!
Глаза – на страде.
Смотрит на сходень.
Снег в бороде.
Люди, как лес,
Шумят, шумят,
Каждый прилез
Упасть плашмя.
Проститься, короче.
Пришел человек.
Пресветлые очи
Запомнить навек.
Вот он взошел!
Скинул овчину.
Стоит хорошо –
Зарей для почину –
В красной рубахе
У плахи.
Ишь, читают, скоты,
Под кресты
Чиновники-воры
Ему приговоры.
А он и не слушает – народу поклоны
Последние шлет.
Слезы-заслоны
Морозятся в лед.
Отходные звоны колокол бьет
На отлет.
Ревет народ.
Ой, на кого покидаешь сирот?
На кого оставляешь, отче,
Пресветлые очи?
Мы не обуты,
Мы не одеты,
Ой, конец будто,
Батюшки-светы.
Жизнь ты отдашь –
Дороженьку сбитую,
Емельянушко наш,
С мужицкою свитою.
Останемся мы-то
Горюшко мыкать.
Погубят кормильца,
Сподвижников ражих.
Петли-то мылятся,
Топор-то на страже.
Вот они там, твои-то сподвижники,
У виселиц рядом – в цепях.
Очей не спускают с тебя,
Вспоминают тебя во степях.
Так бы глядели века,
Да жизнь коротка.
Сколь ни реви, ни кричи,
Кровь стерегут палачи.
Слышь – барабан.
Бьет по рабам:
Смерть, смерть вам!
Слышь.
Чуй.
Идет.
Тишь.
И вот
Смерть взошла на эшафот.
Замер мир. Пора!
Скомандовал гусарский командир:
«Пора!»
Срок!
Вздрог!
Взмах!
Взмет!
Молния топора – гром палача:
С плеч гора – голова Пугача,
Емельяна Иваныча.
А за главной головой
Задрожали перекладины:
Под страшенный волчий вой,
Когда вся земля орала,
Палачевы руки-гадины
Вздернули мужицких генералов.
Ой, батюшка-светы,
Никому не поспится:
Емельянову голову
Воткнули на спицу.
Голова-то глядит
Солнцем в селе.
Очи – в страде.
Кровь на челе.
Снег в бороде.
Прощай!
Видно – застыла в слезах
Морозная чернь ходуном.
Видно – замерзла в глазах
Спина мужика под кнутом
На господском овине,
На этом, на вечном помине.
Прощай,
Вдовушка-земелюшка –
Сиротская вдова:
Головушка-Емелюшка,
Пропала голова.
1931