*
Я знал его юность, –
Она горячо
Изливалась из горла-вулкана.
А страсть его к жизни –
Крутое плечо –
Силой была великана.
Ему бы ворочать
Устои основ
Буржуазного старого мира,
Сваи вбивать
Кулачищами слов,
Жестом борца-командира.
Ему бы впрягать
Табун дней в колесницу
И гнать эти дни
На великий пролом,
Туда, где раздолье
Победами спится,
Где воля его
Взмывает орлом.
Таким и родился
В хребтах на Кавказе –
Жгучий, как солнце,
И остр, как кинжал.
С кровью, бурлящей
Рионом в экстазе,
Будто с вершин
Ураганом сбежал.
Таким его встретил –
Не верилось даже –
Бунтующим юношей
Былой кутерьмы,
С большевистским зарядом,
В стремительном раже
Вырванным вихрем
Из Бутырской тюрьмы.
Это и сблизило:
В бунте искристом
Каждый из нас
Был напорно ретив,
И вот Маяковский
Рванулся на приступ –
Драться за новую
Жизнь впереди.
Станет по-нашему –
Молодость с нами:
Армия юности
Бурных друзей
За алую новь, –
Революция – знамя! –
Политехнический
Взяли музей.
Взяли! И там –
С барабана эстрады
Грянули глотки
Лихих бунтарей,
Сами своим
Выступлениям рады,
Бросили лапы
Борьбы якорей.
Шум.
Крик.
Свист.
Смех.
Кто – против.
Кто – за
Но для нас
Этот свист –
Успех.
Взбудораженный гам –
Бирюза.
Драться – так драться!
Оратор таковский,
Здоровенный
Кулак подымая,
Тигром рявкал:
– Я – Маяковский,
«Люблю грозу
В начале мая».–
Так и пошло
По весенним лужкам
Бродить
Половодье, бушуя.
Кистени зазвенели
По дряблым башкам
Мещанина,
Эстета,
Буржуя.
Так и пошло!
Восемнадцатилетним –
Гениальная сила
Стихийно рвалась –
Он, презирая
Газетные сплетни,
Беспощадно громил
Буржуазную мразь.
– Погромщик!
– Апаш!
– Сумасшедший!
– Верзила! –
Вот что от криков
Слышал поэт.
Но его мощь
Эту погань разила
Поэмами-глыбами,
Грудью в ответ.
В каждой строке его.
Кровью омытой,
Билось великое
Сердце борьбой
За новую жизнь.
А мы-то
В восторгах сгорали
Ватажной гурьбой:
Мы видели рост его –
Рост исполина,
Мы слышали голос –
Сигнал трубача.
Мы вместе шагали
Цветущей долиной,
Жили, трудились,
Боролись, рыча.
Друг и товарищ –
Володя Маяк, –
Он был
Зажигающий парень.
Широкий затейщик,
Словесный вояк, –
Всегда
В баррикадном ударе.
Верстно шагал он
По времени улицам,
Гулко отмеривал
Поступь свою.
Бился усиленным
Трепетным пульсом,
Жарко сгорал
В непрерывном бою.
Юность бурлила,
Юность взывала,
Юность швыряла
Его по углам.
Он в ожиданье
Девятого вала
Рвался низвергнуть
Воинственный хлам.
В годы войны,
Когда жизнь онемела,
Когда кровью безумства
Пропахло кругом,
Поэт объявил себя
Честно и смело
Этой войны
Беспредельным врагом.
Юноша вырос
Гражданским поэтом
Первой своей
Большевистской поры,
И теперь он орудовал
Зорким приветом –
Предвидел чутьем
Революции взрыв.
Вихрем встречал –
Жизнетрепетным ловом –
Надвигавшийся
Ленинский шквал,
Чтобы раз навсегда
Призывающим словом
Возвысить девятый
Решительный вал.
С этих дней
И потом до конца,
Когда шторм
Октября прозвучал,
Жизнь не знала
Певца-кузнеца
Такого, как он,
Силача.
Гигантом вошел он
В открытые двери
Пролетарского мира
Во славу побед.
И каждый, кто видел, –
Почуял, поверил,
Что Маяковский –
Бессмертный поэт.
Такие приходят
Однажды в эпоху
И, засучив рукава,
Начинают свой труд:
Могучего творчества
Каждую кроху
Глыба за глыбой
На здание прут.
Прут и прут,
Пока не вольются
В здание цели
Торжественным разом.
Строят упорно
Они революцию,
Культуру, мысль –
Коллективный разум.
Такие приходят
Под звон перезвонца
Усталых сердец,
Чтобы бодрость поднять.
Такие приходят
С глазищами солнца
Для света энергии,
Для вечного дня.
Таким и пришел
Маяковский Владимир
С фабрикой слов
И давай наседать,
Чтобы мы, как в поэмах,
Цвели молодыми
И молодыми остались бы
Жить навсегда.
1931
1905-й*
По Горноуральской линии
Громыхает лесами поезд,
Пугая зверье, птиц.
Собака охотничья поиск
Замедлила, ждет,
Пока поезд не стихнет.
Пара куниц
Залезла в дупло –
Там не опасно, тепло.
Рябчик с поляны
Поднялся на ветвь,
Дикий козел
Дико смотрит с горы
На поезд. Шаром медведь
Скатился в ров,
Забыв про бродячих коров.
Белка зажала
Кедровую шишку
И замерла,
Поднявшись на вышку
Кедра: белку пугает свисток.
Перестал жевать лось:
Громыханье колес
По таежной глуши
Гулким эхом неслось.
Не дыши:
Цепь бегущих вагонов
Страшнее драконов.
Даже охотник, и тот
Кисть рябины
Засунул в черемный рот
И слушает: поезд гудит
В тишине, стучит железом,
Пробирается лесом
К станции,
Где среди шахт-могил,
В горном дыму
Проживает демидовский
Нижний Тагил,
Старинный завод.
И вот
Станция.
Платформа в копоти,
Пассажиры в копоти.
Поезд устал,
Стал,
Ал
От заката,
От грузной запряжки
Пыхтел недаром.
Встречают:
Начальник в красной фуражке
И серый жандарм.
Суета.
Беготня.
Кипяток.
Буфет.
Толкотня.
Свисток.
Это встречный товарный.
Тут вообще поездов,
Паровозов, вагонов –
Узел угарный.
Депо мастерских,
Товарная станция,
Склады железа,
Всякая всячь,
Какая станется, –
Словом,
Я тут и служил
На товарной станции
Таксировщиком.
Работали все
С шести утра
До шести вечера, –
Двенадцать часов
У железных весов.
Жизнь немудра –
Сказать нечего –
Работай, не болей –
Получай двадцатого
Тридцать рублей
И будь благодарен,
Парень:
У рабочих получка еще хуже
И еще туже.
К тому же – семейные,
А я холостой.
Стой.
Ой!
Я и забыл, что начал с того,
Как лесами шел поезд,
Как собака – ого! –
Замедлила поиск,
Как все звери и птицы –
Ого! –
Притаились, услышав его.
И даже охотник…
А это был я,
Я и задумался
Над рабством былья:
Вот, мол,
Поезд,
Жизнь,
Закаты,
Всюду
Царствует
Богатый.
А я – бедный таксировщик – ни при чем.
Живу очень неважно…
Как, мол, так:
Батрак за пятак,
А у хозяина дом двухэтажный.
Вот, мол,
Поезд,
Жизнь,
Закаты,
Я же – крыса.
В жизни:
Такса.
Накладные.
Дубликаты.
Двенадцать часов
У железных весов.
Грызу свои будни, –
Прокляты будь они!
Даже запел я в злости приливе:
А в награду даны
Мне худые штаны
Да приложение к «Ниве».
Свинство:
Вот, мол,
Поезд,
Жизнь,
Закаты.
Поезд – мимо,
Мимо – жизнь.
Зрю закатов жижу.
Как только пойду
Из конторы домой – к чаю,
Только закаты и вижу, –
Будто за них
Жалованье получаю.
И что за неприятные оказии
В этом Нижнем Тагиле?
О жизни фантазии
Были такие ли?
Нет!
Я собирался к индейцам
На реку Миссисипи,
Туда, к краснокожим.
Юный надеется
Быть непохожим
На взрослых почтенных…
Ох, ох!
Тут отчаянный вздох:
Я угодил
Именно в Нижний Тагил.
К дубликатам,
Закатам –
В болоте искать
Кулика там.
Нужда загнала
За тридцать рублей получки,
А мне двадцать лет.
Рассчитал получше,
Ой-ля!
За каждый мой год
По полтора рубля
И бесплатный билет
По железным дорогам.
Кстати, юность в расцвете –
Индейцы потом,
Миссисипи в завете,
В чемодане –
Майн Рида том.
Весна на груди –
Жизнь впереди.
Так и случилось:
Первого мая 1905 года
Группа рабочих,
Железнодорожников и девиц
Отправились в лес
Слушать весенних птиц.
И я туда влез.
Зашумели сосны, ели,
Птицы стройно, звонко пели:
«На бой кровавый,
Святой и правый –
Марш, марш вперед,
Рабочий народ!»
Май встречали
Раздольно речами,
В май кричали
Привольно ручьями,
Май качали
Крутыми плечами,
Май венчали
Кострами-свечами.
Жили словами огней,
Пели песни о ней –
О свободе рабочего мая:
«А деспот пирует
В роскошном дворце,
Тревогу вином заливая»,
А тревога стихийной
Волны
Раскатилась с японской
Войны.
Тревога росла:
Ощетинились классы,