Вышла в алые уста.
И когда борцы подъехали
Вызывать его на бой,
Только труп один безжизненный
Увидали пред собой.
6
Что за праздник в стольном Киеве?
Князь с дружиной удалой
На помолвку собираются
К Василисе молодой.
Многоценную, жемчужную
Он везет невесте нить…
Хочет сердце неподкупное
Ожерельями купить.
Весел князь Владимир Киевский:
Витязь преданный его
На лугу, в траве некошеной,
Спит, не слышит ничего.
Праздно вкруг его валяются
Стрелы, меч и крепкий щит,
Добрый конь бессменным сторожем
Над хозяином стоит.
Шею гордую, косматую
Опустил он грустно ниц
И от трупа грозным ржанием
Отгоняет хищных птиц.
Василиса убивается
В светлой горнице своей:
Не видать ей мужа милого,
Не слыхать его речей!
А Владимир по дороженьке
На ретивом скакуне,
Впереди своих дружинников,
Мчится к будущей жене.
Грудь высокая волнуется,
В жилах кровь ключом кипит,
К голубым очам красавицы
Дума пылкая летит…
Что стучит-гремит в Чернигове?
Что вздымает пыль столбом?
Поезд свадебный Владимира
К Василисе едет в дом.
И, предчувствуя недоброе,
Слуги в страхе к ней сошлись,
Говорят ей: "Государыня!
В платье мужа нарядись!
Из конюшни мужней лучшего
Скакуна себе бери!
За тобой идут из Киева
Князь и все богатыри".
Отвечает им красавица:
"Мне не надобно коня;
Не хочу, чтоб слуги верные
Пострадали за меня.
Перед князем неповинна я,
Перед богом я чиста.
Принимайте ж князя с почестью,
Отворяйте ворота".
Слезы вытерла горючие
Богатырская жена,
И велела платья лучшие
Принести к себе она.
Освежила в мыльне чистою
Ключевой водой лицо
И встречать гостей непрошеных
Смело вышла на крыльцо.
Словно дня сияньем ласковым
Небо пышно рассвело,
Словно утром рано на небо
Солнце ясное взошло.
То не зорюшка румянится,
То не солнышко блестит —
Василиса свет Микулишна
На крыльце резном стоит.
Тихо, словно очарованный,
Подошел Владимир к ней
И не может от красавицы
Оторвать своих очей,
И не может ей разумное
Слово вымолвить в привет…
Изойди всю землю русскую —
В ней красы подобной нет!
Низко князю поклонилася
Богатырская жена
И в дверях остановилася,
Молчалива и скромна.
Что ж в душе у ней таилося,
Князь того не угадал
И в уста ее сахарные
Горячо поцеловал.
И промолвил он Микулишне:
"Твой супруг в лугах погиб.
На охоте трудной до смерти
Дикий тур его зашиб.
Не вернуть нам к жизни мертвого,
Не роняй же горьких слез;
Я колечко обручальное
Молодой вдове привез.
Жить не след тебе вдовицею,
Век в кручине горевать,
Красоту свою и молодость
Погубить тебе не стать.
Будь женою мне и матушкой
Для моих богатырей,
Одевайся в подвенечное
Платье светлое скорей.
В путь-дорогу мы отправимся, —
Поезд свадебный готов".
Василиса воле княжеской
Покорилася без слов:
Нарядилась в платье цветное
И покрылася фатой,
И в рукав широкий спрятала
Нож отточенный складной.
7
Едет князь с невестой милою,
В стольный город свой спеша;
Все сильней в нем кровь волнуется,
И горит его душа.
Но невесело дружинники
Молча следуют за ним;
Опустил Добрыня голову,
Тяжкой думою томим.
Шепчет он: "Владимир-солнышко!
В деле злом не быть добру!
Не подумавши затеяли
Мы неладную игру.
Все мне братний труп мерещится,
Что неприбранный лежит;
Рана страшная, как грозное
Око, на небо глядит.
Извели мы ясна сокола,
Он попался в нашу сеть,
Но едва ли белой лебедью
Нам удастся завладеть".
Молча едут князь с невестою…
Слышно ржанье в стороне:
Это конь Данилов весточку
Подает его жене.
Василиса встрепенулася,
Придержала скакуна
И Владимиру, ласкаючись,
Тихо молвила она:
"В чистом поле ржанье слышится,
В небе вороны кричат…
Князь Владимир! Я отправлюся
В ту сторонку наугад.
Видно, там мой муж валяется, —
Отпусти меня к нему,
Я в последний раз убитого
Мужа крепко обниму.
Вдоволь я над ним наплачуся,
Труп слезами орошу;
Если ж с мужем не прощуся я —
Перед богом согрешу…"
Потемнел Владимир-солнышко,
Светлых дум пропал и след…
Отказать невесте — совестно,
Отпустить — охоты нет.
Голова на грудь склонилася,
Шевельнулась совесть в нем,
И на просьбу Василисину
Согласился он с трудом.
В провожатые Микулишне
Дал он двух богатырей,
И помчалася красавица
Ветра вольного быстрей.
8
Вот в долине, за кустарником,
Труп лежит в траве густой,
Точно дерево, разбитое
Беспощадною грозой.
В беспорядке кудри черные
Опустились над челом,
Истекает кровью алою
Грудь, пробитая копьем.
Изменила смерть холодная
Красоту его лица,
И раскинуты бессильные
Руки мощного бойца…
И, спрыгнув с коня ретивого,
Точно первый снег бела,
Без рыданий, к мужу мертвому
Василиса подошла.
И, упав на грудь Данилову,
Горемычная вдова
Громко вскрикнула: "Злодеями
Ты убит, а я жива!
Для чего ж мне жизнь оставлена.
Если нет тебя со мной?
Не грешно ли мне, не стыдно ли
Быть Владимира женой!
И не лучше ль злому половцу
Мне отдать и жизнь и честь,
Чем с убийцей мужа милого
Целый век в слезах провесть?
Нет, не лечь на ложе брачное
Опозоренной вдове
И не быть с дружиной княжеской
И с Добрынею в родстве;
Не носить уборы ценные,
Жемчуги и янтари…
Подойдите и послушайте
Вы меня, богатыри!
Вы скажите князю стольному,
Чтоб валяться не дал нам
В поле он без погребения,
На съедение зверям.
Прикажите, други, плотникам
Сколотить нам гроб большой,
Чтоб не тесно было милому
Спать со мной в земле сырой."
Так сказала им Микулишна —
И пробила грудь ножом;
Из глубокой раны хлынула
Кровь горячая ручьем.
На груди супруга милого
Умерла его жена,
Жизнь без слез она оставила,
До конца ему верна.
9
Грозен князь Владимир Киевский
Возвратился в город свой
Не с красавицей княгинею,
А с глубокою тоской.
Не с весельем князя встретили
Горожане у ворот, —
Пусты улицы широкие,
Точно вымер весь народ.
Над богатым, славным Киевом
Тишь могильная стоит;
Лишь по улицам в безмолвии
Раздается стук копыт.
Грозен князь вошел в хоромины,
Молча слуги вслед идут,
И велел им князь Путятича
Привести к себе на суд.
И, дрожа от страха смертного,
Стал Путятич у дверей…
Не для пира-столования
Князь созвал богатырей.
Знать, прошла пора веселая
Шумных княжеских потех, —
Смотрят сумрачно дружинники,
Стольный князь суровей всех.
С гневом молвил он Путятичу:
"Как нам быть с тобою, сват?
Ездил в даль я за невестою,
А вернулся не женат.
Ты затеял дело хитрое,
Да пропал задаром труд:
Идут слуги в Киев с ношею,
Двух покойников несут.
Погубил слугу я верного —
И остался холостой.
Видно, князю не приходится
Володать чужой женой.
И не должно князю слушаться
Злых советников своих:
Злой слуга змеи опаснее,
На худое дело лих.
Мне же речь твоя понравилась;
Эта речь была грешна, —
И не смыть теперь мне с совести
Вековечного пятна.
Князь Владимир стольно-киевский
Щедрым слыл до этих пор…
Чем же мне тебя пожаловать,
Наградить за мой позор?
Все дела твои лукавые