Нечестивая мать соблазняет невинного сына,
Не страшась оскорбить родимых богов непотребством.
Все и зло и добро, помешавшись в безумстве преступном,
405 Отвратили от нас и мысли богов правосудных.
Вот почему не хотят почтить своим появленьем
Сборищ подобных они и при свете дневном показаться.
№65. К Орталу[315]
Хоть постоянно меня отягчая заботою, горе
От вдохновенных, Ортал, дев отклоняет совсем[316]
И не в силах плодами отрадными муз разрешиться
Ум мой, который такой ныне взволнован бедой:
5 Ибо недавно еще моего побледневшего брата[317]
Ноги в потоке своем Лета омыла волной;
Трои берег его Ретийский, своею землею[318]
Прикрывая, от глаз наших совсем удалил.
………………………………………
Стану ль с тобой говорить? Услышу ль твои похожденья?
10 Иль никогда уж тебя, жизни милейший мне брат,
Более не увидать? Но вечно любить тебя буду,
Вечно о смерти твоей скорбные песни мне петь,
Те, что под тенью густой нависших ветвей напевает
Прокна, о горестной ей Итила смерти скорбя.[319]
15 Но и в горе таком тебе я, Ортал, посылаю
Эти стихи, что писал я Баттиаду вослед;[320]
Чтоб ты не счел, что слова свои ты бросил на ветер
И что может быть их я потерял из души;
Словно яблоко, что женихом подаренное тайно,
20 Из непорочной скользнув пазухи девы, бежит;
То у бедняжки забывчивой спрятано было в одежде,
А у прыгнувшей, когда мать к ней вошла, сотряслось
И по наклону оно проворно движется в беге,
А у нее на лице вспыхнула краска стыда.
№66. Коса Береники[321]
Тот, что успел разглядеть светила пространного мира,
Кто восхождение звезд точно познал и закат,[322]
Как затмевается пламенный блеск бегущего солнца,[323]
Как известной порой скрыться созвездья спешат,[324]
5 Как к Латмийской скале,[325] увлекая, Тривию тайно
Негой своею любовь сводит с воздушных путей;
Тот-то Конон меня увидал в небесном сиянье[326]
Косу, что на челе у Береники была,
Возлившей светло, ее ведь она обещала
10 Многим богам, приподняв белые руки свои
Тою порою, когда Гименеем недавним довольный,
С опустошением царь шел в ассирийский предел,[327]
Унося и следы ночной той сладостной битвы,
Где он доспехи уже девственной жизни отбил.
15 Или так ненавистна Венера невестам?
Иль нужно радость родителей им ложью тех слез обмануть,
Что так обильно они проливают за спальным порогом?
Только богами клянусь, стонут напрасно они.
Это царица моя доказала мне плачем великим,
20 Как пошел на войну грозную юный супруг.
Иль одинокая ты не о сирой постели рыдала,
А о разлуке одной с братом твоим дорогим?[328]
Как твое сердце насквозь пронзила печалью забота,
Так, что из груди больной чувства утратились все.
25 И исторгнутый ум исчез! А я тебя знала
В малолетстве еще девочкой с твердой душой.[329]
Или тот добрый забыла ты подвиг, каким ты достигла
Царского брака? Никто быть бы отважней не мог.
Но, расставаяся с мужем, какие ты речи сказала!
30 Как, о Юпитер! глаза терла ты часто рукой!
Кто из богов так тебя изменил? Иль любящим трудно
От любезного им тела вдали пребывать?
Тут-то всем и богам супруга желанного ради
Ты обещала меня, кровь проливая быков,
35 Если вернется он цел. А тот по времени малом,
Азию силой забрав, к царству Египта примкнул.
За такие успехи, вступя в собранье небесных,
Прежних обетов твоих — я искупительный дар.
Нехотя, о царица, твое я покинула темя,
40 Нехотя, в том поклянусь даже твоей головой.
(Пусть по заслугам накажется тот, кто напрасно клянется.)
Кто же мечтает в борьбу против железа вступить?[330]
Гору свалило оно всех выше на целом прибрежьи,[331]
Что переехать спешит Фии блистающий сын,[332]
45 Как породили мидийцы новое море и с флотом
Варваров вся молодежь прямо плыла чрез Афон.
Как волосам устоять, коль вот что железу сдается?
О Юпитер, пускай гибнет халибов весь род,[333]
Как и тот, что впервой отыскивать стал под землею
50 Жилы и после того твердость железа ковать!
Обо мне, что отрезана я, перед тем мои сестры[334]
Плакали, как на крылах шатких по воздуху мчась,
Брат эфиопа Мемнона меня Арзинои Киприды[335]
Конь подхватил и помчал, птицей будучи сам;
55 Он, перенесши меня по воздушному мраку, на лоно
Непорочной своей чистой Венеры сложил,[336]
Ведь сама своего слугу Зейфирита гречанка[337]
С тем и послала, чтоб к ней он воротился в Каноп
И чтобы там не один, отливая огнем разноцветным,
60 У Ариадны с висков взятый венец золотой[338]
Был навсегда прикреплен, но чтобы и я засверкала,
Благочестивой души дань белокурых волос.
Как слезами увлажена к храму богов я неслася,
Новым созвездьем меня к старым богиня ввела:
65 Ибо и Девы и Льва свирепого близко к созвездьям[339]
И с Ликаонскою тож рядом Каллистой светя[340]
Я обращаюсь к закату, водя ленивца Боота,[341]
Что погружается лишь поздно слегка в океан.
Но хоть ночью меня стопы богов попирают,[342]
70 День же Тефисе седой снова меня отдает,[343]
(Лишь не в обиду тебе-то сказать, Рамнунская дева,[344]
Ибо из страха никак правды не стану таить,
Хоть бы созвездья меня поносили дурными словами,
Что изливаю я тут правду из скрытной груди):
75 Не настолько всему я рада, насколько быть розно,
Розно с моей госпожой я постоянно крушусь,
Ведь у нее-то, когда она девой заботы не знала,
Я впивала в себя тысячи сирских мастей.
Вы же, кого сочетал вожделенным сиянием факел,[345]
80 Не предавайте вы тел единодушно мужьям,
Сбросив одежду свою и грудь обнажая, доколе
Дара отраднаго мне не изготовит оникс,[346]
Ваш оникс, вы, которые ложе в законе блюдете;
Но от той, что себя блудом дала замарать,
85 Даром пустым и худым пусть прах упивается легкий:
От недостойных таких я не желаю даров.
Но у вас, о замужние, пусть и согласие вечно
И постоянно любовь царствует в ваших домах.
Ты же, царица, когда, взглянувши на небо, богине
90 В праздничный день приносить станешь Венере дары,
Не помысли меня лишить твоих благовоний,
А напротив того щедро даров принеси.
Что ж в небесах я держусь? О будь на челе я царицы:
Хоть с Водолеем тогда рядом блистай Орион.[347]
№67. К двери[348]
О приятная мужу, отцу приятная тоже,[349]
Здравствуй, и ниспошли милость Юпитер тебе,
Дверь, что Бальбу когда-то, по слухам, служила усердно.[350]
Как старик этот сам в доме еще проживал,
5 Но затем, говорит, служила дурным ты желаньям,[351]
Ставши замужней с тех пор, как растянулся старик.[352]
Ты расскажи нам теперь, почему ты так изменилась
И ко владельцу в тебе старому верности нет?
Нет (пусть любит меня Цэцилий, мой новый владелец),
10 Я виновата не так, как говорят обо мне;
И никакого греха никто про меня не расскажет;
Но пред народом таким, как оправдается дверь?[353]
Как разыщется где такое, что сделано дурно,
Все закричат на меня: «Дверь, тут виновница ты!»