"Ты за то, что вел безумный спор
"С тем, кто власть свою могучей дланью
"Над вселенною простер!"
XVIII
Он шагнул вперед; и всколыхалась
Словно море пестрая толпа.
В колоннадах снова песнь раздалась,
Свищут флейты, и гудит труба,
Плясуны вновь пляшут по ступеням,
Вновь грохочут бубны и кимвал,
И вдоль лестниц с кликами и пеньем
Лязг оружья зазвучал.
XIX
Но в последний раз борца Христова
С вышины послышались слова,
И мгновенно все умолкло снова,
Как объято силой волшебства.
Над немой, смятенною толпою
Словно с неба слово то гремит
И ее, как Божьею грозою
Разражаяся, громит:
XX
"Ты ужели страхом новой казни
"Возмечтал слугу Христа смутить?
"Воин твой, о, цезарь, чужд боязни,
"Казнь одну успел я пережить,
"Верь! Приму вторую также смело,
"Умирая с радостью святой:
"Погубить ты властен это тело,
"Но не дух бессмертный мой.
XXI
"О, Господь, простивший Иудеям,
"На кресте их злобою распят,
"Отпусти, прости моим злодеям:
"И они не знают, что творят.
"Пусть Христовой веры семенами
"В глубине поляжем мы земли,
"Чтоб побеги веры той с годами
"Мощным деревом взошли.
XXII
"Верю я! Уж время недалеко:
"Зла и лжи с земли сбегает тень,
"Небеса зарделися с востока,
"Близок, близок правды яркий день!
"Уж вдали стекаются дружины,
"Юный вождь свою сбирает рать,
"И ничем его полет орлиный
"Вы не можете сдержать.
XXIII
"Константин - тот вождь непобедимый!
"Он восстанет Божиим послом,
"Он восстанет, Промыслом хранимый,
"Укрепленный Господом Христом.
"Вижу я: в руке его державной
"Стяг, крестом увенчанный, горит,
"И богов он ваших в битве славной
"Этим стягом победит.
XXIV
"Тьму неправды властно расторгая,
"Словно солнце пламенной зарей,
"Засияют истина святая
"И любовь над грешною землей.
"И тогда, в день радости и мира,
"Осенятся знаменьем креста
"И воспрянут все народы мира,
"Славя Господа Христа!"
Павловск
22 августа 1887
Из цикла "Гекзаметры"
I
Любо глядеть на тебя, черноокий приветливый отрок,
В ясное утро, когда ты диском играешь блестящим.
Спину согнув, опершись в колено левой рукою,
Правою ловко ты круг увесистый бросишь далеко.
Если ж никто с тобой не сравнится в уменьи, и диск твой,
С медным звоном в плиту ударяясь, всех мимо промчится,
Стройно ты выпрямишь стан, задорно голову вскинешь,
Кудри встряхнешь и таким заразительным смехом зальешься;
В душу твой просится смех, и думаю я в восхищеньи:
Как хороша ты, о, жизнь! О, юность, как ты прекрасна!
Петергоф
20 июля 1888
II
Счастье ж твоим голубям! Ты снова в дверях показалась
С пестрой корзиной в руках, зерном наполненной крупным.
Все встрепенулись они, все вдруг над тобой закружились,
Близко уселись к тебе и, нежно ласкаясь, воркуют,
Голуби всюду: в самой корзине над лакомым кормом,
Те на плечах у тебя доверчиво так приютились,
Эти у ног и клюют на пороге упавшие зерна.
О, не спешите вспорхнуть! Побудьте здесь, кроткие птицы!
Дайте завидовать мне вашей близости к деве прекрасной,
Дайте хоть издали мне на нее любоваться подоле.
Красное Село
22 июня 1888
III
Завтра вот эти стихи тебе показать принесу я.
Сядем мы рядом; опять разовью заветный я свиток;
Голову нежно ко мне на плечо ты снова приклонишь,
Почерк затейливый мой на свитке с трудом разбирая.
С робостью тайной в душе и трепетом сладким объятый,
Взора не смея поднять на тебя, притаивши дыханье,
Буду безмолвно внимать; угадывать буду стараться
Все, что в этих стихах ты осудишь, и все, что похвалишь.
Каждую темную мысль, неловкое слово, неровность
Голоса звук оттенит, невольное выдаст движенье.
Если ж все до конца дочитаешь ты без запинки,
В очи тебе загляну я и в них приговор прочитаю.
Ласковой, ясной меня озаришь ты, быть может, улыбкой...
Мне ль благодарным не быть вдохновенью за эту улыбку!
О, если б только оно меня осеняло почаще!
Красное Село
26 июля 1888
"Сонеты к Ночи"
I
Что за краса в ночи благоуханной!
Мечтательно ласкает лунный свет;
Небесный свод, как ризой златотканой,
Огнями звезд бесчисленных одет.
О, если б там, в стране обетованной,
Где ни забот, ни слез, ни горя нет,
Душе расцвесть красою первозданной,
Покинув мир страданий, зол и бед!
Но, может быть, там суждено забвенье
Всего того, чем в нежном умиленье
Здесь на земле пленялася душа?
Нет, будем жить! Хоть скорбью и тоскою
Больная грудь сжимается порою,
Хоть страждем мы, но жизнь так хороша!
Красное Село
23 июля 1890
II
За день труда, о, ночь, ты мне награда!
Мой тонет взор в безбрежной вышине,
Откуда ты глядишься в душу мне
Всей красотой нетленного наряда.
В сиянии твоем - что за услада,
И что за мир в отрадной тишине!
Я признаю в сердечной глубине
Власть твоего чарующего взгляда.
Цари, о, ночь, и властвуй надо мной,
Чтоб мне забыть о суете земной,
Пред тайною твоей изнемогая,
И, немощным восхитив к небесам,
Окрепнувшим верни, о, неземная,
Меня земле, к заботам и трудам!
Контрксевиль
18 мая 1892
III
Здесь, в тишине задумчивого сада,
Опять, о, ночь, меня застанешь ты,
И все одной душа полна мечты,
Что я калиф, а ты Шехеразада.
Последняя нарушена преграда
Меж миром слез и дольней суеты
И царством грез и горней красоты;
Я твой, о, ночь! Меж нами нет разлада.
Ты шепчешь мне про таинства небес,
И словно я с лица земли исчез,
Отдавшись весь твоей волшебной воле.
Калиф внимал красавице своей,
Но ты одна мне рассказала боле,
Чем в тысячу уведал он ночей.
Штадтгаген
11 июня 1892
IV
Люблю, о, ночь, я погружаться взором
В безоблачность небесной глубины.
Какая чистота! Как с вышины
Ласкаешь ты лазоревым убором!
Ты так светла, что меркнет лик луны,
Пустыней горнею плывя дозором,
И сонмы звезд бледнеющим узором
Двойной зари сияньем спалены.
О, нежная, прозрачно-голубая!
Гляжу, с тебя очей не отрывая,
Лицом к лицу пред тайною твоей.
Дай от тебя, о, ночь, мне научиться
Средь дольней тьмы душою становиться,
Как ты сама, все чище и светлей!
Новгород
21 июня 1899
V
Нет, не туда, о, ночь, в плененном созерцанье
Взор устремляется, где в ризе золотой,
В огнях и пурпуре сокрылся царь дневной,
Багряным заревом пылая на прощанье.
Усталые глаза хотят красы иной:
Там, у тебя они найдут очарованье,
Где кротко теплится нетленное сиянье
И млеет ясною и томной синевой.
От рубежа небес с его зарей огнистой
Я очи возвожу к твоей лазури чистой
И признаю меж нас таинственный союз.
Тебе, о, ночь, тебе, царице светозарной,
С восторгом радости, с молитвой благодарной
Я умиленною душою отдаюсь!
Стрельна
4 июля 1899
VI
Она плывет неслышно над землею,
Безмолвная, чарующая ночь;
Она плывет и манит за собою
И от земли меня уносит прочь.
И тихой к ней взываю я мольбою:
- О, ты, небес таинственная дочь!
Усталому и телом, и душою
Ты можешь, бестелесная, помочь.
Умчи меня в лазоревые бездны:
Свой лунный свет, свой кроткий пламень звездный
Во мрак души глубокий зарони;
И тайною меня обвеяв чудной,
Дай отдохнуть от жизни многотрудной
И в сердце мир и тишину вдохни.
Мраморный дворец
19 сентября 1904
VII
Какой восторг! Какая тишина!
Благоуханно ночи дуновенье;
И тайною истомой усыпленья
Природа сладостно напоена.
Тепло... Сияет кроткая луна...
И очарованный, в благоговенье
Я весь объят расцветом обновленья,
И надо мною властвует весна.
Апрельской ночи полумрак волшебный
Тебя, мой стих мечтательно-хвалебный,
Из глубины души опять исторг.
Цветущую я созерцаю землю
И, восхищен, весне и ночи внемлю...
Какая тишина! Какой восторг!
Павловск
21 апреля 1906
VIII
О, лунная ночная красота,
Я пред тобой опять благоговею.
Пред тишиной и кротостью твоею
Опять немеют грешные уста.
Так непорочна эта чистота,
Так девственна, что омовенный ею
Восторгом я томлюсь и пламенею.
Как эта ночь, будь, о, душа, чиста!
Отдайся вся ее целебной власти,
Забудь земли и помыслы, и страсти,
Дай пронизать себя лучам луны.
И просветленней, бестелесней ночи,
И мира полная, и тишины,
Ты вечности самой заглянешь в очи.
Осташево
17 августа 1909
БУДДА
Годы долгие в молитве
На скале проводит он.
К небесам воздеты руки,
Взор в пространство устремлен.
Выше туч святому старцу
И отрадней, и вольней:
Там к Создателю он ближе,
Там он дале от людей.
А внизу необозримо
Гладь безбрежная кругом
Разлилась и тихо дышит
На просторе голубом;
Солнце ходит, месяц светит,
Звезды блещут; вкруг скалы
Реют мощными крылами
Над пучиною орлы;
Но красою Божья мира
Муж святой не восхищен:
К небесам воздеты руки,
Взор в пространство устремлен.