Рок, что повсюду, через всю
Даль – всю ее с собой несу!
Даль, отдалившая мне близь,
Даль, говорящая: «Вернись
Домой!»
Со всех – до горних звéзд —
Меня снимающая мест!
Недаром, голубей воды,
Я далью обдавала лбы.
Ты! Сей руки своей лишусь, —
Хоть двух! Губами подпишусь
На плахе: распрь моих земля —
Гордыня, родина моя!
12 мая 1932
«Закрыв глаза – раз и́наче нельзя…»
Закрыв глаза – раз и́наче нельзя —
(А и́наче – нельзя!) закрыв глаза
На бывшее (чем топтаннее Травка —
Тем гуще лишь!), но ждущее – до завтра ж!
Не ждущее уже: смерть, у меня
Не ждущая до завтрашнего дня…
Так, опустив глубокую завесу,
Закрыв глаза, как занавес над пьесой:
Над местом, по которому – метла…
(А голова, как комната – светла!)
На голову свою —
– да по́просту – от света
Закрыв глаза и не закрыв, а сжав —
Всем существом в ребро, в плечо, в рукав
– Как скрипачу вовек не разучиться! —
В знакомую, глубокую ключицу —
В тот жаркий ключ, изустный и живой —
Что нам воды – дороже – ключевой.
Сентябрь 1932
Ici – Haut[297][298]
1"Товарищи, как нравится…"
В век распевай, как хочется
Нам – либо упраздним,
В век скопищ – одиночества
– Хочу лежать один —
Вздох.
17 октября 1932
2"Ветхозаветная тишина…"
Ветхозаветная тишина,
Сирой полыни крестик.
Похоронили поэта на
Самом высоком месте.
Так и во гробе еще – подъем
Он даровал – несущим.
… Стало быть, именно на своем
Месте, ему присущем.
Выше которого только вздох,
Мой из моей неволи.
Выше которого – только Бог!
Бог – и ни вещи боле.
Всечеловека среди высот
Вечных при каждом строе.
Как подобает поэта – под
Небом и над землею.
После России, где меньше он
Был, чем последний Смазчик —
Равным в ряду – всех из ряда вон
Равенства – выходящих.
В гор ряду, в зорь ряду, в гнезд ряду,
Орльих, по всем утесам.
На пятьдесят, хоть, восьмом году —
Стал рядовым, был способ!
Уединенный вошедший в круг —
Горе? – Нет, радость в доме!
На́ сорок верст высоты вокруг —
Солнечного, да кроме
Лунного – ни одного лица,
Ибо соседей – нету.
Место откуплено до конца
Памяти и планеты.
3"В стране, которая – одна…"
В стране, которая – одна
Из всех звалась Господней,
Теперь меняют имена
Всяк, как ему сегодня
На ум или не-ум (потом
Решим!) взбредет. «Леонтьем
Крещеный – просит о таком —
то прозвище». – Извольте!
А впрочем, что́ ему с холма,
Как звать такую малость?
Я гору знаю, что сама
Переименовалась.
Среди казарм, и шахт, и школ:
Чтобы душа не билась! —
Я гору знаю, что в престол
Души преобразилась.
В котлов и общего котла,
Всеобщей котловины
Век – гору знаю, что светла
Тем, что на ней единый
Спит – на отвесном пустыре
Над уровнем движенья.
Преображенье на горе?
Горы – преображенье.
Гора, как все была: стара,
Меж прочих не отметишь.
Днесь Вечной Памяти Гора,
Доколе солнце светит —
Вожатому – душ, а не масс!
Не двести лет, не двадцать,
Гора та – как бы ни звалась —
До веку будет зваться
Волошинской.
23 октября 1932
4"– «Переименовать!» Приказ…"
– «Переименовать!» Приказ —
Одно, народный глас – другое.
Так, погребенья через час,
Пошла «Волошинскою горою»
Гора, названье Янычар
Носившая – четыре века.
А у почтительных татар:
– Гора Большого Человека.
22 мая 1935
5"Над вороны́м утесом…"
Над вороны́м утесом —
Белой зари рукав.
Ногу – уже с заносом
Бега – с трудом вкопав
В землю, смеясь, что первой
Встала, в зари венце —
Макс! мне было – так верно
Ждать на твоем крыльце![300]
Позже, отвесным полднем,
Под колокольцы коз,
С всхолмья да на восхолмье,
С глыбы да на утес —
По трехсаженным креслам:
– Тронам иных эпох! —
Макс! мне было – так лестно
Лезть за тобою – Бог
Знает куда! Да, виды
Видящим – путь скалист.
С глыбы на пирамиду,
С рыбы – на обелиск…
Ну, а потом, на плоской
Вышке – орлы вокруг —
Макс! мне было – так просто
Есть у тебя из рук,
Божьих или медвежьих,
Опережавших «дай»,
Рук неизменно-брежных,
За воспаленный край
Раны умевших браться
В веры сплошном луче.
Макс, мне было так братски
Спать на твоем плече!
(Горы… Себе на горе
Видится мне одно
Место: с него два моря
Были видны по дно
Бездны… два моря сразу!
Дщери иной поры,
Кто вам свои два глаза
Преподнесет с горы?)
… Только теперь, в подполье,
Вижу, когда потух
Свет – до чего мне вольно
Было в охвате двух
Рук твоих… В первых встречных
Царстве – о, сам суди,
Макс, до чего мне вечно
Было в твоей груди!
Пусть ни единой травки,
Площе, чем на столе —
Макс! мне будет – так мягко
Спать на твоей скале!
28 октября 1932
«Темная сила!..»
<1932>
Стол[302]
1"Мой письменный верный стол!.."
Мой письменный верный стол!
Спасибо за то, что шел
Со мною по всем путям.
Меня охранял – как шрам.
Мой письменный вьючный мул!
Спасибо, что ног не гнул
Под ношей, поклажу грез —
Спасибо – что нес и нес.
Всем низостям – наотрез!
Дубовый противовес
Льву ненависти, слону
Обиды – всему, всему.
Мой за́живо смертный тес!
Спасибо, что рос и рос
Со мною, по мере дел
Настольных – большая, ширел,
Так ширился, до широт —
Таких, что, раскрывши рот,
Схватясь за столовый кант…
– Меня заливал, как штранд![304]
К себе пригвоздив чуть свет —
Спасибо за то, что – вслед
Срывался! На всех путях
Меня настигал, как шах —
Беглянку.
– Назад, на стул!
Спасибо за то, что блюл
И гнул. У невечных благ
Меня отбивал – как маг —
Сомнамбулу.
Битв рубцы,
Стол, выстроивший в столбцы
Горящие: жил багрец!
Деяний моих столбец!
Столп столпника, уст затвор —
Ты был мне престол, Простор —
Тем был мне, что морю толп
Еврейских – горящий столп![305]
Так будь же благословен —
Лбом, ло́ктем, узлом колен
Испытанный, – как пила
В грудь въевшийся – край стола!
Июль 1933
2"Тридцатая годовщина…"
Тридцатая годовщина
Союза – верней любви.
Я знаю твои морщины,
Как знаешь и ты – мои,
Которых – не ты ли – автор?
Съедавший за дестью десть,
Учивший, что нету – завтра,
Что только сегодня – есть.
И деньги, и письма с почты —
Стол – сбрасывавший – в поток!
Твердивший, что каждой строчки
Сегодня – последний срок.
Грозивший, что счетом ложек
Создателю не воздашь,
Что завтра меня положат —
Дури́щу – да на тебя ж!
3"Тридцатая годовщина…"
Тридцатая годовщина
Союза – держись, злецы!
Я знаю твои морщины,
Изъяны, рубцы, зубцы —
Малейшую из зазубрин!
(Зубами – коль стих не шел!)
Да, был человек возлюблен!
И сей человек был – стол
Сосновый. Не мне на всхолмье
Березу берёг карел![306]
Порой еще с слезкой смольной,
Но вдруг – через ночь – старел,
Разумнел – так школьник дерзость
Сдает под мужской нажим.
Сажусь – еле доску держит,
Побьюсь – точно век дружи́м!
Ты – стоя, в упор, я – спину
Согнувши – пиши! пиши! —
Которую десятину
Вспахали, версту – прошли,
Покрыли: письмом – красивей
Не сыщешь в державе всей!
Не меньше, чем пол-России
Покрыто рукою сей!
Сосновый, дубовый, в лаке
Грошовом, с кольцом в ноздрях,
Садовый, столовый – всякий,
Лишь бы́ не на трех ногах!
Как трех Самозванцев в браке
Признавшая тёзка[307] – тот!
Бильярдный, базарный – всякий —
Лишь бы не сдавал высот
Заветных. Когда ж подастся
Железный – под локтевым
Напором, столов – богатство!
Вот пень: не обнять двоим!
А паперть? А край колодца?
А старой могилы – пласт?
Лишь только б мои два локтя
Всегда утверждали: – даст
Бог! Есть Бог! Поэт – устройчив:
Всё – стол ему, всё – престол!
Но лучше всего, всех стойче —
Ты, – мой наколенный стол!
Около 15 июля 1933 – 29–30 октября 1935
4"Обидел и обошел?.."
Обидел и обошел?
Спасибо за то, что – стол
Дал, стойкий, врагам на страх
Стол – на четырех ногах
Упорства. Скорей – скалу
Своротишь! И лоб – к столу
Подстатный, и локоть под —
Чтоб лоб свой держать, как свод.
– А прочего дал в обрез?
А прочный, во весь мой вес,
Просторный, – во весь мой бег,
Стол – вечный – на весь мой век!
Спасибо тебе, Столяр,
За до́ску – во весь мой дар,
За ножки – прочней химер
Парижских[308], за вещь – в размер.
5"Мой письменный верный стол!.."
Мой письменный верный стол!
Спасибо за то, что ствол
Отдав мне, чтоб стать – столом,
Остался – живым стволом!
С листвы молодой игрой
Над бровью, с живой корой,
С слезами живой смолы,
С корнями до дна земли!
17 июля 1933
6"Квиты: вами я объедена…"
Квиты: вами я объедена,
Мною – живопи́саны.
Вас положат – на обеденный,
А меня – на письменный.
Оттого что, йотой счастлива,
Яств иных не ведала.
Оттого что слишком часто вы,
Долго вы обедали.
Всяк на выбранном заранее —
<Много до рождения! – >
Месте своего деяния,
Своего радения:
Вы – с отрыжками, я – с книжками,
С трюфелем, я – с грифелем,
Вы – с оливками, я – с рифмами,
С пикулем[309], я – с дактилем.
В головах – свечами смертными
Спаржа толстоногая.
Полосатая десертная
Скатерть вам – дорогою!
Табачку пыхнем гаванского
Слева вам – и справа вам.
Полотняная голландская
Скатерть вам – да саваном!
А чтоб скатертью не тратиться —
В яму, место низкое,
Вытряхнут <вас всех со скатерти:>
С крошками, с огрызками.
Каплуном-то вместо голубя
– Порх! душа – при вскрытии.
А меня положат – голую:
Два крыла прикрытием.
Конец июля 1933