К перу склоняя русый локон,
Ты каждый проходящий миг
Вплетала тайно в свой дневник,
Как нити в шелковичный кокон.
<1914>
«Нет места в мире, где б напрасно…»
Нет места в мире, где б напрасно
Не проливалась кровь людей,
Где б вихрь враждующих страстей
Не дул неистово и страстно.
Для тех, кто помнил мир иной —
Не исступленный, не кровавый,
Не омраченный бранной славой,
Не обесславленный войной, —
Пора крушений безвозвратных,
Усобиц, казней, стычек ратных,
Пора народных мятежей…….
<Декабрь 1917 Коктебель>
КИММЕРИЙСКАЯ СИВИЛЛА
С вознесенных престолов моих плоскогорий
Среди мертвых болот и глухих лукоморий
Мне видна
Вся туманом и мглой и тоскою повитая
Киммерии печальная область.
Я пасу костяки допотопных чудовищ.
Здесь базальты хранят ореолы и нимбы
Отверделых сияний и оттиски слав,
Шестикрылья распятых в скалах Херувимов
И драконов, затянутых илом, хребты.
<Сентябрь 1919>
«Как магма незастывшего светила…»
Как магма незастывшего светила
Ломает суши хрупкую кору
И гибнет материк, подобно утлой лодке,
Так под напором раскаленных масс,
Зажженных гневом, взмытых ураганом,
Пылая, рушатся громады царств
И расседаются материки империй.
Беда тому, кто разнуздает чернь,
Кто возмутит народных бездн глубины.
Мы тонкой скорлупой отделены
От ропщущей и беспокойной хляби,
Ее же дна не мерил человек.
Передвиженья гуннов и монголов,
Кочевья незапамятных времен……
<Июнь 1922 Коктебель>
«Папирус сдержанный, торжественный пергамент…»
Папирус сдержанный, торжественный пергамент
И строго деловой кирпич,
Сухой и ясный камень
И властный медный клич.
И щедрая ритмическая память
Рапсодов и певцов.
Полезный ремингтон, болтливая бумага,
Распутная печать
Из сонма всех бесов, рожденных в Вавилоне…….
<Конец 1922>
«Среди верховных ритмов мирозданья…»
Среди верховных ритмов мирозданья
Зиждитель Бог обмолвился землей.
(Но Дьявол поперхнулся человеком.)
Для лжи необходима гениальность.
Но человек бездарен. И напрасно
Его старался Дьявол просветить.
В фантазии и в творчестве он дальше
Простой подмены фактов не пошел.
(Так школьник лжет учителю.) Но в мире
Исчерпаны все сочетанья. — Он
Угадывает в мире комбинаций
Лишь ту, которой раньше не встречал.
18 января <1926>
<Коктебель>
РОССИЯ(ИСТОКИ)
Мы все родились с вывихом сознанья.
Наш ум пленен механикой машин,
А наше «Я» в глухих просторах дремлет.
Одни из нас шаманят новый день
За полночью дряхлеющей Европы,
Другие же не вышли до сих пор
Из века мамонта, из ледниковой стужи,
Звериных шкур, кремневых топоров.
Наш дух разодран между «завтра» мира
И неизжитым предками «вчера».
На западе язык, обычай, право
Сложились розно в каждой из долин,
А мы — орда. У нас одна равнина
На сотни верст — единый окоем.
У нас в крови еще кипят кочевья,
Горят костры и палы огнищан,
Мы бегуны, мы странники, бродяги,
Не знавшие ни рода, ни корней…
Бездомный ветр колючий и морозный
Гоняет нас по выбитым полям.
Безмерная российская равнина —
Земное дно — Россия и Сибирь.
Наш дух течет, как облачное небо,
Клубясь над первозданною землей,
Чуть брезжущей из тьмы тысячелетий.
Под панцирем полярных ледников,
Перетиравших сырты и увалы,
Моловших лёсс, пески и валуны,
Здесь рыли русла сказочные Оби
Предтечи человеческой орды.
И так всегда; сначала лес и степи,
Тропа в степи и просека в лесу,
Тюки сырья в бревенчатых острогах…
Потом кремли торговых городов
На тех же луках рек, на тех же бродах,
Из века в век вне смены царств и рас.
И та же рознь: невнятная земля,
Живущая обычаем звериным,
А в городах заморские купцы
С дружинами, ладьями и товаром.
Земной простор, исчерченный стезями —
Петлями рек и свертками дорог,
Здесь шляхами торговых караванов,
Там плешами ладейных волоков.
Путь янтаря — от Балтики на Греки,
Путь бирюзы — из Персии на Дон.
Лесные Вотские и Пермские дороги,
Где шли гужом сибирские меха,
И золотые блюда Сассанидов,
И жемчуга из Индии в Москву.
Пути, ведущие из сумрака столетий
До наших дней сквозь Киммерийский мрак
Глухих степей, сквозь скифские мятели,
Сквозь хаос царств, побоищ и племен.
Кто, по слогам могильников читая
Разодранную летопись степей,
Расскажет нам, кто были эти предки —
Оратаи по Дону и Днепру?
Кто соберет в синодик все прозванья
Степных гостей от гуннов до татар?
История утаена в курганах,
Записана в зазубринах мечей,
Задушена полынью и бурьяном,
Зашептана в распевах пастухов.
Лишь иногда сверкнет со дна курганов,
Где спят цари со свитой мертвецов,
Вся в пламени сказаний Геродота
Кровавая и золотая Ски<фия>……
<5 мая 1928
Коктебель>
«Революция губит лучших…»
Революция губит лучших,
Самых чистых и самых святых,
Чтоб, зажав в тенетах паучьих,
Надругаться, высосать их.
Драконоборец Егорий,
Всю ты жизнь провел на посту —
В уединении лабораторий
И в сраженьях лицом к лицу.
<1931 Коктебель>
НАДПИСИ НА АКВАРЕЛЯХ
ВЕЧЕРНИЕ ВОЗНОШЕНИЯ(ЦИКЛ & ТЕМПЕРА)
Старинным золотом и желчью напитал
Вечерний свет холмы…
И льнет душа к твоим излогам
И слышит шорохи шагов
По бледно-розовым дорогам
В молчаньи рдяных вечеров…
Душа грустит среди холмов зеленых
Под сводами осенних вечеров…
И низко над холмом дрожащий серп Венеры
Как пламя воздухом колеблемой свечи…
И в пурпуре полей и в зелени закатов
Серп пепельной луны…
А заливы в зеркале зеленом
Пламена созвездий берегут…
Мерцает бирюзой залив
В пурпурной раме гор сожженных…
Молчат поля, молясь о сжатом хлебе,
Грустят холмы и купы дальних верб,
И сердце ждет, угадывая в небе
Чуть видный лунный серп…
ДЕСЯТЬ ЛИРИЧЕСКИХ ПАУЗОДНОЙ ПРОГУЛКИ
В зелено-палевых туманах
Грустят осенние холмы…
Вдоль по земле таинственной и строгой
Лучатся тысячи тропинок и дорог…
И дышит утренняя свежесть
На темной зелени лугов…
К лазурному заливу тропы
Бегут по охряным холмам…
В сизо-сиреневом вечере
Радостны сны мои нынче…
Я поставлю жертвенник в пустыне
На широком темени горы…
Сквозь розово-призрачный свет
Просветятся лунные дали…
И горы — призраки на фоне вечеров…
Твой влажный свет и матовые тени
Дают камням оттенок бирюзы…
Мой легкий путь сквозь лунные туманы…
НАДПИСИ НА АКВАРЕЛЯХ
Как быстро осенью трава холмов провяла
Под влажною стопой.
О, эти облака с отливами опала
В оправе золотой!
Над серебристыми холмами
Необагренными лучами
Изваянные облака.
Пурпурных рощ осенние трельяжи
И над вершинами лилового хребта
Победных облаков султаны и плюмажи.
На светлом облаке гранитные зубцы
Отчетливым и тонким силуэтом.
Сквозь зелень сизую растерзанных кустов
Стальной клинок воды в оправе гор сожженных.
Осенний день по склонам горным
Зажег прощальные костры.
Взбегают тропы по холмам
К зелено-розовым просторам.
В шафранных сумерках лиловые холмы.
И малахитовые дали
В хитоне ночи голубой.
Моей земли панические полдни.
Синим пламенем над рыжими холмами,
Пламенем дымятся облака.
Волокнистых облак пряжи
И холмов крылатый взмах,
Как японские пейзажи
На шелках.
Пройди по лесистым предгорьям,
По белым песчаным тропам
К широким степным лукоморьям,
К звенящим моим берегам.
Лазурь небес и золото земли…
И прозелень травы, и поросли кустов
Лилово-розовых и розово-пунцовых.
И озеро, разверстое как око…
И чудесно возникали
Под крылами облаков
Фиолетовые дали
Аметистовых холмов.
Над полянами — марные горы,
Над горами — гряды облаков.
И уводит в земные просторы
Легкий шелест незримых шагов…
Воздушной и дымной вуалью
Ложится вечерний покров.